На брудершафт со смертью

Для начала необходимо найти местонахождение клиники. Коренная жительница Тарасова, я прекрасно знала город и ориентировалась в нем, но вот на Алтынке мне бывать не приходилось. Я бы, конечно, не стала нарушать эту прекрасную традицию, но «производственная необходимость»... Достав карту и вычислив кратчайший путь, завела машину и, плавно тронувшись с места, обнаружила, перефразируя Высоцкого, что бензин – ее кровь – на нуле. Пришлось заехать на автозаправочную станцию. Чтобы сократить вынужденное ожидание – даже с подорожанием бензина клиентуры заметно не убавилось, – решила бросить косточки. Сегодня они уже меня один раз выручили, отправив обедать в оригинальное кафе под названием «Улыбка», кривые зеркала которого натолкнули на нестандартное решение. Итак, бросок.

17+2+30 – «Радужные перспективы для тех дел, которые представляют для вас особый интерес».

Значит, я на правильном пути. Спасибо, родные!

Итак, не считая разговора с соседкой, к моему плану добавилось еще три пункта: женская консультация, родильный дом и, наконец, психушка, по направлению к которой я двигалась в данный момент. Милые учреждения – ничего не скажешь. Теперь главное – решить, под какой личиной я должна появиться – сестры? Но она не признает во мне сестру. Подруги? По меньшей мере, должна знать фамилию. Соседки? Увы, даже адреса Ольги я не знаю. Стоп!.. А если... медсестры из роддома, направленной заботливым главврачом, который недавно звонил и спрашивал о здоровье пациентки. Я, конечно, пока только предполагала, как и в случае с медсестрой из детской поликлиники, которую я разыграла перед соседкой Заманских, но если блефовать, то убедительно... К тому же придется прикинуться чайницей, разузнавая фамилию Ольги: перепутала, захватила не ту карточку... Для убедительности можно помахать Софьиной, которая по-прежнему лежала у меня в сумочке.

Ну вот и ладушки. Начало есть, а далее – по вдохновению и обстоятельствам – полный экспромт. Раздумывать уже было некогда: я въезжала на Алтынную гору, основной достопримечательностью которой была психиатрическая клиника. Она включала в себя несколько лечебных корпусов и ряд хозяйственных построек. Припарковав машину, я подошла к самому внушительному на вид зданию. Но увы, это только ларчик просто открывался, я же дергала все двери подряд – и никакого результата: крепость. Выручила женщина в синем халате, направляющаяся к одной из хозпостроек. Я остановила ее вопросом:

– Скажите, пожалуйста, как можно найти больную?

– А вы пройдите вон к той двери, – показала она рукой. – Там есть кнопочка, звоните.

Кнопка, похоже, тоже была предназначена для того, чтобы испытывать терпение. Я минуты три беспрерывно звонила, прежде чем дверь открылась и меня пропустили в комнату посещений больных.

– Вы к кому? – спросила женщина, открывшая дверь.

– Мне надо поговорить с кем-нибудь из персонала женского отделения, желательно с врачом или медсестрой, – изложила я свою просьбу.

– У них сейчас обход, освободятся самое раннее через полчаса, ждать будете? – Она вопросительно посмотрела на меня.

Пришлось резко умерить свои аппетиты:

– Ну а хотя бы санитарочку можно?

– Ну а чего ж нельзя, конечно, можно. – И женщина удалилась.

Может, это и к лучшему: санитарки-то они ближе к больным, а мне на данный момент главное – узнать фамилию Ольги. Пока женщина отсутствовала минуты две, я окинула взглядом комнату для встреч с больными. На скамейках возле столиков сидели пациенты больницы и их гости: кто тихо беседовал, кто усердно подкармливал больных домашней снедью, а кто и просто молчал, видимо, не находя тем для разговора, ведь очень трудно разговаривать, глядя в пустые, отсутствующие глаза, а таких здесь было немало.

В комнату вошла пожилая санитарочка. Окинув взглядом присутствующих, она безошибочно остановила на мне взгляд и, подойдя, спросила:

– Это вы хотели поговорить со мной?

– Да, у меня к вам несколько вопросов, – взвешивала я каждое слово. – К вам из роддома поступила женщина, Ольга... Забыла фамилию, сейчас посмотрю в карточке. – Я сделала попытку достать Софьину карточку.

– Да не ищи, девонька, – остановила она меня, – у нас тут только одна из роддома-то, Уварова Ольга.

Где-то сегодня я уже слышал эту фамилию, надо потом вспомнить.

– Меня послали из роддома, – продолжила я, – справиться о ее здоровье, я там медсестрой работаю, и с нас требуют отчет с места жительства, куда делась их роженица.

– Три месяца никому не была нужна, да и сейчас небось только из-за этого отчета пришли...

– Как она? – повинно опустив голову, спросила я.

– Ну, это вам лучше поговорить с врачом, мое мнение – сейчас у нее все в порядке. Сначала-то тяжелая была: все воевала, куда-то рвалась, хотела ребеночка забрать, не доходило, видно, до нее, что он умер. Но у нас это быстро лечат: покололи успокоительного – и затихла. – Санитарка сочувственно вздохнула. – А на днях сестра из района приехала – ее вызвали, – так совсем ожила, огонек в глазах появился. Я слышала, что ее готовят к выписке. У нас, если уже не тяжелая да ходят родственники, выписывают быстро – больница-то переполнена. Уж мы-то безработными не будем: каждый год клиентов прибавляется. Эхе-хе, что с людьми-то делают...

Я поблагодарила за беседу и узнала, как зовут врача. Когда санитарка назвала мне фамилию, я еле сдержала улыбку. Дурасова для врача-психиатра, что Косолапова для манекенщицы или Медведев для музыканта. Итак, Дурасова Галина Семеновна. Минут через пятнадцать врач освободилась и пригласила меня в кабинет. Галине Семеновне на вид лет сорок, и выглядела она очень усталой, но, на мое счастье, была вполне нормальной, а то, признаться, ее фамилия и знание того, что почти каждый врач страдает болезнью, которую лечит, настроили было меня на грустный лад.

– Я – медсестра из роддома, – представилась я. – Вам звонил сегодня наш главврач, Борис Леонидович, а потом попросил меня съездить сюда, лично справиться о здоровье Ольги Уваровой и взять справочку для поликлиники по месту жительства, а то они ее уже разыскивают. Как она себя чувствует? – Я вопросительно посмотрела на врача.

– Сейчас заканчивается период реабилитации, Ольга практически здорова, а вначале ее психическое состояние внушало опасения. Она пережила сильнейший стресс.

– А чем вы можете объяснить это, смертью ребенка?

– Я думаю, что тут все гораздо сложнее, – в раздумье покачала головой Галина Семеновна. – Понимаете, этот стресс был, по-моему, просто последней каплей, а до этого шло накопление отрицательных эмоций, которые, наслаиваясь одна на другую, и привели к взрыву. Представьте себе: молоденькая девочка учится в техникуме, живет в общежитии, встречает парня и влюбляется. Когда же возникают сложности в виде ребенка и он отказывается жениться, Ольга решает оставить ребенка, а может, уже и поздно было что-либо предпринимать – она не говорит об этом, очень скрытная. Все месяцы беременности постоянно преследуют мысли, как жить дальше? На что жить? Где? Как быть с учебой?.. Вот вам и острый психоз. К тому же тут возможны и ошибки врачей: неадекватное обезболивание, например.

– Галина Семеновна, а у Ольги эти состояния будут периодически повторяться или же она излечилась полностью? – спросила я.

– Вы знаете, психика – очень тонкая штука, и сказать, где предел ее возможностей, очень сложно. Но у Ольги это не наследственное, я беседовала с сестрой, так что, если у нее жизнь наладится, думаю – все будет нормально.

– А когда вы собираетесь ее выписывать?

– Возможно, даже завтра. К Ольге на днях приехала сестра и хочет ее забрать. Завтра с утра она встречается у вас в роддоме с главврачом – ей нужно забрать у него документы, – а потом, наверное, приедет за Ольгой. Сказала, что Ольгу ждет приятный сюрприз, благодаря которому ее жизнь войдет в нормальное русло.