На что похоже счастье

– У вас есть собака по кличке Уилбур?

Грэм перехватил ее взгляд и покачал головой. Его лицо в тусклом свете фонаря оставалось бесстрастным, но из-под этой маски уже проглядывала зарождающаяся улыбка; его выдавали глаза.

– Не-а, нету, – сказал он, и голова у Элли пошла кругом.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла выдавить ни слова.

Грэм улыбнулся во весь рот, не сводя с нее глаз.

– Уилбуром, – произнес он негромко, – зовут моего поросенка.

Элли кивнула.

– Вашего… твоего поросенка, – пролепетала она, пытаясь осознать сказанное. Потом судорожно вздохнула и внимательно посмотрела на него. Это было все равно что сложить в уме два и два; ответ лежал на поверхности, и все равно она не могла в это поверить.

Это был он. Это с ним она переписывалась, с ним вела разговоры в ночи. С ним делилась всякой ерундой про школу, маму и все остальное. С ним практически неприкрыто кокетничала. Все это время она переписывалась с Грэмом Ларкином.

Это ему она рассказывала о стихах в рамках, о том, как иногда притворялась туристкой, пристраиваясь сзади к большим семьям с фотоаппаратами. Это ему она писала, как зимой училась жонглировать, когда в кондитерской не было покупателей. Это с ним обсуждала, какой шкафчик ей достался в школе, и жаловалась на придирки химика; ему рассказывала, почему любит зиму больше, чем лето, и как у нее ничего не вышло, когда она весной пыталась посадить во дворе цветы. Это ему признавалась, что терпеть не может свои веснушки и считает некрасивыми свои пальцы на ногах. Она даже раскрыла ему, что на самом деле не слишком любит омаров.

И вот он перед ней собственной персоной, стоит на ее крыльце со своей ослепительной улыбкой, роскошными волосами и невозможными глазами, которые, кажется, видят ее насквозь. Нет, она прекрасно понимала, какой реакции он от нее ожидает. Она видела это в фильмах. Но, к своему удивлению, Элли не чувствовала ни восторга, ни прилива любви, ни даже изумления.

Она чувствовала лишь смущение.

– Ты должен был предупредить меня, что ты – это ты, – сказала она, вспыхнув. – Ты что, пытался сделать из меня идиотку?

Грэм смотрел на нее во все глаза, не в силах скрыть свое изумление, и Элли против воли ощутила легкий прилив гордости. Большинство девушек, наверное, готовы были на руках его носить, но она к их числу не принадлежала. Может, ему и удалось одурачить ее и выставить дурой, но она, по крайней мере, не какая-нибудь восторженная пустоголовая фанатка.

– Нет, – сказал он, потом снова повторил: – Нет. Вовсе нет.

– А что тогда? – осведомилась Элли, твердо выдержав его взгляд.

– Это была случайная ошибка, а потом я не стал ничего тебе говорить, потому что…

– И очень зря не стал, – перебила она его. – Потому что, если бы ты мне признался, я ни за что бы…

Грэм вскинул брови.

– Ни за что бы не стала со мной откровенничать? – закончил он за нее с легким кивком, потом расправил плечи. – Вот именно.

Его голос прозвучал так глухо, что Элли не смогла придумать, что еще сказать. Сердце у нее по-прежнему колотилось, и она оперлась ладонью на дверную ручку.

– Послушай, прости меня, пожалуйста, – сказал он. – Может, я и должен был тебе признаться. Но поверь мне, я вовсе не пытался сделать из тебя идиотку. – Он помолчал, потом слегка ухмыльнулся. – Это никому не под силу.

Элли против воли улыбнулась. В тусклом свете фонаря она вгляделась в его лицо, пытаясь понять, говорит ли он это искренне или просто очень хороший актер. Над левой бровью у него белел тонкий шрамик в виде полумесяца, и она вдруг, вздрогнув, вспомнила, что он рассказывал ей, как заработал его; это случилось, когда он спрыгнул с крыши фургона. Он представлялся ей в то время рыжеватым пареньком из какого-нибудь зеленого пригорода, который потом, с годами, превратился в застенчивого «ботаника», но все же сохранил в душе мальчишеское озорство, сквозившее в улыбке, когда он устраивался за компьютером, чтобы прочитать ее письмо.

Теперь она закрыла глаза и попыталась отредактировать этот образ, заместить его Грэмом Ларкином, который писал ей про фирменное овсяное печенье своей матери, про свою одержимость игрой в теннис на игровой приставке и хроническую неспособность донести снятые носки до корзины с грязным бельем.

Все это время она писала ему.

Но ведь и он все это время писал ей.

Она открыла глаза и отпустила дверную ручку. Сетчатая дверь лязгнула, и Бублик по ту ее сторону вскочил на все четыре лапы, хрипло гавкнув раз, потом другой. Элли повернулась к нему, чтобы успокоить, но было уже слишком поздно. Сквозь сетку она уже видела шлепающие по лестнице мамины босые ноги, и через несколько секунд мама уже стояла перед дверью в шортах с лосями и футболке с надписью «Я Мэн». Бублик запрыгал вокруг нее, молотя хвостом. Элли обернулась к ней, загораживая собой дверной проем.

– Ему нужно выйти, Эл, – сказала мама.

– Сейчас, еще минуточку, – отозвалась Элли и бросила на нее многозначительный взгляд.

– Что там такое? – спросила мама, толкнув дверь, и хотя она приоткрылась лишь самую малость, Бублик протиснулся сквозь щель и подлетел к Грэму. Элли со вздохом сдалась, и мама тоже вышла на крыльцо. Рот у нее округлился от удивления.

Чтобы поздороваться с псом, который радостно завалился кверху брюхом в восторге от нового знакомства, Грэм нагнулся, но сразу же распрямился и протянул руку.

– Меня зовут Грэм Ларкин, миссис О’Нил, – представился он. – Простите за поздний визит.

Элли ожидала услышать от мамы какую-нибудь шутку вроде того, что девять часов по меркам Хенли уже глубокая ночь или что Бублик всегда рад гостям в такое время. Однако вместо этого мама покосилась на двор, цепким взглядом выискивая в темноте признаки еще чьего-нибудь присутствия, и Элли неловко переступила с ноги на ногу.

– Он просто зашел… – начала было она, но умолкла, не зная, как закончить фразу.

– Я просто зашел познакомиться, – договорил за нее Грэм. Внезапно он показался ей совсем мальчишкой, никакой не кинозвездой, а самым обычным подростком, застуканным на улице после отбоя. – Но, наверное, мне уже пора уходить.

Мама выдавила из себя улыбку: въевшаяся в привычку любезность хозяйки магазина взяла верх над настороженностью.

– Что ж, была рада знакомству, – сказала она. – И добро пожаловать в Хенли.

– Спасибо, – поблагодарил он, потом вдруг кивнул на ее футболку. – Я, пожалуй, тоже уже готов полюбить Мэн. – Его взгляд скользнул в сторону Элли. – И я очень рад, что мне рассказали о существовании этого города.