На дело со своим ментом

— Не тарахти, — одернула я ее. Юлька еще в школе отличалась избытком эмоциональности. — Так Игорь купил его за две сотни?

— Ну…

— А когда это было?

— Давно. Я только на работу устроилась, года три назад.

— Ты ведь секретарша и наверняка знала, что у Игоря были какие-то неприятности, кто-то ему угрожал, и он по этой причине выправил разрешение на оружие?

— Про оружие знать не знала, а про неприятности — было дело, понервничали пару недель, но особых проблем не помню. Я секретарша, а проблемы — дело хозяйское. Мне б только здесь палить не начали, а между собой они как-нибудь разберутся. Анфиса, а ты замуж вышла?

— Год назад…

— А кто он?

— Хороший человек, приходи в гости, познакомлю.

— Приду. Еще допрашивать будете?

— Если что-то в голову придет — позвоню.

— Ага. Я здесь до шести, а мой домашний ты знаешь.

Мы простились и вышли с Женькой на улицу. Подружка выглядела очень задумчивой и даже хмурой.

— Твой дом ближе, — сказала я. — Поехали к тебе.

— Поехали, а зачем?

— Нужно найти Вадима.

— Так давай от Юльки позвоним.

— Может, мы его долго искать будем, не ждать же нам на улице.

Однако Вадима отыскали быстро. Женька позвонила ему на сотовый, и он не только ответил, но и приехал, не задавая лишних вопросов. Мы встретили его возле Женькиного подъезда, и подружка, завидя белый «БМВ», вздохнула и заявила с ноткой гнева в голосе:

— Не судьба.

Вадим дождался, когда мы устроимся на заднем сиденье, и спросил:

— Куда?

— Знаешь, где находится село Степаново? Вот в ту сторону. Там церковь разрушенная справа…

— Зачем тебе это? — насторожилась подружка.

— А то ты не поняла?

— Поняла, тебя потянуло на место убийства. А Вадим зачем? Мы б на твоей машине давно там были.

— Для следственного эксперимента мне необходимо три человека.

По дороге Женька пробовала приставать ко мне с вопросами, но я рекомендовала ей заткнуться, и она в конце концов успокоилась. Выехав на проселочную дорогу, мы повторили маршрут, которым я с Игорем следовала в тот самый день, когда погиб брат Инги. Я попросила Вадима остановиться напротив березы и пошла в поле, Женьке велела встать возле дерева, а сама удалилась на приличное расстояние и примерно минут десять отыскивала место, с которого в прошлый раз увидела машину. Затем попыталась как можно точнее восстановить события и их последовательность. Вадим несколько раз перегонял «БМВ», пока я не убедилась, что он находится на том самом месте, где в прошлый раз стоял серебристый «Део». Затем пришла Женькина очередь побегать от березы к дороге, прежде чем я осталась довольна. Вадим и Женька терпеливо сносили мои придирки и старались изо всех сил. Когда я решила, что машина и люди заняли точь-в-точь те самые места, как в тот день, я попросила Вадима:

— Выйди из машины и возьми что-нибудь в руки. — Он вышел и даже сделал шаг, как тогда Валера. — Что ты видишь? — крикнула я Женьке.

— Все, — прокричала она в ответ.

— Что все, ненормальная?

— Машину, Вадима, дорогу, поле, лес, небо, солнце. Птичку на дереве и тебя, дуру, в поле.

Приказав Вадиму замереть, я бегом припустилась к Женьке и встала рядом, а потом вздохнула:

— Правильно, любовь моя, ты видишь все. Ты только не видишь его правую руку, потому что ее нельзя увидеть отсюда.

Женька хмыкнула и собралась что-то ответить, но выражение ее лица вдруг стало меняться, потом подружка побледнела и ухватила меня за локоть.

— Ты хочешь сказать…

— Правильно. Он его спокойно и заранее обдуманно убил, — закончила я.

Вадим, подходя к нам, последнюю фразу, конечно, слышал и смотрел удивленно.

— Не могу поверить, — пролепетала Женька.

— Все сходится. Кое-что не давало мне покоя несколько дней: почему письмо Вере с просьбой не беспокоиться было написано от руки, а письмо с требованием выкупа — буквами, вырезанными из газеты? Это первое. Второе: куда исчезли деньги? Если Валера успел их забрать, зачем он вернулся?

— По-твоему, Игорь сам написал письмо с требованием выкупа, назначил встречу Валере, а когда тот подъехал, хладнокровно его застрелил, подбросил пистолет, тот, что купил три года назад за две сотни, а деньги…

— А денег, скорее всего, просто не было. Из машины я не видела, что он делает возле березы, в пакете могла лежать свернутая газета, которую он незаметно сунул в карман. Помнишь, он хотел, чтобы с ним поехала я, не мы с тобой и не ты, а именно я. В этом был резон: допрашивать меня с особым усердием никто не станет, памятуя о том, кто мой муж. Задали очень вежливо несколько вопросов и отпустили с богом. О дяде-прокуроре Игорь, конечно, тоже не забыл. В общем, гибель Валеры — это не несчастный случай, а хорошо подготовленное убийство.

— Точно, — кивнула Женька, затем нахмурилась и спросила растерянно: — А зачем ему это нужно? Убивать Валеру?

— Спроси, что полегче.

— И куда мы теперь с нашими умными мыслями? — пролепетала Женька.

— Понятия не имею, — честно созналась я. — Но то, что убийство было спланировано, мне ясно как дважды два.

— Занятно. Выходит, у нас есть убийство, но нет мотива, — хмыкнула Женька, а Вадим подал голос:

— Может, вы объясните, что здесь происходит?

Женька начала объяснять, а я ковырять носком туфли землю, вздыхая время от времени. Домой вернулись довольно поздно. Роман Андреевич сидел на лоджии с газетой в руках и выглядел неласковым. Женька, приметив это, сказала:

— Пожалуй, я переночую дома. — И отбыла с Вадимом, а я села рядом с мужем и поведала ему о своих сомнениях.

— Похоже на правду, — почесав в затылке, проронил Роман Андреевич. — Но ведь не спятил же он? Теперь еще убийство этой Людмилы. Не хотел тебя расстраивать, но… в общем, есть серьезные подозрения…

Весь вечер мы говорили об Игоре и пытались понять, что же произошло. Сообщать о своих догадках в милицию я не торопилась, а вдруг всем фактам существует иное объяснение? А Игорю мои показания, безусловно, окажут плохую услугу. Роман Андреевич надеялся, что у Дунаева хватит ума сдаться властям, и тогда можно будет спокойно во всем разобраться. Я кивала, больше всего на свете боясь, что вдруг позвонит Вера и мне придется с ней говорить. В глубине души я была уверена в своей правоте, но как сказать об этом подруге? В общем, вечер выдался не из легких, а ночью мне приснился сон. Жаркий летний день, я на речке, плыву на спине, раскинув руки, потом переворачиваюсь на живот, набираю в грудь воздуха и ныряю… Мне ужасно не хочется этого делать, потому что я знаю, что увижу там, под водой, возле самого берега…

Я закричала и проснулась, Роман Андреевич зажег ночник и даже успел сказать что-то ласковое, прежде чем я сообразила, что проснулась, а река, Большой омут и труп у берега — остались во сне.

— Завязывай с этим следствием, — хмуро бросил Роман Андреевич, услышав мой рассказ. — Чертовщина всякая по ночам снится, это не к добру.

— Ромочка, помнишь, я тебя просила узнать, кто эта утопленница?

— Ну…

— Ты узнал?

— Мне больше делать нечего? И тебе я раз сто говорил… — Но я его перебила:

— Боюсь, я знаю причину, по которой Игорь его застрелил…

Остаток ночи я не спала, а таращилась в потолок и размышляла. Не скажу, что получалось у меня очень ловко, но многое стало понятно, а факты и фактики заняли свое место и под другим углом зрения выглядели совершенно иначе.

Утром, как только Ромка ушел на работу, я тут же позвонила Женьке. Она приехала где-то через час, хмурая, невыспавшаяся, и заявила с порога:

— «Во многой мудрости много печали…», дальше ты знаешь. Скажи на милость, за что нам это? Допустим, с Игорем мы никогда дружны не были, но мне и в голову не могло прийти… А с Веркой что делать? Придем и скажем: нам доподлинно известно, что твой муж убийца. Прав Ромка, лучше бы не совались… Да тут сам черт не разберется. Игорь зачем-то убивает Валеру, какой-то псих душит Людмилу…