На дне глубочайшей из впадин

Кто же это мог быть? Как он сюда проник? Зачем? Почему ничего не забрал с собой?.. И, быть может, он ещё вернётся?

Она должна была быть максимально осторожной и внимательной. Возможно, ей всё-таки стоило бы принять предложение Тесоро, чтобы не лишиться единственного способа к существованию — и самого этого существования также.

Глава 8. Функция особого отряда

Середина месяца выдалась на редкость холодной и мрачной — мрачной даже для Центра Сектора, где располагалось управление кварталами. Из крошечных окон не льётся свет, а подземные уровни надёжно изолированы от внешнего мира. Ничто и никто не может помешать живущим в этом месте творить своё правосудие. Правда, живущие и сами ходят под мечом. Они не знают, когда опасность обрушится на них и уничтожит. Именно поэтому они тихи и настороженны. Они никогда не произносят того, что думают на самом деле. Прежде чем совершить хоть один шаг вперёд, они просчитают все возможные последствия. И всё-таки они боятся, всё равно боятся, что ни делали бы и ни говорили. Не только непосредственные начальники наблюдают за ними, но и нечто большее, что в Секторе никогда не появляется; то, что способно расплющить их одним ударом. А работающие в этих местах люди слишком хорошо знают, кто обитает на подземных этажах, знают также, что оттуда невозможно выбраться, если ты уже посажен за решётку.

Тёмным холодным вечером, когда густой туман опутал и оплёл весь Сектор, снизив видимость фактически до нуля, на подземных этажах начали раздаваться размеренные удары и крики. Удар сменялся воплем, в котором не было уже ничего человеческого: он звучал на одной хриплой ноте, рвался и возобновлялся опять, но никого это не трогало. Потоки крови выползали из-под решётки в самом отдалённом уголке темниц, напрасно эхо множило дикие вопли. Слишком толсты преграды, слишком велико расстояние между узниками. Да и те не помогут, если кричать и молить о помощи; слышат вопли и видят страдания только мучители: а им любая кровь в радость.

Мужчине, припавшему к полу, казалось, не было больше смысла жить, но сердце его упорно билось, выталкивая кровь из сломанного запястья, из культи руки, из многочисленных порезов и ссадин на шее и лице. Он был прижат к одному месту множеством тяжёлых цепей, душивших его, точно змеи, и мог он лишь немного приподнять голову — а этого ему делать не хотелось, потому что он знал: в глазах склоняющегося к нему мужчины с бледным, зверски жестоким лицом он не увидит пощады.

— Ты пришёл оттуда, — в утвердительном тоне произнёс склоняющийся к нему человек, — зачем?

Новый удар, новая полоска крови всплеснулась в воздух. Человек вздрогнул и глухо застонал; больше он сдерживаться не мог — и не хотел. Жалкая культя не двигалась совершенно, сломанная рука лежала, неестественно изогнувшись в запястье.

— Ведь мы же всё равно узнаем, — прошептал человек, примериваясь для нового удара.

Изо рта пленника вылетел кровавый сгусток, и длинная красная полоска потекла из уголка его разбитых губ. Задыхаясь в судорожном кашле, он нелепо бился на полу, пока палач глядел на него в мрачном ожидании. Глаза палача походили на два гигантских чёрных провала, из которых выглядывали серебристые огоньки.

— Тесоро, достаточно, — произнёс высокий, ледяной голос.

Этот человек никогда не выходил из тени, в которой стоял, надвинув капюшон на лицо, он никогда не кричал и не применял силу, но пленник боялся именно его: присутствие этого молчаливого наблюдателя отягощало измученную душу. Тесоро всхрапнул, как рвущийся с привязи конь, дёрнул растрёпанной головой и отвернулся. Раздался негромкий хлюпающий звук: Тесоро спрятал отравленный кинжал, которым он взрезал кожу, чтобы, не убивая, усиливать мучения, в ножны, его фигура несколько отодвинулась.

— Он сейчас и сам скажет, — предсказал человек таким тоном, словно бы ему наперёд была известна развязка истории и сейчас он невыносимо скучал, ожидая, когда всё случится по его предсказанию.

Пленник слабо шевельнулся и сообщил приглушённым голосом, полным глубокого отчаяния:

— Искать… искать… разведать обстановку.

— С какой целью? — прошептал человек, и его голова в капюшоне склонилась к груди.

— Нам не сообщали. Нам всего лишь велели… проведать, как здесь живут люди. Узнать, каковы ваши порядки.

— «Нам»? — в холодном голосе появились нотки заинтересованности. — А он меня немного удивил, признаться… и кого же он послал с тобой? Почему ты один пришёл к нам?

Избитое тело слабо пошевелилось на полу, словно пытаясь встать, хоть цепи, скользкие от свежей крови, не позволили бы ему даже подняться на колени. Человек усмехнулся, ниже надвигая капюшон и словно посмеиваясь:

— Не надейся. Эти цепи для тебя слишком тяжелы, ты их не разобьёшь, особенно в своём нынешнем состоянии. Говори… хотя в этом нет смысла, я, зная твоего господина, представляю, кого он мог отправить с тобой в такое опасное путешествие. Если ты откажешься разговаривать, мы найдём этого человека и убьём его. Вы на нашей территории, и этот человек беззащитен перед всей мощью Сектора, которую я могу натравить на него.

— Да какой мне смысл откровенничать? — пробормотал человек глухо. — Вы всё равно убьёте нас обоих… а возвращаться назад нам нельзя. В любом случае мы покойники. Я не скажу тебе ничего о своём напарнике… и ты не заставишь меня говорить.

Он выгнулся, будто бы в его теле не было костей, весь словно взрываясь изнутри, и медленно, грудой, начал оседать на пол. Тесоро стоял, в ужасе поглядывая на застывшего в углу человека: тот изучал мёртвого, не отодвигая капюшон, не двигаясь, будто бы он ожидал и это. Когда Тесоро смог перевести дыхание, человек подступил к нему на несколько шагов ближе и отстранённо велел:

— Убери это. Я так и знал, что он использует яд. Мой дорогой соперник любит вшивать ампулы в рот своим марионеткам, чтобы те прокусывали их вместе с щекой и умирали, когда чувствуют, что сдались. К счастью, у меня есть свои методы тоже. Ступай к своему отряду, Тесоро, и вели ему хорошенько прочесать весь Сектор. А сам ты понадобишься мне для другого дела. Помнишь, ты говорил о той девушке, Майту?

— Да, господин…

— Перемани её в отряд. Можешь использовать любые средства, лишь бы она дала положительный ответ и не вздумала уходить. Я знаю, что в Секторе присутствует посторонняя сила, а я не для того такими трудами оборонял это место, чтобы всё рухнуло в одночасье по глупой прихоти моего бестолкового соперника. Мне нужна ещё одна кукла. Займись этим, прежде чем получать наказание за свою беспечность.

Могучие плечи Тесоро напуганно, как у мальчика, вздрогнули.

— Да, мой господин… — покорно пробубнил он.

Часть 2

Глава 1. Человек извне

Этот день выдался необычно светлым для Сектора. В разгар выходного дня узкие улицы были заполонены народом, который пытался радоваться, честно притворяясь, будто бы у него есть к тому поводы. Серые, чёрные, коричневые длиннополые одежды мешались друг с другом, как быстрые блёклые пятна, рой голосов с одинаковыми интонациями мутил неподвижный воздух. Касиад, Дэраэль и Картес, настороженные и собранные, стояли у угла дряхлого кабака, ничем не отличающегося от сотен своих собратьев, что процветали поблизости, как зеленоглазые мухи на падали. Картес делал вид, что читает газету, старательно оттопыривая трёхпалую левую руку и посасывая ноготь правой, в которой он держал будто склеенные от сырости листы. Дэраэль и Касиад стоя пили какую-то бурду из невысоких деревянных стаканчиков; бурда называлась «бодрящим напитком» и бодрости не приносила никакой, кроме той, что вызывалась отвращением из-за мерзкого вкуса глотаемой жижи. Та была уныло-серого цвета, как и дома, как и одежды, как и лица жителей Сектора, и смотреть на неё, равно как и на любой предмет из окружающих, не было никакого желания. Однако Дэраэль и Касиад исправно прихлёбывали свои напитки и не забывали сновать острыми взглядами по сторонам. Промеж растопыренных пальцев Картеса тоже то и дело вырывался отточенный следящий взор.

— Ты думаешь, что всё пройдёт по нашему плану? — тихо поинтересовался Касиад.

— Да, — коротко ответил Дэраэль, почти не разжимая губ, — я в этом уверен.

— По-моему, в последнее время за нами стали следить, Дэраэль. Мне кажется, газеты не опровергают твою смерть только для того, чтобы усыпить твою бдительность и позволить тайной полиции скорее тебя схватить. Бесшумно, — прошептал Касиад, почти уткнувшись носом в свою светло-серую бурду.

Брови Дэраэля чуть сдвинулись друг к другу, напряжённо и подозрительно он огляделся кругом, быстро посмотрел на Картеса и, получив от того едва приметный отрицательный кивок, фыркнул: