На дне. Избранное (сборник)
Шрифт:
Алешка.А просто — теткин муж!
Бубнов.Одна твоя племянница — в тюрьме, другая — помирает…
Медведев (гордо). Врешь! Она — не помирает: она у меня без вести пропала!
(Сатин хохочет.)
Бубнов.Всё равно, брат! Человек без племянниц — не дядя!
Алешка.Ваше превосходительство! Отставной козы барабанщик!
У кумы — есть деньги, У меня — ни гроша! ЗатоХолодно!
Кривой Зоб.Бубнов! Ты чего сбежал?
Бубнов.Иди сюда! Садись… Запоем мы, брат! Любимую мою… а?
Татарин.Ночь — спать надо! Песня петь днем надо!
Сатин.Ну, ничего, князь! Ты — иди сюда!
Татарин.Как — ничего? Шум будет… когда песня поют, шум бывает…
Бубнов (идя к нему). Князь! Что — рука? Отрезали тебе руку?
Татарин.Зачем? Погодим… может — не надо резать… Рука — не железный, резать — недолго…
Кривой Зоб.Яман твое дело, Асанка! Без руки ты — никуда не годишься! Наш брат по рукам да по спине ценится… Нет руки — и человека нет! Табак твое дело!.. Иди водку пить… больше никаких!
Квашня (входит). Ах, жители вы мои милые! На дворе-то, на дворе-то! Холод, слякоть… Бутошник мой здесь? Бутарь!
Медведев.Я!
Квашня.Опять мою кофту таскаешь? И как будто ты… немножко того, а? Ты что же это?
Медведев.По случаю именин… Бубнов… и — холодно… слякоть!
Квашня.Ты гляди у меня… слякоть! Не балуй… Иди-ка спать…
Медведев (уходит в кухню). Спать — я могу… я хочу… пора!
Сатин.Ты чего… больно строга с ним?
Квашня.Нельзя, дружок, иначе. Подобного мужчину надо в строгости держать. Я его в сожители взяла, — думала, польза мне от него будет… как он — человек военный, а вы — люди буйные… мое же дело — бабье… А он — пить! Это мне ни к чему!
Сатин.Плохо ты выбрала помощника…
Квашня.Нет — лучше-то… Ты со мной жить не захочешь… ты вон какой! А и станешь жить со мной — не больше недели сроку… проиграешь меня в карты со всей моей требухой!
Сатин (хохочет). Это верно, хозяйка! Проиграю…
Квашня.То-то! Алешка!
Алешка.Вот он — я!
Квашня.Ты — что про меня болтаешь?
Алешка.Я? Всё! Всё по совести. Вот, говорю, баба! Удивительная! Мяса, жиру, кости — десять пудов, а мозгу — золотника нету!
Квашня.Ну, это ты врешь! Мозг у меня даже очень есть… Нет, ты зачем говоришь, что я бутошника моего бью?
Алешка.Я думал, ты его била, когда за волосы таскала…
Квашня (смеясь). Дурак! А ты — будто не видишь. Зачем сор из избы выносить?.. И, опять же, обидно ему… Он от твоего разговору пить начал…
Алешка.Стало
быть, правду говорят, что и курица пьет!Квашня.У, зубоскал! И что ты за человек, Алешка?
Алешка.Самый первый сорт человек! На все руки! Куда глаз мой глянет, туда меня и тянет!
Бубнов (около нар Татарина). Идем! Всё равно — спать не дадим! Петь будем… всю ночь! Зоб!
Кривой Зоб.Петь? Можно…
Алешка.А я — подыграю!
Сатин.Послушаем!
Татарин (улыбаясь). Ну, шайтан Бубна… подноси вина! Пить будим, гулять будим, смерть пришол — помирать будим!
Бубнов.Наливай ему, Сатин! Зоб, садись! Эх, братцы! Много ли человеку надо? Вот я — выпил и — рад! Зоб!.. Затягивай… любимую! Запою… заплачу!..
Кривой Зоб (запевает).
Со-олнце всходит и захо-оди-ит…Бубнов (подхватывая).
А-а в тюрьме моей темно-о!Барон (стоя на пороге, кричит). Эй… вы! Иди… идите сюда! На пустыре… там… Актер… удавился! (Молчание. Все смотрят на Барона. Из-за его спины появляется Настя и медленно, широко раскрыв глаза, идет к столу.)
Сатин (негромко). Эх… испортил песню… дуррак!
Публицистика
Из сборника «Несвоевременные мысли»
I
Русский народ обвенчался со Свободой. Будем верить, что от этого союза в нашей стране, измученной и физически, и духовно, родятся новые сильные люди.
Будем крепко верить, что в русском человеке разгорятся ярким огнем силы его разума и воли, силы, погашенные и подавленные вековым гнетом полицейского строя жизни.
Но нам не следует забывать, что все мы — люди вчерашнего дня и что великое дело возрождения страны в руках людей, воспитанных тяжкими впечатлениями прошлого в духе недоверия друг к другу, неуважения к ближнему и уродливого эгоизма.
Мы выросли в атмосфере «подполья»; то, что мы называли легальной деятельностью, было, в сущности своей, или лучеиспусканием в пустоту, или же мелким политиканством групп и личностей, междоусобной борьбою людей, чувство собственного достоинства которых выродилось в болезненное самолюбие.
Живя среди отравлявших душу безобразий старого режима, среди анархии, рожденной им, видя, как безграничны пределы власти авантюристов, которые правили нами, мы — естественно и неизбежно — заразились всеми пагубными свойствами, всеми навыками и приемами людей, презиравших нас, издевавшихся над нами.