На графских развалинах
Шрифт:
Теперь оставалось самое трудное, надо было занести ногу на верхнюю перекладину, разом оттолкнуться и ухватиться за выступ слухового окна, которое было уже почти рядом.
Ноги Дергача напружинились, пальцы, готовые мёртвой хваткой зацепиться за выступ, широко растопырились. «Ну, — подумал он, — пора!…»
И он рванулся с быстротою змеи, почувствовавшей, что кто-то наступил ей на хвост. Раздался сильный треск, и сорванная толчком рама начала медленно падать, выдёргивая своей тяжестью последние, еще не вылетевшие винты.
И Дергач, заползающий уже в слуховое окно,
Выбравшись на чердак, Дергач бросился к выходной двери. Но едва только он толкнул дверь, как понял, что она закрыта снаружи на засов и он опять взаперти.
Он лёг тогда на пыльную земляную настилку… кажется, впервые за все годы беспризорности почувствовал, что слёзы отчаяния вот-вот готовы брызнуть из его глаз.
Между тем треск сорвавшейся рамы встревожил налётчиков. Внизу послышались голоса.
— Он выбросился в окно, — говорил граф.
— Он думал, наверно, что выплывет. Ну, оттуда не выплывешь! Чувствуешь, какая поднялась вонь? Это растревоженный болотный газ поднимается…
— А как же теперь?
— Что «как же»? Потонул, туда ему и дорога. Я же и сам после допроса хотел его по этому же пути отправить.
XIX
Мало-помалу к Дергачу, понявшему, что налётчики его считают погибшим, начала возвращаться совсем было утраченная надежда на спасение.
С рассветом Хрящ и граф исчезли куда-то. Дергач, воспользовавшись их отсутствием, испробовал все способы вырваться из своей темницы, но дверь была крепко заперта снаружи и не подавалась нисколько. Разобрать же крышу было тоже нечем.
Прошёл ещё день. Дергач был голоден и измучен. За это время он съел только кусок хлеба, случайно оставшийся в кармане, да выпил две пригоршни воды, просачивавшейся через щель крыши во время ночного дождя.
На третий день налётчики вернулись. Они были чем-то радостно возбуждены.
— Главное, — рассказывал Хрящ, — старик показывает мне обрывок фотографии, а сам говорит: «Мальчишки изорвали, на траве только половину нашёл». Я так чуть не подскочил. «Всё равно, — говорю, — давайте хоть половину». И когда дал я ему обещанную пятёрку, так он чуть не обалдел от радости.
— Значит, сегодня!
— Сегодня. Лошадь я уже достал… мы его вьюком нагрузим и перевезём сюда, затем ночью вскроем, и кончено.
Вскоре оба ушли.
«Сегодня они привезут что-то, вероятно, стальной ящик, и будут взламывать, — подумал Дергач, вспомнив про виденные им внизу инструменты. — А потом скроются… А я что? Неужели мне останется так пропасть с голоду?» И Дергач, совершенно обессиленный, лёг на землю и, прикорнув, как мышонок, к серой пыли, впал в какое-то полузабытьё.
Опомнился он уже к вечеру, когда услышал внизу шаги. «Вернулись», — подумал он.
Но шаги на этот раз были какие-то крадущиеся, неуверенные, точно кто-то посторонний тихонько, на цыпочках пробирается по комнатам.
Дергач подполз к двери и заглянул в щель. У входа никого не было видно. Он подождал. Опять послышались шаги, и кто-то вышел на крыльцо, осторожно озираясь и, по-видимому, собираясь
бежать прочь.— Яшка! — крикнул вдруг Дергач зашатавшись. — Яшка! Я здесь… здесь, заперт на чердаке…
Через минуту Яшка был уже около двери.
— Дергач, — ответил он взволнованно, — здесь отпереть нельзя… огромный замок висит и весь заржавленный…
Дергач походил на волчонка, только что запертого в клетку. Он дергал дверь, злился и кусал себе губы…
— Скорее надо, они сейчас вернуться должны… Что, не выходит? Ну, достань тогда мне снизу верёвку, я по старой дороге спущусь, а ты меня в окно втянешь…
Яшка сбегал за верёвкой и просунул её Дергачу в щель двери… Верёвка туго пролезала, и пока Дергач продёргивал её, коротко рассказал Яшке про всё, что случилось.
— Ну, теперь… беги в боковую комнату и жди, как я начну спускаться… Постой!
Ребята вздрогнули… Где-то невдалеке заржала лошадь…
— Беги… — шепнул Дергач, — они возвращаются… Беги в милицию, скажи, что здесь взламывают ящик Хрящ и граф, бандиты… Скажи, что к рассвету будет уже поздно… Выручай, Яшка…
И Яшка, скатившись с лестницы, врезался в кусты, не останавливаясь, махнул рукой притаившемуся Вальке… И, невзирая на ветви деревьев, больно хлещущих лицо, перепуганные ребята побежали к местечку.
XX
Едва Дергач успел продернуть к себе через щель толстую верёвку, как к домику подошёл граф и Хрящ, державший узду навьюченной лошади.
Тяжело топая ногами, налётчики внесли небольшой квадратный предмет в комнаты, и по тому, как тяжело стукнулось что-то об пол, Дергач догадался, что это несгораемый ящик.
Затем в продолжение всей ночи внизу была слышна возня, скрип и какое-то шипенье, похожее на шум разожжённого примуса.
Очевидно, дело подвигалось медленно, потому что несколько раз снизу доносились отчаянные ругательства.
Наступал рассвет, а помощь всё не приходила. И теперь уже Дергача не столько занимала мысль о том, скоро ли ему придётся выбраться, сколько сумеет ли прибыть вовремя милиция и захватить проклятого Хряща, прежде чем налётчики взломают ящик и скроются отсюда.
Радостные восклицания, раздавшиеся снизу, подсказали Дергачу, что наконец-то ящик вскрыт. Последовало несколько минут молчания и торопливой возни. Внизу, наверно, рассматривали содержимое ящика.
— Уф, жарко… Я взмок весь, — сказал Хрящ.
— У меня тоже язык чуть не растрескался… Пойди на ключ, принеси воды.
Но Хрящ, очевидно, по соображениям, казавшимся ему достаточно вескими, ответил:
— Вот ещё! Чего я один пойду… идём вместе… а потом сразу же, не теряя ни минуты, заберём всё и смоемся, а то лошади, наверно, хватились уже…
— Боишься, как бы я не забрал всё да убежал? — насмешливо спросил граф. — Ну ладно, пошли вдвоём пить.
В щель Дергач увидел, как они поспешно направились к опушке и исчезли в кустах. «Сейчас вернутся, заберут всё, что было в ящике, и исчезнут, — подумал Дергач. — И опять Хрящ будет на свободе, и опять вечно бойся и дрожи, как бы он не попался на твоём пути. Эх! Да чего же не идут наши-то!»