На грани анархии

Он тайком осмотрел лед в поисках характерных пятен, дыр и торосов, указывающих на плохое качество льда. Джулиан вспомнил старую поговорку, которой издавна руководствовались рыбаки на льду: «Толстый и сизый лед — проверенный и надежный. Тонкий и хрустящий — слишком рискованно».

Вот. Его взгляд зацепился за участок подтаявшего льда, который он обошел в прошлый раз.

Лед был тонкий и ребристый, болезненно-желтого цвета. Он видел, как под ним бурлит вода. Этот лед не выдержал бы веса человека. Не такого человека, как Бишоп.

Джулиану нужно лишь подвести Бишопа к тонкому льду. Когда Бишоп ступит на него, он провалится в воду.

Этого недостаточно, чтобы его утопить. В конце концов Бишоп выползет, но это ослабит его, сделает беспомощным, пока он будет пытаться выбраться. Жестокая ледяная вода истощит его силы.

В самый уязвимый момент Джулиан придет его спасти. В конце концов, он ведь полицейский. Служить и защищать это его долг.

Приблизившись Джулиан схватит нож из ботинка, метнет его и вонзит Бишопу в грудь или в горло.

Бишоп утонет подо льдом, течение унесет его тело в Уотервлиет, Сент-Джо или даже до самого озера Мичиган.

Он исчезнет навсегда, чтобы никогда больше не беспокоить Фолл-Крик и Синклеров.

От предвкушения у него участился пульс. Да, это сработает.

Джулиан двинулся дальше по льду. Он осторожно прощупывал его с каждым шагом назад, проверяя толщину, прежде чем опустить свой вес. Подул легкий ветерок, посылая тучи ледяных кристаллов по реке.

Бишоп сделал три шага, затем замешкался. Он сузил глаза, словно предчувствуя ловушку.

— Что ты делаешь, Синклер?

Он все еще находился в десяти-двенадцати футах от опасного места. Джулиану нужно его отвлечь. Ослепить его гневом, чтобы он не заметил, что его ведут на смерть.

Бишоп уже практически мертвец. Не имело значения, что скажет Джулиан, в чем он признается. Бишоп не покинет эту реку. Никогда.

Эта мысль принесла почти освобождение. Джулиан улыбнулся.

— Если я скажу тебе то, что ты хочешь услышать, ты обещаешь уйти? Ты не используешь этот пистолет. Развернешься и пойдешь обратно тем же путем, каким пришел.

— Я не дам никаких обещаний, кроме того, что поступлю справедливо.

Джулиан скорчил гримасу.

— Это цитата из Библии?

— Не совсем, но близко. «Чего требует от вас Господь, кроме как поступать справедливо, любить милосердие и смиренно ходить с Богом вашим».

— Неважно. Извини, что спросил. Задавай свои вопросы, а потом оставь меня в покое.

Бишоп наблюдал за ним, его взгляд оставался холодным и проницательным. Исчез теплый, общительный пастор. Теперь Аттикус больше напоминал акулу.

— Ты послал Десото и Беннера в дом Ноа Шеридана с намерением убить Лиама Коулмана и меня?

Джулиан втянул воздух сквозь зубы. Легкие саднило. Один шаг назад, один шаг на восток, взгляд метнулся к подтаявшему льду, а затем быстро унесся прочь.

Воздух гудел от шипящей, потрескивающей энергии.

Бишоп уже труп, напомнил он себе. Все, что Джулиан скажет сейчас, все равно что прокричит на ветер. Слова вырывались у него изо рта и улетали в огромное безбрежное никуда.

— Да, я приказал сделать это, — подтвердил он. — И я с этим согласен. Лиам Коулман — убийца и заслуживает смертной казни. И ты тоже! — Гнев кипел в нем. Джулиан практически выплюнул эти слова. — Ты — смутьян и нарушитель спокойствия. Мы пытаемся сохранить мир и защитить город, а ты только и делаешь, что будоражишь людей. Ты преувеличиваешь и распространяешь слухи. Ты нагнетаешь страх. Ты заслужил все, что на тебя свалилось.

Рот Бишопа сжался. Его шея напряглась, сухожилия натянулись. Он повторил шаги Джулиана. Один вперед, другой на восток.

— А в ночь резни? Что случилось?

— Я расскажу тебе, — проговорил Джулиан. — Я расскажу тебе все.

Глава 50

Джулиан

День тридцать четвертый

Джулиан сглотнул. Он сжал напрягшиеся пальцы, представил нож в своей руке. Представил, как вонзает его прямо в сердце Бишопа.

— Они пришли за тобой.

Лицо Бишопа исказилось в гримасе боли, такой муки Джулиан никогда не переживал. И никогда не хотел.

— За мной.

— Ты был идеальной мишенью. — Слова дались легче, чем Джулиан думал. На самом деле, ему до чертиков понравилось их озвучивать. — Ты не закрыл бы эту дурацкую продовольственную кладовую. Почему ты так дорожил ею, я не понимаю. Это даже не было большой проблемой, пока ты не превратил ее в проблему. Тебе обязательно нужно идти против всех. Ты всегда пытаешься как-то придать себе важности?

— Почему, Джулиан?

— Совет не проголосовал за ополчение. А они нам были нужны. Любой человек с мозгами мог это понять. Шеф Бриггс оказался слишком тупоголовым, чтобы видеть что-то, кроме своих собственных идей. Ноа же слишком слаб, чтобы пойти против города.

Джулиан пожал плечами.

— Все сошлось, как кусочки головоломки. Рэй Шульц имел на тебя виды. Стоило выпустить его, и он со своими головорезами позаботился бы о тебе. Так мы договорились.

— Золото, — произнес Бишоп, его голос звучал глухо.

— Шульц с радостью согласился. Он бы сделал это бесплатно. История с золотом просто страховка. Чтобы убедиться, что его головорезы тоже в деле. Для уверенности, что все получится. Задним числом понимаю, что это глупо, но эти метамфетаминовые наркоманы не отличались умом. Это не позволяло им смотреть на своего благодетеля с подозрением или задавать слишком много вопросов. Деньги решают все, знаешь ли. Всегда. Это та валюта, которую они понимали.

Бишоп зарычал, как раненое животное.

— Ты открыл дверь. Ты выпустил их из камеры в обмен на убийство меня и моей семьи.

Джулиан подавил дрожь.

— Не твоей семьи. Только тебя. Я не знал, что они сделают. Я понятия не имел, что они пойдут и расстреляют церковь и причинят вред всем этим людям. Откуда я мог это знать?

Рокочущий голос Бишопа разрывался от горя и нарастающей ярости.

— Ты выпускаешь тигра на свободу, а потом плачешься о невежестве, когда он делает то, для чего был рожден, что заложено в его природе? Рэй Шульц, Томми и Билли Картеры — они были убийцами!