На грани риска

* Природные минеральные вещества, обладающие способностью связывать катионы натрия, калия, кальция, магния.

Наверное, такой ночи посвятил свои строки Уитмен:

Ночь, у тебя южные ветры, ночь, у тебя

редкие крупные звезды!

Тихая, дремотная ночь - бездушная, голая

летняя ночь.

Или нет. К сегодняшней ночи, пожалуй, подходят совсем другие его строфы:

Ближе прижмись ко мне, гологрудая ночь.

Крепче прижмись ко мне, магнетическая

ночь,

Вскорми меня своими сосцами!

Ракитин улыбнулся возникшим в голове лирическим ассоциациям. А над головой, медленно кружась, уходили за горизонт тропические звезды и грозно чернели в бездонном пространстве "угольные мешки".

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Утро началось, как обычно. Поднялись чуть свет. Перегнувшись через борт, рискуя свалиться в призывно слепящую гладь, совершили утреннее омовение.

Володин спустил ноги с банки и вдруг удивленно воскликнул:

– Рыба!

– А вот еще одна летучка, - сказал Сашков, поднимая над головой серебристую, похожую на селедку рыбку.

– Это подарок от Нептуна за хорошее поведение, - сказал Ракитин.
– Вот вам и подтверждение рассказов, что летучие рыбы, привлеченные светом фонаря или белизной паруса, залетают прямо в лодку.

Впрочем, большинство из участников эксперимента слыхало об этом живом даре природы страждущим в океане. Экипаж славного "Кон-Тики" регулярно получал добавку к завтраку в виде нескольких летучек. "Обычно их бывало не меньше дюжины, а однажды утром мы обнаружили на плоту двадцать жирных летучих рыб", - вспоминал Тур Хейердал. И Бомбар писал: "Начиная с третьего дня после отплытия и до самого конца плавания я каждое утро находил в лодке до пятнадцати летучих рыб".

– А что, она, наверное, недурна на вкус, - вздохнул Лялин, рассматривая летучку.
– Жирненькая. Ее бы сейчас на сковородку, с лучком.

– Ну чего душу травишь? И так живот подвело, - буркнул Сашков, глотая слюну.

– Впрочем, если посолить малость, она тоже отлично пойдет, - не унимался Лялин.
– Летучка малосольная. Да еще с пивом. Мечта поэта.
– Он сладко причмокнул губами.

– Ты что, нарочно на нервы действуешь? Ведь сказано, про еду помалкивать!
– вдруг вскипел обычно невозмутимый Демин.

– Кончай, ребята, - вмешался Ракитин.
– Поговорили и хватит. Нашли из-за чего шум поднимать.

– А чего он этот дурацкий разговор завел?
– начал было Сашков, но Ракитин прервал его:

– Хватит! Успокойтесь. Больше о еде ни слова. Договорились?

Ракитин по опыту многих экспедиций знал, как важно не дать разгореться спору. Его надо погасить в самом зародыше, иначе неприятностей не оберешься.

Жара, недостаток воды, голод - все это давало себя знать, складывалось, наслаивалось одно на другое, и нервы натягивались, словно струны на колки. Еще вчера он почувствовал, как в нем без всякой причины поднимается раздражение, и он едва не сделал резкого замечания Сашкову, начавшему, как обычно, донимать Лапина ехидными вопросами. Но вовремя сдержался.

– Все. Кончай базарить, ребята. Пора делом заниматься. А то Вадим Сергеевич совсем истомился, вас ожидаючи.

– Давай подходи, не задерживайся, - подхватил Савин, помогая Ракитину сбить напряжение, - не то иглы заржавеют. Давай, Вася, - обратился он к Сашкову, - тебя без очереди.

– Иголку ему потолще подбери, - крикнул Петров, - чтоб шум не поднимал!

– Ну ладно, ладно, - добродушно-ворчливо отозвался Сашков.
– Чего прицепились?

Пожар так же быстро утих, как и разгорелся. После завершения осмотра все разбились на тройки и четверки в предвкушении законного завтрака. Если бы кто-нибудь со стороны взглянул на эту картину, он был бы крайне удивлен, с какой серьезностью четверо взрослых, вполне интеллигентных и нормальных людей, рассевшись кружком, делят стограммовую баночку говяжьей тушенки. Ее содержимое разрезали на четыре кучки, и Лебедев, повернувшись спиной, на вопрос "Кому?" говорил: "Петрову, мне, Лапину, Демину".

– Да, не мешало бы поесть поплотнее, - вздохнул Демин, слизывая с ладони галетные крошки.
– Я бы даже от планктона не отказался.

– А ты его налови и пожуй, - сказал, подмигивая, Лапин.
– Его Хейердал знаешь как расхваливал. Наверное, отличное блюдо. Как, доктор, верно я говорю?

– Может, Хейердал его и расхваливал, но я бы лично есть не стал. Уж больно вид у него неаппетитный, - пожал плечами Володин, поглаживая порыжевшую на солнце бородку.

– А мне он понравился, - сказал Ракитин.
– Во время прошлой экспедиции гидробиологи нам целую кружку планктона презентовали. Мы его посолили, поперчили. На вкус он что-то вроде смеси морской травы с креветками.

– А здоровью он не вредит?
– поинтересовался Лялин.

– Ты попробуй поешь. Вот мы и узнаем, - заметил Сашков.

– Чего ты зря людей пугаешь, - вмешался Лапин.
– Вот болгарин Папазов 14 дней подряд питался одним планктоном, и ничего - остался здоровехоньким. А через два года, когда женился, свою молодую супругу уговорил принять участие в своем эксперименте в качестве испытателя. Видимо, им обоим так понравился планктон, что они приобрели небольшую лодку и махнули на ней через Атлантику. Плыли они почти два месяца и все это время использовали в пищу планктон. Вот так-то!

– А Бомбар считал, что у него не было авитаминоза, потому что он регулярно ел планктон, в котором много витамина "С", - вмешался Володин.

– Думаю, что тут Бомбар, видимо, ошибся, - заметил Ракитин.
– Мы и в Индийском и в Атлантическом делали анализы проб планктона, и оказалось, что аскорбинки в нем - кот наплакал. Примерно миллиграммов десять - двенадцать в ста граммах планктона. Сами понимаете, что, доведись нам обеспечиваться витаминами за его счет, пришлось бы в день съедать не меньше полкило планктона.

– Это не проблема, - воскликнул Лапин.
– Если пожелаете, я вам хоть килограмм наловлю.

– А ты налови, вместо того чтобы разглагольствовать, - предложил Сашков.

– Вот и наловлю.

Игорь полез в ящик под банкой. Покопавшись, он достал кусок тоненькой капроновой сетки. Приспособив к ней шнур, он пробрался на корму и, перегнувшись через борт, погрузил сетку в воду. Минут через двадцать он извлек сетку, в которой виднелась густая, зеленоватая, терпко пахнущая морем масса.

– Ну вот, угощайтесь, - сказал он, вываливая планктон на подставленную тарелку.
– Ночью, когда начнется вертикальная миграция рачков и прочей мелюзги, я вам еще больше поймаю.

Однако желающих отведать это блюдо почему-то не нашлось.

– А ведь зоопланктон, насколько я знаю, не так уж безвреден для организма человека, - сказал Володин.
– Некоторые его представители, и особенно микроскопические морские жгутиконосцы динофлагелляты, или перидинеи, очень даже ядовиты.

Действительно, планктон может оказаться весьма опасным. Отравление наступает минут через десять - пятнадцать после еды, сопровождаясь сильной рвотой. Потом начинается понос, появляются сильная слабость, головокружение. Немеют губы, язык, кончики пальцев, а нередко развивается паралич конечностей.