На грани веков

На подобное предложение Шереметев даже не ответил. Четырнадцатого июня в два часа пополудни все четырнадцать батарей принялись бомбардировать Ригу с трех сторон, открыли огонь и с Петершанца. Бомбардировка продолжалась до двадцать четвертого, день и ночь непрерывно; всего выпустили три тысячи триста восемьдесят девять бомб, из них шестьсот тридцать были девятипудовые, а остальные — пятипудовые. Двадцать четвертого пополудни, в самый разгар обстрела, рижский губернатор снова послал письмо, в котором жаловался на то, что не получил никакого ответа на просьбу о посылке гонцов в Дюнамюнде и Швецию, а поскольку так нещадно обстреливают город, то у рижских жителей якобы нет возможности собраться и все обсудить. Поэтому он просил перемирия на десять дней, чтобы все можно было решить обстоятельно.

С тем же самым барабанщиком Штремберг получил ответ Шереметева: о посылке двух гонцов не может быть и речи, у него нет никакой охоты ожидать их возвращения. Бомбардировку прекратят на сорок восемь часов, после чего должен быть готов ответ. Двадцать шестого губернатор попросил продлить перемирие, ибо он еще не успел выяснить вопрос о сдаче. Тогда Шереметев назначил последний срок: семь часов двадцать девятого июня. В тот же день командиром Меншиковской пехотной дивизии и драгунского полка назначили генерала Ренна вместо генерал-поручика Боура, которого вместе с шестью полками драгун послали обложить Пернов.

В назначенный час рижский губернатор Штремберг выслал барабанщика с письмом. Губернатор сообщал, что он будто бы никогда не помышлял сдаваться живым, но, как следует взвесив положение, все же решил иначе. Для составления условий капитуляции он назначит двух полковников и обер-аудитора, кроме того, несколько представителей от дворянства, магистрата и гильдий, но, поелику они не успели подготовиться, ему нужно время до восьми часов утра тридцатого июня. Хотя и не в восемь, а в одиннадцать часов, но губернатор выслал из Риги для ведения переговоров девять человек: полковников Будденброка и Фитингофа, обер-аудитора Паулюса, асессора Рихтера, бюргмейстеров Витфора и Ордека, ратмана Рикса и эльтерманов Фагезака и Фронбергена.

Навстречу им Шереметев послал в Ригу генерал-адъютанта князя Баратынского, полковника Зибурга и обер-аудитора Глебова, а для ведения переговоров с рижанами назначил бригадиров Чирикова и Лесси.

Депутаты от Риги переночевали в лагере; когда предложения губернатора были переведены и обсуждены, им сообщили ответ. Депутаты заявили, что на подобных условиях они город сдать не могут, в особенности для них неприемлемо требование, чтобы шведский гарнизон и все прочие урожденные лифляндцы остались на русской службе, присягнули царю и собственноручно это засвидетельствовали… Обер-аудитора Паулюса отпустили снестись с губернатором, а остальных на ночь снова оставили в лагере. В восемь часов утра второго июля Паулюс возвратился, и его вместе с прочими депутатами отвели к генерал-фельдмаршалу, где собрался весь генералитет.

Ответ Штремберга гласил, что он не находит возможности сдаться, если урожденные лифляндские дворяне не будут освобождены от требуемой присяги. Лучше они взорвут город и валы, закроются в цитадели и станут держаться до последнего.

Шереметев не отступался от своего требования и пригрозил снова начать бомбардировку города. Обер-аудитор, бюргмейстеры и эльтерман возвратились к губернатору, а остальные делегаты остались у русских и третью ночь.

Третьего июля делегаты вернулись из Риги, теперь уже куда уступчивее, только еще торговались о разных мелочах, например, о том, чтобы шведам позволили уйти с развернутыми знаменами, барабанами и военной музыкой, что им и было дозволено. Обсудили подробности капитуляции, назначили ворота, в которые русское войско войдет в город. Фельдмаршал отправил майора Белгородского пехотного полка Рейнгарда вместе со шведским обер-аудитором осмотреть город. У городских ворот его встретил генерал-майор Клодт, он показал цитадель и рижские ворота; майор вернулся, очень довольный любезным приемом.

В восемь часов четвертого июля Чириков и Лесси по приказу генерал-фельдмаршала подписали условия капитуляции, затем в сопровождении полковника Будденброка отправились к Штрембергу, чтоб подписал и он. В Песочных воротах их встретил фон Клок с офицерами и отвел в замок. Сам губернатор провел русских по своей резиденции, показал разрушения от бомбардировки и рассказал о пережитых ужасах. Затем он подписал капитуляцию и, приложив печать города Риги, отдал Чирикову.

Чириков отослал полковника Рейнгарда, чтобы тот приказал подготовленным пехотным полкам подойти к городу, а сам с бригадиром Лесси и шведским полковником Будденброком поскакал передать подписанную губернатором капитуляцию Шереметеву.

Генерал-фельдмаршала, и прочих генералов у Риги встретил шведский генерал-майор фон Клодт с офицерами гарнизона. Русские вошли в город строем. Впереди командир, генерал от инфантерии князь Репнин и генерал-лейтенант Остен, за ними гренадеры, бомбардиры и канониры, затер морской капитан Добик с матросами и морским флагом. Из полков первым шел Ингерманландский, затем следовали Киевский, Астраханский, Сибирский, Казанский и Бутырский.

Так русские четвертого июля в шесть часов пополудни заняли Ригу и сразу же сменили шведские караульные посты. Восьмого июля бывший рижский генерал-губернатор граф Штремберг посетил Шереметева в его лагере и просил отпустить его, как о том было упомянуто в договоре о сдаче.

Два дня спустя шведы в количестве пяти тысяч двухсот человек — из них более половины больных — с развернутыми знаменами и музыкой оставили город. Больных на основании пункта трактата отправили в Дюнамюндскую крепость, затем на кораблях доставили в Швецию.

Четыре русских пехотных полка под командованием генерал-майора Айгустова разместились в парадном порядке по улицам, через которые выходили шведы. Но самого Штремберга так и не отпустили. Царь прислал приказ задержать его, чтобы обменять на плененных под Нарвой русских генералов, — поэтому его доставили в Петербург. Из гарнизона задержали всех лифляндцев, в том числе генерал-майора Альфендаля и двенадцать полковников и подполковников, а кроме того, и тех, кто происхождением был из некогда шведских, а ныне завоеванных русскими городов и областей, — всего восемьсот шестьдесят два человека.

В городе, и крепости русские забрали свыше шестисот медных и чугунных пушек, изрядное количество боеприпасов и двенадцать знамен.

Двенадцатого июля в русском лагере отслужили благодарственный молебен, причем трижды палили из пушек и мушкетов. В восемь часов четырнадцатого июля отряд дворян и бюргеров с саблями наголо выехал, чтобы сопровождать в город генерал-фельдмаршала Шереметева. От Карловых ворот до самого замка на улице был выставлен почетный караул. В одиннадцать победители начали вступать в город в следующем порядке:

Впереди всех, возглавляя роту гренадеров Ингерманландского полка, с саблями наголо, шли два офицера в парадных шапках, за ними генеральские верховые конюхи вели тридцать шесть коней, покрытых великолепными чепраками, под седлами с серебряными стременами. Затем ехали четыре пустые кареты, а за ними — кареты с высшими русскими офицерами. В первой сидели полковник Карташев и Левашов, во второй — бригадиры Дебой и Штаф, в третьей — генерал-майор Гинтер и бригадир Чириков, в четвертой — генерал-лейтенанты и кавалеры Брюсс и Ренцель, в пятой — генерал от инфантерии и кавалерии барон фон Аларт и генерал от кавалерии фон Ренн. За ними следовали рижские бюргеры и дворяне, верхом, с обнаженными саблями, барон Менгден с тремя генералами [11] , личная охрана Шереметева в желтых мундирах и, наконец, сам генерал-фельдмаршал в золоченой карете, запряженной шестеркой гнедых лошадей; рядом сидел тайный советник Левольд. Впереди кареты ехали трубач и два барабанщика с позолоченными серебряными барабанами, рядом шел слуга в турецком наряде, а за каретой ехали верхом музыканты на покрытых желтыми попонами буланых конях.

11

С декабря 1710 по 1712 год ливонским ландмаршалом был Иоганн Альбрехт Менгден. В связи с заговором Паткуля в историю вошел и другой барон Менгден, которому в черте города (в районе нынешнего Парка певческих праздников) принадлежало имение Густавсгольм. В 1694 году там пребывал Паткуль, старавшийся склонить к активной антишведской оппозиции рижских патрициев и окрестных помещиков. Имя, упоминаемое в романе, может относиться как к одному, так и к другому

Шествие замыкал предоставленный в собственное распоряжение фельдмаршала эскадрон.

Через Карловы ворота навстречу Шереметеву вышли ратманы. Они приветствовали его и подали на бархатной подушке два золотых ключа. В этот момент с городских валов и в цитадели палили из всех пушек.

У замка фельдмаршала и генералов встретили ратманы и духовенство, а в королевских покоях — сам губернатор; при этом снова палили пушки.

В замковой церкви дворяне и духовенство принесли публичную присягу, заверив ее подписями и печатями. Затем Шереметев отправился на площадь ратуши, где был устроен обтянутый красным бархатом помост с балдахином из такого же бархата, а под ним тоже покрытое бархатом и обтянутое золоченой сеткой кресло с подушкой. Там присягали магистрат и старшины гильдий, в то время как бюргеры присягнули тут же на площади.