На грани времен
Шрифт:
– Ну, как тебе сказать, Степан Ильич… Были в ваших местах зафиксированы некие выбросы энергии. – Проговорил он не очень понятно, но с умным видом, будто был большим ученым-физиком. – Вот наши спецы и пытаются разобраться, что, да к чему. Но ты, голову над этим не ломай. Наверняка, своих забот полон рот с криминалитетом…
Федосеев хотел, было, сказать, что думает по такому «объяснению», но покосился опять на этого Лукьяна, как его там, Родогоровича (тьфу, ты! Ну и имечко, челюсть сломать можно), и промолчал, решив вернуться к этому вопросу позже, когда они с Сердюковым останутся один на один, за рюмкой коньяку.
Судя по воцарившейся паузе, разговор на этом закончился, и полковник нажал кнопку селектора.
– Зинаида Марковна, зайдите ко мне…
Селекторная связь молча отключилась. И через несколько секунд секретарша, больше похожая на вдовствующую королеву-мать, возникла на пороге. Все эти нехитрые манипуляции
– Зинаида Марковна, голубушка, надо бы наших гостей устроить на жительство, и распорядиться, чтобы все приготовили для их экспедиции.
Женщина сдержанно кивнула головой, и произнесла сухо:
– Все готово, товарищ полковник. Соответствующие распоряжения в устной форме отданы, а это, – она спокойным шагом подошла к столу начальника и положила на него красную папку из искусственной кожи, на которой золотыми буквами в правом верхнем углу красовалась надпись «на подпись», – это приказ. Будьте добры подписать. – И сама застыла будто памятник Родина-мать, ожидая, когда начальник просмотрит документ и подпишет его.
Полковник, который сам не успевал каждый раз удивляться прозорливости секретарши, спрятав довольную ухмылку, быстро пробежав глазами по строчкам приказа, поставил размашистую подпись внизу. Зинаида Марковна, кивнула головой в знак благодарности, взяла папку и пошла на выход из кабинета. В дверях, задержавшись на несколько секунд, проговорила, обращаясь к слегка опешившим гостям:
– Товарищи, когда освободитесь, вас проводят в гостиницу. Ваши вещи уже там, в ваших комнатах.– И вышла, не дожидаясь ответа, аккуратно прикрыв за собой дверь.
«Шатун» Сердюков, утративший свою официальную физиономию, не скрывая восторга проговорил:
– Ты где взял это чудо!! Не секретарь – орел, коршун!! Точнее, орлица! Мне бы такую секретаршу, я бы королем себя чувствовал, да и дела бы наши продвигались порасторопней. – И он взглянул со значением на свою «правую руку» Совенко. Тот подвел глаза к потолку, тем самым, высказывая свое отношение к брюзжанию начальства.
Федосеев счел вопрос риторическим, и отвечать не стал. Но его лицо так и сияло самодовольством. Мол, вот, и у нас есть жемчужины, которых и в самой Москве не найти.
Проводив гостей, пригласил к себе опять своего зама. Ивашов возник на пороге кабинета почти моментально, будто, спрятавшись за дверью, только и ждал вызова начальника.
– Значит так, Сергей Никитич, – начал незамысловато полковник, – «старший брат» решил поиски пропавших взять в свои руки. Но и нам не запретил этим заниматься. Кажется, у них нет уверенности, что смогут с этим справиться без нашей помощи. – Федосеев криво усмехнулся, не скрывая своего отношения к «гостям». – Так что ты работай, как и договорились. Только, прежде чем уедешь, проконтролируй процесс экипировки гостей, чтобы все было по высшему разряду. Ты меня понял? – Он со значением посмотрел на подчиненного. Майор с готовностью кивнул, не скрывая ухмылки. Мол, понял, чего же не понять, покажем заезжим гастролерам, что и мы тут в глубинке не лаптем щи хлебаем. А начальник продолжил. – Они проводников просят. Так ты приставь к ним парочку тех, что посообразительнее. – И неожиданно подмигнул майору. Лицо того озарила улыбка. Понятное дело, «своих» приставить надо, чтобы контролировать весь процесс. – Федосеев на несколько секунд задумался. – Ну, вроде бы, все. Остальное сам знаешь. – И уже когда Ивашов со своим «так точно! Разрешите идти…» собрался выйти, Степан Ильич задержал его. – Постой… – Тяжело вздохнул, вроде бы, не решаясь сказать, что собирался. Майор замер, терпеливо ожидая продолжения. – Ты вот что, Сережа…, – перешел полковник на доверительный тон. – Проверь-ка мне одного человечка. Только осторожно, сам понимаешь, что поднимется, если что… – Ивашов с готовностью кивнул, мол, понимаю. – Третий там с ними был, заметил? – Опять кивок подчиненного. – Вроде бы, гражданский, но – темная лошадка. Фамилии не знаю, зовут Лукьян Родогорович, Сердюков представил его, как специалиста по аномальным зонам. Не нравится он мне… Такое ощущение… – Полковник, опомнившись, замолчал на середине фразы. Не стоило высказывать подчиненному, даже такому, как Ивашов, свои сомнения и догадки. И он закончил короткой рубленной фразой, чтобы скрыть некоторое смущение, вызванное собственным проколом, называемым «длинный язык». – Все, ступай! Обо всем докладывать мне лично в любое время суток. – И сделал вид, что увлечен
документами на своем столе.Поднял голову от бумаг только тогда, когда услышал звук закрываемой двери.
Вечером Федосеев, переодевшись дома в гражданскую одежду, отправился в гостиницу. Ему очень хотелось переговорить со своим старым «приятелем», если можно было называть так Сердюкова при его должности. Особо не мудрствуя, позвонил снизу от администратора, с предложением «посидеть за рюмочкой чая», так сказать, скоротать вечерок. Тот, неопределенно хмыкнув, спустился в бар минут через десять. Они прошли в отдельный кабинет, где уже был накрыт стол. Так, ничего особенного, деликатесы, так сказать, Сибири. Была там и копченая севрюга, и моченые яблоки с клюквой, черная икорка, как драгоценный камень мерцала в объятиях хрусталя, в котором отражался свет бра, вяленая оленина, нарезанная тонкими до прозрачности пластинками, горка блинов, и, разумеется, коньяк в бутылке. И не какой-то там импортный, а наш «Кизляр».Оглядев всю эту простую сибирскую красоту, Сердюков тихонько присвистнул.
– Судя по столу, ты Степан Ильич, собрался у меня все государственные тайны выпытать… – С усмешкой проговорил гость, с удовольствием располагаясь на удобном кресло-стуле, обитом простой льняной тканью в мелкий темно-синий цветочек.
Федосеев состроил «дурачка».
– Не понимаю я, что хочешь сказать. А это, – он обвел рукой стол, – обычное Сибирское гостеприимство. Яблочки моченые попробуй. Про все секреты сразу забудешь. Яблочки наши, на родной земле выращенные. Это вам не заморские пестициды-удобрения.
Разговор сначала не клеился. Вяло обменявшись информациях о семьях, видах на охоту и рыбалку в этот сезон, и даже о погоде, оба замолчали. Но после второй рюмки коньяка, Сердюков пристально посмотрев на приятеля, насмешливо проговорил:
– Ну чего ты мнешься, Степа? Понимаю ведь, что не тоска по былым дням заставила тебя угощать меня коньяком и всеми этими разносолами. Говори, что хотел. Только имей ввиду: врать не буду, скажу, что смогу, а чего не смогу – уж не обессудь, сам все должен понимать. – И с удовольствием сунул в рот кусок севрюжины. Зачмокал, мечтательно закатив глаза. – Ты тут, как в раю живешь. А у нас там культ быстрого питания процветает. Уже желудок испортил всеми этими гамбургерами-колами. – Потом, в момент оставив свою дурашливость, проговорил серьезно. – Скажу тебе, как на духу, Степан Ильич, дело это непростое. И причина – не твои «потеряшки». – Он махнул рукой. – С поиском, думаю, сам справишься. Тут, брат, другое. А что, я и сам толком не знаю, если честно. И не могу тебе высказать, как меня это бесит. Не привык я, чтоб меня втемную использовали.
Федосеев, аккуратно разрезая кусочек севрюги у себя на тарелке, недоверчиво проговорил:
– Так уж и втемную? Никогда не поверю… Темнишь ты Николай что-то, по своему обыкновению…
Сердюков хмуро посмотрел на него поверх своего бокала, и залпом выпил коньяк. Втянул носом воздух, будто хлопнул полстакана водки и проговорил бурчливо:
– Рад бы потемнить, но дальше уже некуда! И так, сплошные потемки кругом! Вот этот, который Лукьян, черт произнесет его отчество! Кто он по-твоему?
Федосеев пожал дипломатично плечами.
– Ты же сказал: «специалист по аномальным зонам»…
Слегка захмелевший Сердюков, проворчал:
– То-то, что «специалист»… , – передразнил он полковника. – Только вот чего специалист, для меня до сих пор неясно. Прислали его сверху. – И он поднял вверх указательный палец для пущей наглядности своих слов. – Ничего достоверно о нем неизвестно, даже мне… – Он замолчал, выдерживая паузу, чтобы Федосеев сумел до конца проникнуться подобной невероятной информацией. Тот проникся. Отложил вилку в сторону и с удивлением уставился на собеседника. Весь его вид говорил: «Неужто, даже тебе???» Сердюков покачал головой, мол, так и есть. – Но слухи ходят, одни чуднее других. Достоверно известно только одно, что власть он имеет немалую. Еще бы понять, откуда, да для чего ему эта самая власть! То, что он работает на заокеанских друзей, сей факт проверен и не подтвержден. Голову, конечно, на отсечение не дам, но скорее всего так и есть. Тогда на кого? – Он пристально уставился на своего собеседника, пока тот не отвел взгляд в сторону. Удовлетворенный такой реакцией, Сердюков назидательно проговорил: – Вот то-то же…! Ты думаешь, я в вашу глушь забрался чтобы икорки на дармовщинку поесть? Мне понять надо, для чего все это! Что НА САМОМ ДЕЛЕ нам тут понадобилось?! Начальство своими планами со мной не делится. А чувствовать себя пешкой в чужой игре, сам знаешь, это не мое. Так что, давай-ка мы закроем эту тему. Я и так сказал больше, чем тебе положено знать. Но тутдело такое, что, думаю, без твоей помощи я не обойдусь. Поэтому прошу тебя, дай людей потолковее, чтобы в случае чего, я мог бы с тобой связаться в любой момент. На своих рассчитывать не могу. Стучат, гаденыши. А разобраться надо…