На грани

Она опять взглянула на снимок. Ее поза, ее подбородок, дерзкий взгляд, вскинутая голова. И рука на бедре. Густые короткие волосы. И внезапно она мысленно перенеслась из гримерной в спальню отца. Она стоит у окна, слышит шум и поворачивается к нему. А он пристально смотрит на нее, и на его лице написаны ужас и недоверие. И не осуждение она увидела в его глазах. Он узнал. Он проснулся не от кошмара, он пробудился от сна, длившегося двадцать лет. Перед смертью ему открылась истина.

В дверь опять постучали,

– Через четыре минуты начинается третья сцена, мисс Блэр.

Она лежала в фургоне, его руки обнимали ее. «Пэм сначала хихикала, потом превратилась в статую. К утру она обо всем забыла».

Шейла подняла глаза от фотографии, которую все еще держала в руке, и взглянула на себя в зеркало.

– О, нет… – проговорила она. – О Ник… О Господи!

И тут она схватила пристегнутый к поясу кинжал и пронзила им лицо юноши, изображенного на фотографии, которая распалась на части. Потом она порвала ее и выбросила в корзину. Когда же Шейла вновь вышла на сцену, это был уже не дворец герцога в Иллирии, не размалеванный задник и не раскрашенные подмостки – это была улица, самая обычная городская улица, на которой стояли дома, которые можно было жечь; где были камни и кирпичи, чтобы бить стекла, и бензин; где были вещи, которые можно было ненавидеть, и мужчины, которых можно было презирать, потому что только ненавистью можно очиститься от любви, только огнем и мечом.