На грани

Ной проследил за тем, как она спиралью спустилась вниз по водосточной трубе, и потер запястье.

– Ну что ж... это было весело.

– Ты вернулся, - невыразительно сказал я, без особого интереса. Не имело значения, вернулся он или нет. Со мной здесь все было кончено. Все. Я оттолкнулся от пола ванной комнаты, и Ной сделал несколько шагов назад, чтобы предоставить мне свободное пространство, пока я внимательно изучал аптечку.

– Я человек слова, - сказал он, его голос стих, когда я раскрыл несколько флаконов с таблетками.

Выбор был не так уж велик, в основном здесь были лишь остатки антидепрессантов и болеутоляющих Эммы, но этого должно хватить. Я лишь надеялся, что Аная была готова, потому что пришло время покончить с этой темной дырой существования, в которую превратилась моя жизнь, вне зависимости от того, была она готова или нет. Если ее окончание было единственным выходом, то пусть так и будет. Что угодно должно быть лучше этого. Кто знает, может быть, я снова увижу папу. Возможно, мне выпадет шанс наладить с ним отношения.

Ной сделал шаг позади меня и осмотрел один из флаконов.

– Не возражаешь, если я спрошу, что ты делаешь?

Я сбросил пиджак и закатал рукава моей белой рубашки по локоть. Оперся ладонями о тумбу и уставился на свое жалкое отражение в зеркале. Черные волосы, которые обычно беспорядочными шипами торчали кверху, взмокли и прилипли ко лбу. Моя кожа казалась пепельной, по сравнению с белой рубашкой и красным галстуком. Папиным красным галстуком. У меня не было ни одного, поэтому пришлось порыться в его шкафу. Даже теперь, часами позже я видел, как они погружали его под землю, тяжелое и несправедливое чувство сдавило мое горло. И те глаза, темные и удрученные, полные боли, чьи, черт возьми, они были такими? Я не знал, кто был тот малый, который уставился на меня в ответ. Я лишь знал то, что не хотел им быть. Больше нет.

– Прости, Эм, - прошептал я, после чего поднес одну из открытых упаковок с таблетками ко рту.

– Воу!
– Ной выхватил баночку у меня из рук, пропустив всего пару таблеток, упавших мне в рот; он сгреб рассыпавшиеся таблетки и те, что остались на тумбе.

Охваченный злостью, я толчком прижал Ноя к двери ванной комнаты. Мне редко приходилось драться, но я был готов надрать задницу тому, кто попытается остановить меня. Мертвому или живому.

– Это тебя не касается. Держись подальше отсюда. Не хочешь смотреть? Тогда убирайся к черту.

Серые глаза Ноя широко распахнулись, когда его взгляд метнулся к моему пальцу, прижатому к его груди. Он поднял руки в знак поражения.

– И что ты собираешься делать, если тени вернуться раньше нее?

Все, что касалось Анаи, ожидало меня по другую сторону большим знаком вопроса. Безответные вопросы.

По крайней мере, я знал, что значил для этих теней. Для них я был не более, чем пищей. В любом случае, со мной будет покончено. Ничего страшного не случится, если они доберутся до меня первыми. Я отошел от Ноя, и мои руки опустились по швам, боль превратилась в тупую пульсацию.

– Возможно, это то, на что я рассчитываю, - сказал я. Мое тело, казалось, не было согласно с таким планом. Страх наполнил мою грудь, а сердце стало пульсировать жизнью под моими ребрами, словно пытаясь убедить меня, что оно все еще могло биться.

– Понимаю.
– Ной пристально посмотрел на меня, выглядя немного обеспокоенно.
– Я правда понимаю тебя. Но я был там и говорю тебе, это не выход. Есть другой способ пройти через все это, Кэш. Лучший способ.

Я поднял подбородок, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, чувствуя, как ком в горле опух до невыносимых размеров, пока я пытался убедить свой разум в том, что я делал. Мое внимание привлекли флаконы с таблетками, разбросанные по полу. Что если Эмма будет той, кто найдет меня, всего в нескольких шагах от того места, где она спала? Как это на нее повлияет? Сдавленный звук просочился сквозь ком, и я надавил ладонями на глаза.

– У тебя есть предложение получше?
– Пожалуйста, скажи да. Пожалуйста, покажи мне, потому что я готов сделать что угодно.

Ной положил свои руки мне на плечи, и они оказались такими же холодными, как и я.

– Лучше, чем позволить тому ублюдку сверху и его жнецам сделать из тебя раба? Да, приятель. У меня есть что-то получше.

– Покажи мне, - сказал я.

Ной ухмыльнулся, а его хватка на моих плечах усилилась.

– Я уж думал, ты никогда не попросишь.

В моих венах появилось покалывание, гудящее под кожей, и свет вспыхнул вокруг нас. Мне казалось, будто я вот-вот вылезу из собственной кожи, оставив за собой крошечные кусочки Кэша разбросанные по всей ванной Эммы, но затем... мы больше не были в ванной комнате. Мое зрение погрузилось во тьму, и звук падающих капель отразился эхом позади меня. Я моргнул, осматривая окружающую обстановку. Нас окружали кирпичные стены, а под ногами был мокрый тротуар. Звук машинной сигнализации раздался вдалеке. Мы были в узком переулке. Холодный, влажный воздух взъерошил мои волосы, и я вздрогнул, почувствовав приступ тошноты, накативший на меня. Рука Ноя соскользнула с моего плеча, и он сделал шаг в сторону.

– Ты в порядке?

Я кивнул, согнувшись так, чтобы схватиться руками за колени, и уставился в маслянистую лужу, в которой я стоял.

– Меня тошнит.

Он тихо усмехнулся.

– Это нормально. Ты к этому привыкнешь.

Я выпрямился, сглатывая избыток слюны, и пристально посмотрел на него.

– Привыкну к чему? Скажи мне, что, черт возьми, происходит, иначе я не ступлю и шагу. Скажи мне, что ты такое?

Он кивнул, и легкий ветерок бросил светлую прядь его волос на лицо так, что она закрыла его глаз.

– Я - скитающаяся тень.
– Он остановился и скрестил руки на груди.
– Как и ты.

Я внимательно рассматривал строгие черты его лица, напряжение в его плечах. Он не шутил.

– Я, предполагается, должен знать, что это такое?

– Думаешь, у твоей девушки-жнеца есть сила?
– Он вздернул бровь.
– Она обречена, Кэш. Обречена быть рабыней навечно. Обречена бродить по Земле, а загробная жизнь - не больше чем отголосок трупа, которым она стала.

Мою грудь скрутила тревога. Мне не нравилось, что он говорил об Анае такие вещи. Возможно, она и была мертва, но она не была трупом. Она была гораздо больше этого.

– И что же делает нас такими особенными?

Ной улыбнулся.

– Мы можем ходить среди живых, - сказал он.
– А можем блуждать по ту сторону, как мертвые. Мы зависли где-то посередине. В твоем пальце заключено больше силы, чем у жнеца во всем теле. Достаточно сил, чтобы предать душе плоть. Достаточно сил, чтобы напугать их до смерти. Почему, ты думаешь, Бальтазар так сильно хочет получить на тобой власть?

Я уставился на собственные пальцы, разжимая их и сгибая, чувствуя энергию гудящую внутри них. Он говорил правду. Я чувствовал это.

– У тебя есть выбор для чего и для кого использовать эту силу,- сказал он.
– Я просто пытаюсь помочь тебе сделать правильный выбор.

Я подумал об Анае и ее сияние, о ее божественности, которую она излучала, как солнечный свет. Она определенно не могла сражаться на стороне плохой команды. Она была слишком хороша. Я посмотрел на тьму, пульсирующую в жилах Ноя, гудящую под его бледной кожей. Моя кровь запульсировала в ответ. Может, Аная не была плохой. Может, плохим был я. А может это был Ной.