На Грани

— Ты не в моем вкусе.

— Откуда ты знаешь? Мы не сказали друг другу больше двадцати слов.

Это была чистая правда. Она ничего о нем не знала. Но гораздо благоразумнее было отказаться и вернуться за охранные камни. Спрятаться. И с этой мыслью что-то внутри Розы встало на дыбы, как это было в начале пятого класса, когда Сара Уолтон впервые назвала ее дочерью шлюхи. То же самое упрямство Дрейтонов, которое сделало ее бабушку знаменитой, высунуло голову. Нет, подумала она. Они не заставят ее прятаться за охранными камнями до конца ее чертовой жизни.

Но они не заставят ее делать то, чего она сама не хочет делать. Это было бы равносильно слабости.

— Ты хороший парень, Уильям. Но я действительно не могу, завтра первый день в школе, и мне нужно быть дома.

Он долго смотрел на нее и поднял руки ладонями вверх.

— Ладно. Может быть, когда-нибудь мы снова встретимся. — В его устах это прозвучало как обещание.

— Может, — ответила она.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

СРЕДА пролетела слишком быстро.

Мимо нее пронесся белый грузовик с ревущим клаксоном. Роза даже не удостоила его взглядом. Стрелка уровня топлива скатилась влево от желтой буквы «Е».

— Просто доберись до Грани, — пробормотала она. — Это все, о чем я прошу.

Старый «Форд» со скрипом покатил дальше. Она держала скорость тридцать миль в час, чтобы сэкономить бензин. Вдалеке медленно садилось солнце, угрожая окрасить небо в красный цвет. Она так опаздывала.

Ей пришлось, как обычно, работать сверхурочно, по стандартной ставке семь баксов в час. В офисе печатания принтов на футболки была чрезвычайная ситуация. Какой-то недовольный сотрудник забрызгал пол липкой жидкостью, которую они использовали, для удержания футболки на месте, пока на нее наносились рисунки. К тому времени, когда владельцы поняли, что произошло, и вызвали службу «Сверкающая чистота», пол стал ужасным беспорядком из всех видов грязи, которые только можно себе представить. Только одна вещь снимала липкий спрей — скипидар. Они с Латойей провели последние два часа, ползая на четвереньках и очищая им плитку. Ее пальцы пахли скипидаром. Он был повсюду — на ее коже, в волосах, на туфлях… У нее болела спина. Ей нужно было вернуться домой и принять душ. Да, она была уборщицей, но это вовсе не означало, что от нее должен был исходить такой запах.

В глубине души она жалела, что не приняла предложение Уильяма. Он не был подходящим парнем, но вполне мог бы стать другом. Кто-то за пределами Грани, с кем можно было поговорить. Что было, то прошло, сказала она себе. Она сказала «нет», и будет с этим жить.

Впереди из-за зелени показался знакомый изгиб Поттер-Роуд. Осталось недалеко.

Грузовик чихнул.

— Ну же, парень. Ты можешь это сделать.

«Форд» снова чихнул. Она убрала ногу с педали газа, направляя старый грузовик в поворот, и позволила ему катиться по дороге в лес. Теперь они ехали со скоростью до десяти миль в час. Еще немного бензина. Еще немного…

Они пересекли границу, и магия вспыхнула в ней, наполняя ее теплом. Двигатель заглох с тихим рокотом, и Роза позволила грузовику соскользнуть с дороги в густой кустарник. Зелень с треском захлопнулась за ней. Она припарковалась, вышла, заперла «Форд» и похлопала по горячему капоту.

— Спасибо.

Это был первый день в школе, а у нее кончился бензин. По крайней мере, бабушка согласилась забрать детей в конце учебного дня и присматривать за ними, пока Роза не вернется с работы. Обычно они шли сами по себе, но сегодня должно было быть нечто особенное. Их должны были переполнять эмоции из-за возвращения в школу.

Роза двинулась вверх по дороге. Лес теснился вокруг грунтовой тропинки: огромные деревья сплетали свои темные скрюченные ветви, земля между их стволами была мягкой от многовековой осени. Бледно-голубые лозы хвоща окаймляли ветви. Между деревьями сгущались сумерки. Покрывало кудзу, целиком поглотившее деревья в Грани, остановилось на границе, и здесь мох взял верх, обнимая стволы деревьев, как бархатный рукав, и посылая крошечные цветы на тонких стеблях, которые выглядели как перевернутые дамские туфли: ярко-фиолетовые, мятно-зеленые, лавандовые и розовые. Аромат дюжины трав смешивался в воздухе с землистой, слегка горьковатой пряностью.

Из мрачных глубин леса доносились зловещие звуки, и время от времени в кронах деревьев вспыхивали горящие глаза. Роза почти не обращала на это внимания. Лес был лесом, а большинство существ в этих краях знали, кто она такая, и позволяли ей быть собой.

Две мили отделяли ее от поворота к дому, и Роза перешла на привычный, удобный шаг. Так продолжалось до третьего поворота дороги. Она остановилась. Это было то самое место, где мужчина с двумя мечами прыгнул на ее грузовик.

Роза посмотрела на грязные следы шин. Теперь все выглядело по-другому. Насколько она помнила, капот грузовика был чуть выше ее талии. Она покачнулась на цыпочках и подпрыгнула так высоко, как только могла. Даже близко нет. Если бы она разбежалась, то, возможно, смогла бы поставить одну ногу на капот. Но он вскочил на движущийся грузовик, приземлился на ноги и продолжил идти, как ни в чем не бывало.

Тихий пронзительный всхлип сверху заставил ее поднять голову. Слева высокое дерево раскинуло свои ветви над тропинкой, наклоняясь к дороге. Примерно в девяти футах от земли, как раз перед тем, где ствол дерева раздваивался, тощая фигура прижалась к коре. Кенни Джо Оглетри.

Кенни был далек от списка ее любимых людей. Он был всего на ступеньку выше своей матери, Лианы, которая была лучшей подругой Сары Уолтон в старших классах школы, и чьим главным достижением было нацарапать «Сучка шлюки» на шкафчике Розы перманентным маркером. Грамматика не входила в число сильных сторон Лианы, но издевательства она подняла до уровня искусства.

Яблочко от яблони недалеко упало — в свои девять лет Кенни был уже задирой и болтуном. Примерно месяц назад они с Джорджи столкнулись с недоразумением во время игры в софтбол, и им пришлось выяснять отношения. Если бы не Джек, Кенни избил бы Джорджи до полусмерти, но все дети боялись Джека. Джек дрался так, словно каждый бой был для него последним, и не всегда останавливался, когда побеждал.

Кенни вцепился в дерево, стоя совершенно неподвижно. От отчаяния у него побелели костяшки пальцев. Его рубашка и поношенные шорты цвета хаки были испачканы грязью, а из длинной царапины на бедре на икру медленно капала кровь. Кенни пристально посмотрел на нее. Его глаза были остекленевшими, белки поразительно бледными. Какие бы проблемы ни возникали у нее с Лианой, они бледнели, когда сталкиваешься с девятилетним мальчиком, напуганным до полусмерти.

— Кенни, с тобой все в порядке?

Он просто смотрел и ничего не отвечал.

Кусты слева от нее зашуршали. Это был целенаправленный, хищный шорох. Роза медленно попятилась.

По тонким стеблям пробежала дрожь. Ветви склонились, темные треугольные листья раздвинулись, и на дорогу вышло существо. Четырехфутовое существо стояло прямо, его тело представляло собой месиво гниющих тканей, скомканных в гротескное лоскутное одеяло. Роза увидела чешую лесной змеи на левой ноге, рыжеватый лисий мех на плече, спутанный серый беличий пушок на груди, коричневые полосы свиньи на нижней части живота… Часть его кишечника отсутствовала, и гниющая масса кишок сверкала сквозь дыру прямо под узким проблеском ребер.

Его морда была ужасающей. Два бледных злобных глаза смотрели на нее из глубоких глазниц. Их переполняла сильная, сосредоточенная ненависть. Под ними зияла широкая пасть, вооруженная острыми треугольными зубами, торчащими в несколько рядов.

От существа исходил оборванный хрип, тяжелое и влажное дыхание. Пустошь. Существо, сотканное из ненависти и магии, живое проклятие, черпающее силу из ярости своего создателя. Кто-то проклял какую-то землю или дом поблизости, и лес придал этому проклятию форму и цель: убивать все, что попадется ему на пути.