На игле
Шрифт:
— Одну минутку, милочка, — мгновенно переменив тон, сказала мадам Грош и двинулась было к двери, но тут вдруг обнаружила, что у нее запрокинута назад голова, в спину уперлось колено, а к горлу приставлено лезвие ножа.
— Выглянешь наружу и позовешь ее сюда, — прошептал ей на ухо Гробовщик, подтащив ее за волосы к двери и немного опустив колено, чтобы она могла двигаться.
Мадам Грош не шелохнулась. Ее лицо превратилось в черно-серую маску, вены на висках пульсировали, точно артезианские насосы. За эту минуту она постарела лет на двадцать.
— Ты сильно рискуешь, — процедила
— Я давно подозревал, что Рамсей подкуплен, — прохрипел Гробовщик.
— Правильно подозревал.
— Да, но тебе-то я перерезать глотку всегда успею.
Кивком он сделал Испанцу знак, чтобы тот открыл дверь, но парень от ужаса не мог рукой пошевелить. Его расширенные тусклые зрачки уставились в одну точку, лицо приобрело землистый оттенок.
— Никого я звать не буду, — прошипела мадам Грош.
— Тогда прощайся с жизнью, — сказал Гробовщик и еще дальше запрокинул ей назад голову.
Мадам Грош покосилась на Испанца, а затем, повысив голос, сказала:
— Сейчас, Джинни, иду.
Скрипнула ведущая в гостиную дверь, и из прихожей раздался мужской голос:
— Что такое, детка? Самец, пойди посмотри, что там делается. — Последнюю фразу он произнес тише.
Гробовщик перехватил волосы мадам Грош зубами, освободившейся левой рукой выхватил из-за пояса револьвер Могильщика, а правой по-прежнему прижимал к ее горлу нож.
Когда она сдвинулась с места, сдвинулся с места и он — в этот момент они были похожи на чудовищных сиамских близнецов.
Мадам Грош подошла к двери, приоткрыла ее и громким голосом, чтобы муж слышал, сказала:
— Все в порядке, милый. Это я гостей пускала. — А затем, понизив голос, добавила: — Джинни, зайди сюда.
Джинни увидела через дверь застывшее лицо Испанца и заколебалась, но затем все же вошла.
В ту же секунду Гробовщик захлопнул ногой дверь, отшвырнул от себя мадам Грош, приставил лезвие ножа к горлу Джинни и, закинув ей назад голову, зажал рот локтем другой руки.
Она почувствовала острие ножа, в рот забился рукав от его рубашки, а прямо перед глазами мелькнуло громадное дуло револьвера, зажатое в могучей черной руке. У нее подогнулись колени, и она стала оседать на пол.
Мадам Грош быстро шагнула к двери, открыла ее и вышла в прихожую. Самец стоял под дверью и хотел заглянуть внутрь, но она прикрыла за собой дверь и тихо сказала:
— Не мешай им, — после чего повернулась на каблуках и крикнула: — Позовете меня, когда будете уходить.
Затем ее шаги удалились, и двустворчатая дверь в гостиную закрылась.
Зубы у Испанца стучали от ужаса, как кастаньеты.
— Встать! — гаркнул Гробовщик прямо в ухо Джинни.
Мулатка выпрямилась и попыталась что-то сказать, но только мотнула головой, отчего ее длинные черные блестящие волосы забились ему в рот.
— Молчать! — прохрипел он, задыхаясь от густых надушенных грязных волос.
Их тела тесно прижимались друг к другу, и они оба, одновременно, испытали острое,
невероятно сильное вожделение.— Раздень ее, — приказал Гробовщик Испанцу.
Ей показалось, что его голос дрожит от страсти, и она решила, что он собирается ее изнасиловать.
— Не надо… — пробормотала она, снова мотнув головой.
Испанец тупо уставился на Гробовщика.
— Раздеть? — отозвался он, словно не понимая, чего от него хотят.
— Да, раздеть! Сними с нее эти вонючие тряпки, — процедил Гробовщик сквозь стиснутые зубы. — Ты что, женщину никогда не раздевал?
Испанец приблизился к Джинни, дрожа всем телом, как будто ему велели отобрать львенка у львицы. Но она не сопротивлялась, вяло подняла сначала одну ногу, затем другую. В полной тишине он снял с нее туфли и чулки. Слышно было только, как тяжело дышит Гробовщик и как громко стучат у Испанца зубы. Парень так долго возился с ее модным габардиновым костюмом и бежевым бельем, что молчание сделалось непереносимым.
Когда Джинни была наконец раздета донага, Гробовщик ее отпустил.
Она повернула голову и тут только поняла, кто устроил ей засаду.
— Это ты! — резким, лающим голосом выкрикнула она.
— Да, я.
Она упала на колени и обхватила его ноги:
— Пожалуйста, только не делай мне больно!
— Проклятие! — взревел он и, схватив ее за волосы, потащил на кушетку.
Она набрала в рот воздуха, хотела закричать, но не решилась. Полный, чувственный рот исказила гримаса.
Он перевернул Джинни на спину и внимательно осмотрел ее кожу — нет ли следов от уколов. Следов не было.
— Привяжи ее, — приказал он Испанцу.
Испанец двигался как робот.
— Достань у нее из сумки пудреницу, — велел Гробовщик, когда Джинни была привязана к кушетке, а затем нагнулся, снова схватил ее за волосы, откинул ей назад голову и провел по горлу ножом, оставляя тонкий кровавый след.
Джинни боялась пошевелиться, вздохнуть. В подернутых слезами, выпученных глазах сквозил дикий ужас.
— Дай сюда пудреницу, — сказал Испанцу Гробовщик и поднес зеркальце к глазам Джинни: — Посмотри на свое горло.
Она увидела кровь и потеряла сознание.
Он отшвырнул пудреницу и, задыхаясь от бессильной злобы, сказал:
— Чужой крови вы не боитесь, не то что своей собственной!
А затем стал бить ее по щекам, пока она не пришла в себя.
Он знал, что перегнул палку, перестарался, что ведет себя непростительно, но выслушивать ложь ему надоело.
Она лежала неподвижно, глядя на него со страхом и ненавистью.
— А в следующий раз я тебе нож по рукоятку в глотку вгоню, — пригрозил он.
По ее телу пробежала дрожь, как будто кто-то занес ногу над ее могилой.
— Ладно, — сказала она. — Я все расскажу. Расскажу, как найти то, что ты ищешь. Ты ведь этого от меня добиваешься?
Гробовщик молча поедал ее глазами.
— Мы поделимся, — продолжала она. — Все разделим на три части: тебе, твоему партнеру и мне. Можешь и меня взять в придачу. Я тебе понравлюсь, уж ты мне поверь. Такому научу, что тебе и не снилось. Вы легавые, вам бояться нечего. Они вас не тронут, вы же сами можете их пристрелить.