На исходе ночи

Стоял легкий приятный морозец, но чувствовалось приближение скорой весны. «А у нас уже совсем, должно быть, тепло, — подумалось Степану. Сеять скоро начнут», — по крестьянской привычке связал он начало весны с полевыми работами. После душного магазина морозный воздух казался необыкновенно свежим и прибавлял сил. Красным неоном светилась в сумерках огромная буква «М». Степан всем другим видам транспорта предпочитал метро: быстро и, главное, не заблудишься. Впрочем, до Петровки, 38, где теперь находилось его временное место службы, он сумел бы добраться и на автобусе или троллейбусе.

Рабочий день уже кончился, и в кабинете, кроме Сергея Шатохина, никого не было, чему Степан не удивился. Он привык к тому, что в служебное время комната тоже пустовала. Степан так и не успел познакомиться с коллегами Сергея: работа розыскников отнюдь не кабинетная.

— Что новенького, старший лейтенант? Долгонько тебя не было, приветствовал его Сергей. Он был в приподнятом настроении. — Кажется, лед тронулся, как говаривал один обаятельный жулик, чтивший уголовный кодекс. Ладно, давай выкладывай, — перешел на деловой тон Шатохин.

— Фамилия нашего потерпевшего — Карякин Валентин Семенович. — Чобу заглянул в блокнот и назвал адрес. — Сдает ценные вещи, я видел одну семь тысяч ваза стоит, представляешь? И еще сдал скульптуру — «Похищение сабинянок» называется. Какой-то мужик двух девок уволок. Одной ему мало.

— Легенда такая есть, Степа, — наставительно произнес Шатохин. — Потом как-нибудь расскажу. Так на Вернадского, говоришь, прописан этот похититель?

— Почему — похититель? Вроде наоборот — у него украли.

— Ну, это еще большой вопрос, кто у кого украл. Я о другом. — Сергей засмеялся. — Похоже, что наш подопечный тоже вроде того похитителя сабинянок.

— Как это? Ты что-то сегодня загадками говоришь, дорогой Сережа.

— Никаких загадок, обычная история, простая вещь: жена и любовница, вот и две женщины.

— Про любовницу откуда узнал так скоро? — недоверчиво спросил Чобу. Сверхоперативно работаешь. Я вот целый день рылся в бумагах, чтобы адрес установить, а ты сразу и в дамки.

— Не в дамки, а в дамы, вернее — в даму, которую зовут хорошим русским именем — Татьяна, красивая, между прочим. Могу адресок и телефончик дать, — игриво произнес Шатохин.

— Да ну тебя, — отмахнулся Степан, — говоришь — давай по делу, а сам мелешь ерунду.

— А я по делу, только по делу, Степа. Запоминай: Рагозина Татьяна Максимовна, проживает по адресу: Сущевский вал, дом 31, квартира 25, в однокомнатной кооперативной квартире.

— Да откуда эти сведения? — заинтересованно спросил Чобу.

— Откуда, откуда, — передразнил его товарищ. — Хочешь, чтобы все наши секреты тебе выложил? Все оттуда. — Сергей сделал неопределенный жест.

Чобу на этот раз обиделся как будто всерьез, отвернулся и замолчал. Шатохин тоже молча с улыбкой наблюдал за товарищем. Насладившись этим зрелищем, он весело произнес:

— Шерше ля фам, как утверждают французы, и правильно, между прочим. Поехали мы, значит, за этим «Запорожцем», смотрим — во двор въезжает, на Сущевском валу, останавливается возле третьего подъезда. Они выходят. А тут как раз одна дама, я хотел сказать — дворничиха, снег подметает. То да се. Разговорились. Она чуть под градусом была. Полнейшую информацию выдала. Они ведь, дворники, все знают. Говорит, что жена Карякина прибегала, грандиозный скандал устроила этой фифочке — так она Татьяну именует. Я так понял: крепко невзлюбила эта дворничиха ее. Потому и рада перемыть ей косточки, с любым языком почесать. Пошли к полковнику, он тебя заждался. И Голубеву тоже не терпится узнать, с чем ты явился. Я уже успел доложиться.

Полковник Ломакин по-дружески приветствовал Чобу. Так же, как и Шатохин, он пребывал в хорошем расположении духа: сегодняшний день можно было отнести к числу удачных, и основания для такого настроения у полковника были.

— Вот видишь, Алексей Васильевич, — повернулся он к Голубеву, — не подвел Савицкий. А ты еще сомневался. И наши ребята отлично сработали.

— Стараемся, товарищ полковник, — смутился от похвалы начальства Степан. — А этот Савицкий вообще-то неплохой парень… Видно, сделал выводы.

— Время покажет… Докладывайте, — Ломакин положил перед собой толстый блокнот. — Это уже кое-что, — произнес он, когда Степан закончил, — но все еще мало. Мы ничего не знаем об этом Карякине и его даме сердца. И откуда у него такие дорогие вещи: картина, ваза, сабинянки эти самые?

— А если и они — краденые? Как лампада? — высказал предположение Чобу.

— Маловероятно, — тотчас откликнулся Голубев. — Мы бы знали, в Москве за последнее время таких краж не зарегистрировано.

— Так не обязательно в столице, товарищ майор, — Степан обвел глазами сидящих в кабинете, как бы ища у них поддержки. — Вот лампаду эту в Молдавии украли, а нашли в Москве.

— Мы ориентировок ниоткуда не получали по этим сабинянкам и другим вещам. А лампаду ведь в комиссионку не сдавали. Кто же понесет в комиссионный темные вещи?

— Предположим, Алексей Васильевич, — миролюбиво заметил Ломакин, случается, и несут. Украли, допустим в Одессе, а сдают в Москве. Как с «Ангелом пустыни», например.

— Так его же по липовому паспорту сдали, Владимир Николаевич, неужели забыли? — удивился майор.

— Ничего я не забыл, Алексей Васильевич, все помню. — Полковника как будто задело замечание насчет памяти. — А вы уверены, что Карякин — его настоящая фамилия? Может, и у него подложный паспорт. Мы же ничего не знаем.

— Пока не знаем, — уточнил Голубев.

— С поправкой согласен. — Ломакин встал, прошелся по кабинету. Чувствую: между сабинянками, которых похитили, и похищением «Ангела пустыни», может существовать связь.

Белый «Запорожец», поравнявшись с высоким стеклянным параллелепипедом гостиницы «Националь», притормозил возле отливающего черным лаком «Форда-континенталя». Рядом с превосходящим всякие разумные размеры лимузином маленький «Запорожец» выглядел просто игрушечным. Из него вышла стройная женщина, привычным движением откинула черные волосы, ниспадающие на кожаное пальто, и бросила нетерпеливый взгляд на замешкавшегося в машине спутника. Наконец, из «Запорожца» вылез мужчина средних лет, тоже в кожаном пальто и туфлях на высоченных каблуках, взял свою даму под руку, и они скрылись за стеклянными дверями «Националя».