На исходе последнего часа

– А все остальное?

– Тоже. Но к ней нельзя пока. Принципиально – ничего серьезного, ну то есть угрожающего. Но по мелочам – слишком много м-м… неприятностей. Шок, и все такое.

Турецкий вспомнил ожог от сигареты. Да уж, неприятности…

– А Трофимов?

– Андрюха-то? Да что ему сделается. Оперировали, я уже сказал, ночью, пулю достали. Хотя есть, конечно, некоторые осложнения: ключица раздроблена. Но его уже сегодня куча народу навестила.

– Значит, на ногах он в ближайшее время не будет.

– Пожалуй, да. Сейчас уже проснулся. Ждет вас не дождется, прямо как барышню на свидание.

– Ну а как баллистика? – спросил Турецкий. – А дактилоскопия нашла что-нибудь?

– Оружие никакого отношения к убийству Малахова не имеет, – тяжело вздохнул капитан. – И даже в розыске не значится. Разве только «узи» – в Израиле где-нибудь. А дактилоскопия… В доме пальцев чужих, помимо тех, что от двух трупов, конечно, хватает. Но они тоже нигде не светятся. Вот вся информация на Герата, – он протянул довольно тоненькую папочку.

– И это все?!

– К сожалению. Что еще? Дача Киряковых под постоянным контролем… Я поехал, буду в управлении, если нужен.

– Знаешь что, – задумчиво обронил Грязнов перед лифтом. – Я туда не пойду, – он кивнул наверх. – Зачем? Мои соболезнования и приветы сам передашь. А я бы лучше чем-нибудь стоящим в городе занялся.

– Лады, тогда вот что. Прошерсти крутые мастерские, я не знаю, может быть, гарантийные ремонты всей этой зарубежной электроники или какие тут НИИ есть, на предмет наших подпольных «коллекционеров», может, чем помогут. Черт, на что в Москве минуты уходят, здесь – на всю жизнь растягивается. Понял, чем надо заниматься? Впрочем, тебе ж это не в новинку, – хмыкнул Турецкий, намекая на грязновских умельцев из бюро «Слава» – См. роман Ф. Незнанского «Контрольный выстрел» (М., 1996).».

– Скорее догадался, – подмигнул Грязнов. – Тогда машину я заберу.

…"Господи, – подумал Турецкий, – это же все какой-то бред. И сам этот разговор – бред, и сочинские разборки – бред, и вся эта поездка – бред. Какого черта меня угораздило сюда попасть? Понятно, как обычно, решающим было слово Меркулова. «Саша, в Сочи проклюнулись очень большие дела, которые нас интересуют. Любая уголовно-мафиозная зацепка приведет к Минотавру». Ну и что теперь?! Вожусь с местными параноидальными ментами, бужу время от времени Грязнова, которого сорвали из Москвы неизвестно зачем… На фига?!"

В провинции зачастую происходят совершенно необъяснимые вещи. Просто иррациональные, и пытаться объяснить их с точки зрения логики – уже признак явного безумия.

Большая светлая палата была рассчитана на одного человека. Распахнутое окно выходило в сад. Одна стена была полностью зеркальной. Зачем это сделали, уму непостижимо. Солнце, когда попадало в комнату, слепило глаза.

Очень бледный Трофимов, лежа в постели, слушал радио. Весь его черноморский загар сошел за одну ночь. Скулы заострились, под глазами появились темные круги. Тем не менее Трофимов был довольно бодр.

– Приветствую вас категорически! – заявил Турецкий.

– Я надеюсь, вы без апельсинов? – спросил Трофимов.

В открытой тумбочке была уже целая гора. На краю лежал смятый кусочек свинца. Турецкий взял его в руку, повертел.

– Она? Из плеча?

– Она, родимая… Честно говоря, не первая уже. И даже не вторая. У меня дома баночка есть, складываю.

– Когда же первая пуля в ней звякнула?

– Да, считай, уже больше десяти лет тому. У нас тогда тут еще абхазцы орудовали.

– Абхазцы? Почему абхазцы?

– Абхазская мафия… Это сейчас так говорится, конечно, а тогда-то мафии быть не могло! Были, конечно, тут их авторитеты. Несколько крупных человек, воров в законе, когда с зоны откинулись, здесь обосновались. И пошло-поехало. Такие порядки навели, страшное дело. Сколько я с ними воевал, вспомнить приятно. Ну, мелкую и среднюю рыбешку мы ловили. Малахов покойный – знатный рыболов был, вы же знаете, – усмехнулся Трофимов. – А крупная уходила, конечно. Но привыкли все, знали, чего можно, чего нет, и не вякали. Сидели на своих местах и выполняли инструкцию. Это же главное – выполнять инструкцию!

– Это святое, – насмешливо подтвердил Турецкий. – А кто сейчас будет рулить в угро? – Он кивнул на перевязанное трофимовское плечо.

– Как – кто? Я и буду. Терпенье и труд – все перетрут.

Турецкий довольно прищурился:

– Народное творчество…

– Точно! Так вот что я не успел вчера рассказать. В начале восьмидесятых в Сочи стали организованно завозить на лечение «афганцев». Специально, правда, для них ничего не строили, но часть санаториев, гостиниц – предоставляли. У нас же тогда военных инвалидов и неврастеников быть не могло! Были только люди, которые выполняли свой интернациональный долг и слегка простудились, там, в горах, холодно, знаете ли. Такие дела. Ну нормальные ребята отдохнули, оклемались, перестали по ночам во сне ходить в атаку и разъехались. А остались такие, которым ехать было особенно некуда. Такие, кто уже не хотел никуда ехать. «Афганцы» шлялись по побережью, бряцали медалями, щупали девок, курили «травку», жрали водку и пытались морально разлагаться. Но, честно говоря, в Сочи этим никого не удивишь. В те времена, когда люди зарабатывали худо-бедно какие-то деньги, а девать их, хоть убей, было некуда, большинство отдыхающих в Сочи вело себя именно так. Пока не появился Герат.

– Кто это? – тупо спросил Турецкий.

– А то вы еще не знаете, Александр Борисыч! – улыбнулся Трофимов. – Герат – это муж Климовой, пропавший неделю назад.

– Я бы предложил на «ты», особенно после вчерашнего, – вставил Турецкий. – Почему ты мне сразу об этом не рассказал?

Трофимов пожал плечами и чуть не взвыл от боли.

– У нас сегодня в оперативном розыске – полтора десятка человек. Если бы я вам… тебе в аэропорту всучил столько дел?… Про Герата – эту нашу головную боль – сказать бы рано или поздно пришлось. Сейчас я до этого дойду… Да, так вот, он был тоже «афганец», но не такой, как все эти десантники и танкисты. Он был снайпером, причем, по слухам, – просто запредельным. Говорили, что ночью в горах безо всяких приборов специального видения в ста метрах на малейшее движение душмана стрелял без промаха. Говорили еще, что «духи» его объявили чуть ли не своим национальным врагом и устроили на него бешеную охоту. И поймали-таки. Года через два. Герат ведь там остался, стал прапорщиком. Так вот, когда поймали, знаете, что сделали?

Турецкий задумался. Вспомнил слова криминалиста: «Даром что слепой на один глаз». И предположил:

– Вырезали глаз?

Трофимов оторопел:

– Выкололи… Точно. И отрезали пальцы на правой руке. А потом он умудрился сбежать… Когда точно здесь появился, установить так и не удалось. Он то уезжал, то приезжал. Но в какой-то момент вдруг все, а мы – особенно, обратили внимание, что «афганцы» стали на себя не похожи. Они изменились настолько разительно… Только что строем не ходили. Переселились все в одно место…

– Куда именно? – быстро спросил Турецкий.

– Да, конечно, ты прав, – кивнул Трофимов. – Гостиничный комплекс «Горизонт».

Турецкий снова вспомнил слова криминалиста: «Горизонт» – куда ни глянь, всюду он.

– В общем, беспалый и одноглазый Климов их быстро укротил и выдрессировал. И настолько лихо, что всего за полгода они сумели разобраться с абхазской мафией, а ведь это уже был конец восьмидесятых, так что сфера ее влияния распространялась далеко за рамки воровского мира. Герат так здорово за них взялся, что под конец абхазские воры готовы были уже его «короновать» на весь Краснодарский край. Но он им дал коленом под зад. И полностью забрал все, весь их общак и все зоны влияния. А тут ведь уже откровенно начался большой бизнес с отмыванием сумасшедших денег. Представь, что все это прибрал к рукам «афганский снайпер»! Правда, за эти полтора года разборок трупов мы нахлебались по самое не могу.