НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга вторая

– И в чем же хитрость?

– Кому-то оставят «Энергию», а кому-то дадут «Буран». Только и всего.

– А смысл?

– Деньги, Толя… Бюджетные деньги… Королю давали, сколько просил, да и то не всегда. Особенно, когда появились мощные конкуренты… А Глушко?.. Для многих он так и остался двигателистом… Ракетчиком его уже не воспринимают. Даже на месте Короля… У Мишина и то в этом плане полегче было – все-таки прямой преемник. Не завалил бы Н1, далеко пошел… Хотя, от него мало что зависело… Так что, Толя, помяни мое слово, получим только носитель, – закончил излагать свои измышления мой мудрый наставник.

Еще тогда мысленно согласился с его предположением, каким бы странным оно ни показались. И вот оно, похоже, реализовалось в спрогнозированном объеме. Название «Энергия» нам обоим уже показалось символическим.

Увы… Полный объем дробления функций мы не смогли даже представить в своих самых буйных фантазиях или просто увидеть в кошмарном сне.

Вскоре стало известно, что космический самолетик будет делать КБ Лозино-Лозинского. Это, положим, нас не удивило. Но постепенно выяснилось, что «новое» ГКБ осталось не только без самолетика, но и без носителя.

Боковушку будет разрабатывать КБ «Южное», даже не входящее в НПО, а центральный блок – КБ Пензина.

– А что же нам досталось? – спрашивали друг у друга в курилках обеспокоенные работники ГКБ и сами же отвечали, – Общее руководство и курирование.

Кое-что все же перепало и ГКБ, причем даже на самолетике. Нашлось применение и блоку Д, а потому кроме группы Мухаммеда, которую волей-неволей подключили к нашей работе, никто из отдела вливаться в новую тематику не спешил. И наша спаянная непопулярной работой троица по-прежнему тонула в море переписки.

К лету бумажное море отступило – то ли пишущие устали от своих бесплодных просьб дать им то, что еще даже не имело названий, то ли весна заставила бросить все и вспомнить о грядущих летних отпусках.

Как бы там ни было, но у нас с Кузнецовым вновь появилось время для задушевных бесед, причем как на рабочем месте, так и в нашем любимом – у серебристых елей.

Мы все чаще стали навещать наших проектантов, с интересом узнавая новости по нашей тематике. Только там мы могли наблюдать, как постепенно менялся облик создаваемого изделия, как уточнялся состав его агрегатов и систем, задавались их функции и характеристики.

Там же уточнялись и нелепые графики. Вот и нереальный срок первого пуска – семьдесят девятый год – уже заменили таким же нереальным восемьдесят первым.

– За пять лет двигатель не сделают, – уверял Кузнецов Иванова, внимательно изучив график.

– Да они уже работают вовсю, – возражал Иванов.

– Как же, как же, – оппонировал Кузнецов, – Полгода назад резво срисовывали у нас движки Н1.

– А они бумагу прислали, что уже сделали макетный двигатель.

– Из бумаги и сделали, – рассмеялся Кузнецов, – В лучшем случае деревянный. Макет он и есть макет. Но глянуть не помешает.

Вскоре мы действительно увидели макет самого мощного в мире ракетного двигателя. Как ни странно, выполнен он был в основном в металле. Понятно, что подходящую арматуру для него взяли от других двигателей, кое-где было, разумеется, и дерево, но для макета это нормально.

От старых знакомых узнали о курьезе, связанном с компоновкой. Когда вся документация уже была готова, выяснилось, что двигатель скомпонован без учета места для размещения теплоизоляции. Компоновщики попросту забыли, что двигатель должен работать на криогенных компонентах топлива. Из-за этого промаха едва ни сорвали сроки изготовления макета.

Переговорив с коллегами, Кузнецов лишь укрепился во мнении, что двигатели будут готовы к установке на ракету не раньше восемьдесят шестого года.

Наконец объявили, что ГКБ приступает к разработке эскизного проекта МКС «Буран». Из Службы Главного конструктора поступили графики выпуска документации, и нашей команде поручили разработку технических условий на «Буран», ракету-носитель и ее блоки.

– Что за технические условия? Сроду таких документов не выпускали, – возмущался Кузнецов.

– Вы и эскизных проектов не делали… Откуда вам знать, – не преминул уколоть его Мазо, – Работали, как партизаны. ЕСКД не соблюдали, нормативную документацию игнорировали. Потому и Н1 не полетела.

– Что ты болтаешь, Мазо? – возмутился Кузнецов, – Нормативы создают на массовую продукцию, а мы всегда делали штучную. А ты еще какую-то ЕСКД приплел.

– Не какую-то, а единую систему конструкторской документации. Ты и этого не знаешь, Кузнецов?.. Где же тебе тогда знать, что такое технические условия, – продолжал кусаться Мазо. Вся комната притихла, прислушиваясь к словесной дуэли непримиримых врагов.

– Дурак ты, Мазо, – не выдержал Кузнецов, – Такие как ты даже по нормативам никогда ничего не сделают… Не дано… Вот и учи свои нормативы… А там вот нет огневых технологических испытаний ракетных блоков… Нет и все. И как быть? Ответь, Мазо.

– Надо будет, сделают, – как ни странно, проглотил оскорбление Мазо.

А может, потому и проглотил, что Кузнецов попал в точку?.. Ведь в отличие от Разумовского, реально помогавшего нам в работе, от Мазо мы так и не услышали ни одного предложения и ни одного замечания. «Я вам доверяю… Хорошая позиция», – размышлял я, еще не подозревая, что совсем скоро мне придется участвовать в разработке отраслевого стандарта на те самые огневые технологические испытания…

Не знаю, почему, но Кузнецов так и не приступил к разработке технических условий. Я, как обычно, с головой ушел в работу. Но теперь работал в одиночку. Иногда пытался показывать материалы Кузнецову, но он обычно отмахивался:

– Позже посмотрю. Да и чем я тебе помогу? Ты лучше меня все знаешь. Я лучше вздремну.

И через минуту действительно раздавалось его мерное посапывание.

– Зарецкий! Разбуди своего друга, – крикнул мне как-то Мазо, – Совсем обнаглел. Спит на работе, – добавил он и вышел из комнаты.

Я оглянулся. Кузнецов действительно крепко спал, полуразвалившись на столе.

– Да тут обстановка такая, что глаза сами закрываются. Хоть распорки ставь, – обернувшись, сказала Галя Жарова, сидевшая передо мной прямо напротив окна.

– Тебе хорошо, Галя, – подключился Гурьев, – Тебя не видно. А я сижу прямо напротив начальника. Даже если спички в глаза вставлю, голова как у Кузнецова то и дело падает.

– А вы ее на шнурке к потолку прикрепите. Только будет падать, шнурок вас разбудит. И со спичками великолепная идея, – пошутил я.