На изломе

Киев, Украина. Киевский государственный университет. Факультет международных отношений. 03 июня 1992 года. Гнатишкин

– Э… брат. Не на тех замахнулся.

Капитан Сергей Гнатишкин сидел в небольшом, подвальном помещении, расположенном недалеко от центра города. На двери не было никакой таблички, на самом деле здесь находилось одно из отделений фонда ветеранов войны в Афганистане. В Киеве существовало несколько организаций «афганцев». Как оказалось, были и проукраинские, назывались они странно – афганцы Чернобыля. Причем тут Чернобыль спрашивается – одной беды мало, что ли?

– Почему?

Парень с ранней проседью в волосах – цокнул языком.

– Там и не такие как ты шеи ломали. Знаешь, кто там учится?

– Представляю. И что?

– Значит, не представляешь. Там ведь не только с Украины ребята учатся. С Грузии немало, с Азербайджана. Поступить проще, а главное что? Присмотра меньше. Кумовства больше. Это в Москве проверки всякие. А тут… а если посмотреть, с того же факультета международных отношений ребят в ООН едва ли не больше, чем из МИМО 41 .

41

Московский институт международных отношений. В Киеве действительно учились серьезные люди, один из выпускников, например – Михаил Саакашвили.

– И что? Можно наркоту жрать?

– Да откуда ты взял эту наркоту вообще!

– Оперативная информация.

– Ну так в рожу плюнь своему барабану.

Гнатишкин многозначительно хмыкнул и встал.

– Пойду, пожалуй. Бывай… брат.

– Да стой ты… Тебе реально надо?

– Иначе бы не просил.

Афганец вздохнул, доставая ключи от машины из стола.

– Я предупредил. Поехали…

…

Брат-афганец – звали его Саша – остановил машину недалеко от какого-то перекрестка. Перед тем как выйти, посмотрел вперед и назад, как в Афганистане.

– Можно.

Они вышли. Улица как улица – но впереди была активная торговля с рук.

– Это «Лейпциг». Конкретное место, здесь торгуют гуманитаркой, сэконд-хэндом с европейских магазинов, прочими делами. Вон, глянь, черная – на углу.

Они шли, подлаживаясь под движение толпы. Саша показывал на стоящую на углу БМВ – пятерку.

– Это рэкетиры. Здесь их обычно зовут мурчащие.

– Мурчащие?

– Да. «Лейпциг» держит Кисель, это крупнейшая группа в Киеве.

– А мы-то тут при чем?

– Не спеши. Подстрахуешь?

– Давай… – Сергей сунул руку в вырезанный карман куртки и снял пистолет с предохранителя.

Афганец споткнулся около машины, неловко стукнул в дверь. Сидящие в машине бандиты немедленно отреагировали. Но непонятка была быстро улажена, и скоро Саша – обнимался с коренастым крепышом в кожанке. Потом они отошли во двор, и Сергей последовал за ними.

Бандит – почувствовал его каким-то шестым чувством, резко повернулся

– Э, че за дела?

– Спокуха, Варнак. Это свой.

– Какой свой?

– Серый – брат. Из Москвы.

Варнак – с загнанным видом переводил взгляд с одного на другого, и любому опытному человеку было понятно, что урка вот-вот решится на что-то совсем плохое.

Афганец усмехнулся по-свойски.

– Не колотись, брателла. Своих пишем, чужих колем…

Бандита эти слова немного успокоили, он облизал губы.

– Чо надо?

– Справочку бы.

– Идите в Госправку, я то тут при чем?

– Не хами, гугнявый, – вступил в разговор Гнатишкин. – Думаешь, я твои регалки бакланские не прочитаю? Перстенек твой… отсидел срок звонком, или что другое там раньше было 42 ? А?

42

Уголовники – татуируют на пальцах перстни, рисунок на которых имеет свое значение. Один из типов рисунка означает «пассивный педераст», но ее легко доработать, и будет «отбыл срок звонком», что некоторые и делают. Опытные смотрящие, только увидев такой перстень, уточняют прошлое его обладателя по тюремной почте, и если выясняется недоброе – раскрытого педераста зверски избивают, порой даже убивают.

– Ах, ты, с…

Бандит бросился с неизвестно откуда взявшимся ножом в руке, но Гнат и Афганец вдвоем приняли его… как тогда в горах. Один перехватил руку, другой сильно, как по манекену – пробил. Бандит захрипел и осел без сил.

– Ты чо? Ты же его покалечил…

– Да не… он и не такое выдержит, верно ведь? Давай, давай, вставай, не притворяйся. Прокурора тут нет и не будет…

Бандит переводил взгляд с одного «афганца» на другого, не вставая.

– Надо чо?

– Кто банчит в универе? Чьи там точки? Только правду, гугнявый, а то так лежать тут и останешься.

– Чеченцы…

– Чеченцы? Какие чеченцы?

– Не знаю. Базарили, что наркота – под чеченскими. И героин – тоже.

– Кто старший? Кто старший, Варнак? Говори!

– Базарили, Али Маленький.

– Али Маленький? Откуда он?

– Не знаю. Базарили, что он с одесскими какими-то в близких и с кишиневскими.

– Кишиневскими?

– Да.

– Что-то ты порожняк гонишь, Варнак.

– Я не гоню!

– Правду говори. Иначе – расклад напоминать не надо.

Бандит затравленно оглядывался.

– Еще базарили, что он… с военными какими-то в близких.

– Военными? Какими военными?

– Не знаю. Но типа базарили, что между Прибалтикой и Чечней – дорога есть. Через Львов. И в обе стороны – идет товар.

– Наркота? Оружие?

– Я не знаю!

– Ладно, Варнак. Ты москвичей сегодня видел?

– Не.

– И я не видел. Иди.

…

– Ты ему поверил?

«Девятка» лавировала между ухабами Подола, они ехали на Левый берег.

– Поверил – не поверил… тут и верить то нечему. Трёп один, по кабакам. Но трёп, надо сказать, правдоподобный.

– И что этот трёп дает?

– Али Маленький – тусит возле стадиона «Динамо». Там сейчас конкретные вещи делаются. Вообще, попомни мои слова – про «Динамо» еще все услышат.

– Что именно?

– Про Згурского слышал?

– Не.

– Ну, да, ты же не наш. Бывший наш мэр, ушел в восемьдесят девятом 43 . Сейчас он с оч-чень лихими людьми в близких. «Динамо-Киев» – это не простой сейчас футбольный клуб, это и контрабанда, и банки. Ты помнишь, Павловская реформа?

43

Имя подлинное. Згурский Валентин Арсентьевич, мэр Киева (председатель Горисполкома) с 1979 по 1989 годы. От дружбы с ним начинали такие величины как Григорий Суркис и Юрий Лях.

– Еще бы

– У нас еще несколько дней деньги принимали, причем в любом количестве 44 . Под десять процентов. И основная туса шла – как раз возле «Динамо». Через забор – и тама. Сейчас подыграй мне. Ничему не удивляйся…

Они встали недалеко от стадиона, где играл самый прославленный клуб СССР. Саша – закурил сигарету, но тут же с руганью затушил в бардачке.

– Дрянь какая…

– Ты чего?

– Левая сигарета. Сеном набита.

– Это как?

44

В 1991 году премьер-министр В Павлов в попытке побороть инфляцию и справиться с мафией – объявил обмен 50 и 100 рублевых купюр в три дня – причем без справок можно было обменять только тысячу. Но так как страна уже разваливалась – реформа по факту провалилась. Госбанки Грузии, Армении, Украины – за процент обменивали сколько угодно.