На краю бездны

— Простите, — мужчина обращался к стоящему у окна человеку, который почти сливался с темными шторами, — мы должны были выиграть это дело, если бы не последняя свидетельница. Это она спутала все карты своими показаниями.

Гай продолжал молчать, борясь с искушением разорвать эльфа-адвоката на большие трепещущие куски. Несмотря на то, что он исцелился бы спустя пару часов, несмотря на то, какими его травмы не были бы жуткими. Достаточно и того, что он к концу ночи вновь станет надменным красавцем, целым и невредимым.

— Я предан Вам, и до сих пор ни разу не подводил Вас, — эльф вслушивался в тишину, вселявшая неясность, — я сам займусь этой женщиной.

Гай равнодушно повернулся к Шолто. Подошел ближе и присел рядом, стараясь не запачкать край брюк кровью, натекшей в большую лужу.

— Может, сперва стоит уничтожить такого никчемного адвоката как ты? — Он выбросил руку вперед, погружая её в грудную клетку мужчины и ощущая под пальцами трепыхание его сердца. Единственный невредимый глаз на лице Шолто широко распахнулся, сияя свежей изумрудной зеленью. Одно маленькое движение пальцев — и этот трепещущий комок остановится, утягивая Шолто в неприятное состояние агонии и смерти. Временной, разумеется. Тот затаил дыхание, остолбенев от парализующей боли, а Гай улыбнулся, глядя в лицо адвоката, и покачал головой:

— Ты же знаешь, я не прощаю ошибок. Эта — была твоей первой и последней.

Он выдернул руку, отпуская сердце Шолто, и тот рухнул ничком, сворачиваясь в клубок и инстинктивно закрывая ранения как животное, — Ты не тронешь никого. Не будешь ничего делать без моего ведома. И не появишься мне на глаза до тех пор, пока я не буду нуждаться в твоих услугах.

Казалось, что последние слова поразили Шолто сильней, чем испытываемая боль. И без того абсолютно лишенное красок лицо полностью побелело, отчего засохшая кровь проступила ярче на коже, как грязно-багровые разводы. Но он не произнес ни слова, явно не желая перечить Гаю. С очевидным усилием адвокат заставил себя подняться с колен и, шатаясь, выпрямился. Сказанное задело его, и он старался держаться гордо, не теряя остатков достоинства. Гай снова отошел к окну, отвернувшись от эльфа, который продолжал неподвижно стоять, глядя ему в спину. Под бурыми разводами по лицу адвоката пробегали какие-то непонятные эмоции, которые он явно пытался сдержать. Наконец, Шолто, нетвердо держась на ногах, развернулся к двери и зашагал, хромая и оставляя за собой кровавый след. На долю секунды он всё же снова остановился у дверей, словно хотел что-то сказать, но затем вышел. Дубовая створка двери неслышно затворилась за ним.

Гай снова и снова вспоминал судебное слушание, словно больше ни о чём не мог думать. Ничтожная девка настолько самоуверенно отвечала на все вопросы, словно обвиняемыми были все вокруг неё. Её непоколебимое спокойствие и уверенность в своем превосходстве приводили в бешенство. Гай решил, что, несмотря на то, что это мелко — тратить время на человека, перешедшего ему дорогу, он хочет показать ей её место. Нет, он не просто хочет, он обязан сделать это! Словно она бросила вызов ему лично.

Одно только осознание того, что из-за неё дело проиграно, заставило его превратить Шолто в сочащийся кровью кусок мяса. Адвокат был не просто эльфом, он был одним из высокорожденных, судя по его способностям. А это значило, что просто так его тронуть было очень опасно и проблематично. Не исключено, что после этого Шолто решит оставить работу у Гая, поскольку такого оскорбления никто бы не спустил. Парадоксально, что виновником и этого была свидетельница, что заставляло Гая вдвойне желать стереть её в порошок. Если Шолто уйдет, он потеряет важного помощника.

Не то, чтобы Гай остыл и начал сожалеть о содеянном. Просто он трезво понимал, что проверенного адвоката нечеловека, способного творить чудеса как в прямом, так и переносном смысле, найти очень сложно. Тем более, что их отношения были созданы не только в на деловой основе. Они познакомились на ночной улице, где Шолто отбивался от десятка гулей, жутких созданий, похожих на полуразложившиеся трупы горевших желанием превратить эльфа в качественный фарш. Гай никогда не был спасителем для всех обиженных, просто в тот момент больше всего ему хотелось убивать, неважно кого и где. Потому, удачно подвернувшаяся мясорубка в темном переулке, где кого-то рвали на клочья, дала ему возможность выплеснуть накопившуюся жажду крови. Да, тогда он ещё только учился управлять своими желаниями.

И когда он оставил на мокром и скользком от липкой крови асфальте то, что было когда-то мерзкими пожирателями плоти, то даже не заметил сперва эльфа, который попытался ползти за ним. Раздраженный звуками за спиной, Гай обернулся и столкнулся с Шолто, напоминавшим ужасное чучело из грязных лоскутов мяса, открывавших белесоватые кости. Тогда он развернулся и ушел, не заботясь о том, кого встретил.

Но через пару недель их знакомство возобновилось, когда эльф неожиданно появился в особняке в компании Господина Хедрунга, представившего Шолто как отличного специалиста, чьи услуги весьма ценны. Хедрунгу Гай никогда не перечил, доверяя его невероятному, почти мистическому чутью. Так эльф, внезапно превратившийся из растерзанного полутрупа в адвоката с красивой внешностью и пренебрежительно-надменными манерами, остался при Гае. Он никогда не рассказывал о том, почему, несмотря на очевидную голубую кровь, Шолто живет как изгнанник или изгой в одиночестве и вдали от себе подобных. Эльфы славились клановостью, которая при этом не мешала им мило избавляться друг от друга, когда дело доходило до дележки власти или влияния. Хотя Гаю и дела не было до того, чем живет его адвокат, не заметить этого он не мог. Интересоваться подобным и лезть с расспросами предпочитал только Аноэль, но он никогда не замечал ничего перед своим носом, если только оно не могло стрелять, рубить, петь или развивать скорость свыше двухсот километров.

Мысли о Господине Хедрунге вернули Гая снова в состояние раздражения. Он не привык проигрывать, а о провале процесса рано или поздно Хедрунг узнает. Гаю не хотелось ни в чем выглядеть перед ним хуже, чем он мог быть. А он старался быть всегда лучшим. Много лет Гай работал на него, сделавшего из простого наемного убийцы человека, занимающегося делами Хрустального Моста. И он не имел права показать, что хоть в чём-то может проиграть, никогда и никому.

Поэтому, теперь он имел третий повод, чтобы преподать Кэйлаш запоминающийся урок. Вспомнив её самоуверенность, Гай ударил кулаком по воздуху. Мебель в комнате подбросило волной, и что-то развалилось, не выдержав удара. Отлично. Он так же развалит её жалкое человеческое эго и раздавит как червя.

***

Последние звезды провалились в чернильную ночь, до которой не долетали отблески холодных огней города. Он начинал шевелиться и просыпаться в поисках развлечений, оживая как огромная ленивая рептилия. На улицы, под скрип плохо закрепленных рекламных щитов, стонущих и скрежещущих на разный лад, выползали те, кто не показывался в течение дня. Это были обычные бездомные, ищущие клиентов проститутки, мелкие наркодилеры, словом — все те, кто занимал в человеческом обществе место мелких грызунов, не менее опасных, несмотря на свою незначительность. Они занимали улицы и приступали к своему обыденному промыслу.

Гай, ощущая даже под кожаной курткой дыхание промозглой улицы, неторопливо шагал по тускло освещенной стороне. Пульсирующая боль в костях, напоминала о себе и придавала ясность мыслям. Уже много времени только ощущение боли заставляло его испытывать нечто, отдаленно напоминающее эмоции. Словно сигнал мозга о боли окрашивал мир вокруг него, внося разнообразие и приближая его к чему-то. Это что-то все время было так близко и в то же время далеко, абсолютная иллюзия, которую он ощущал только тогда, когда его тело испытывало боль. Гай понимал, что кайф всего лишь обманывает его нервную систему, но искушение попробовать снова и снова было заманчивым.

Вот и сейчас он шел и ощущал трепещущий мир вокруг себя словно на ладони. Где-то над крышами, хлопая крыльями, пролетает птица, от которой тянет старым мясом, которым она поживилась где-то. По карнизу крадется нечто, похожее на озверевшего вампира, ищущего — кем бы поживиться. Благо, никому нет дела до бездомных. Проститутка с неестественно рыжими волосами, стоящая за пару десятков метров от него, хочет только одного — пакетика дури, а всё остальное её не волнует — ни какой попадется клиент, ни угроза простоять всю ночь под холодным дождем. Капли медленно стучали, как механизм старых часов, по асфальту, по крышам и в стекла домов. Эти ощущения, вспыхивающие как яркие лучи, словно что-то переключали в Гае. И на мгновение он переставал быть всегда спокойным и расчетливым, получающим удовольствие от смерти и размеренности. Этот диссонанс внутри приносил своего рода расслабление.

Он следовал за Кэйлаш от самого её дома. Ему пришлось просидеть в клубе, среди пьяных и шумных людей, занятых мыслями о сексе и выпивке, наблюдая за ней. Женщина явно праздновала победу, сменив облик синего чулка на заигрывающий стиль старшекурсницы. Похоже, она пропитана ложью и самоуверенностью с головы до ног, то изображая из себя скромницу, то ища приключений. Поэтому, несмотря на то, что оставить признаки своей реальности, смяв капот её колымаги, было неразумно, Гай испытывал удовлетворение, вспоминая выражение её лица. Она боялась, и этот страх должен был стать первой трещиной в её броне.