На краю чужого мира

Ночь Бельский провёл в камере в подземелье императорского дворца. В принципе, тут было даже неплохо, сухо, топчан с матрасом и бельём, умывальник, ночная ваза, стол, стул. Даже покормили вполне себе прилично – половина курицы, испечённый утром чёрный хлеб, бокал вина.

В полночь дверь камеры распахнулась, и внутрь вошёл майор Одоевский. Бросив на Михаила суровый взгляд, он развернул стул и, усевшись на него, уставился на заключённого.

– Не вставай, – произнёс князь, когда Бельский хотел вскочить перед непосредственным командиром. – Как же вы так опростоволосились-то, Михаил Иванович? – с грустью поинтересовался он.

– Нелепо вышло, Павел Григорьевич, – всё же сев на топчане, развёл руками боярин. – Слабым он фехтовальщиком оказался, сам на мою шпагу налетел. Я ведь хотел левую руку зацепить, а он как бросился, размахивая клинком, вот и напоролся.

– Знаю, – кивнул Одоевский, – уже доложили. Нелепая смерть. Государя императора уже известили, там папаша покойника в палатах ошивается, аудиенции требует, несмотря на ночное время. Самодержец Белоградский уже в курсе того, как развивались события, и что гибель князя Долгорукова произошла по нелепой случайности. Только вот князь так просто не отстанет, у него связей много, а за тебя заступиться будет некому. Разве что матушка, императрица Елизавета Фёдоровна, своё слово скажет, всё же помнит она, как ты её грудью закрыл во время покушения.

– Чем мне это грозить может, Павел Григорьевич? – вздохнув, спросил Бельский.

– Ну, из гвардии тебя точно попрут, – немного подумав, ответил майор, разгладив усы. – До плахи не дойдёт, иначе государь бунт получит, дуэль шла по правилам, и умыслу у тебя убивать князя не было. Ты не бретёр, свидетели ссоры говорили, что тот сам нарвался. Скорее всего, тебя выпрут из стольного Белограда в самый дальний гарнизон с правом возвращения лет через десять.

Михаил только тяжело вздохнул. Предположения майора, командира второй сотни охраны внешнего периметра дворца, полностью совпадали с его собственными размышлениями.

– Знаешь, что я тебе скажу, Михаил, ты не сильно расстраивайся, – поднимаясь со стула, неожиданно произнёс князь. – Если бы ты выиграл дуэль, эта скотина тебе бы всё равно жизни не дала. Закрутила бы интригу, и выперли бы тебя со службы. Тварь была редкостная, и поражения не простила бы, а злопамятность у Долгоруковых – родовая черта. Знаешь, я попытаюсь тебе кое в чём помочь. Оставить тебя в столице не выйдет, но в далёком гарнизоне где-нибудь на границах с азиатами тебе делать нечего. Я тебе протекцию состряпаю в Духов мир. Там князю будет сложнее тебе жизнь портить, а поверь, денег, власти и злобы у него хватит. Ходили слухи, что Иван должен был породниться с великой княжной Ольгой, дочерью брата императора. По моим источникам о сговоре было бы объявлено в конце седмицы. Так что, Духов мир для тебя отличный шанс скрыться, а там, может, и уляжется всё.

– К дикарям и каторжникам за шахтами рудными приглядывать? – обречённо поинтересовался Бельский.

– Ну, мало кто знает, что вообще там происходит, – вернулся на стул Одоевский. – Не тайна, конечно, государева, но говорят об этом тихо. Охранка плотно приглядывает за теми, кто туда ходит, и клятва особо болтать не даёт. Так вот, всё, что известно обывателю, что лет сто назад был открыт другой мир, который назвали Духовым, поскольку местные племена, населяющие его, ловят духов. Ну, почти как мы, только нам, аристократам, каждому дух при рождении даден, а они за ними охотятся, и сильный воин имеет до трёх. А ходили слухи, что некоторые шаманы могучие и до четырёх в повиновении держат. Духи принимают облик зверей, и чем сильнее дух, тем мощнее зверь, и тем его сложнее убить. Так вот, мир этот очень важен для Белоградской империи, там мы добываем духово железо.

– Ну, это все знают, Павел Григорьевич, – подал голос Бельский, – лучшие артефакты создаются именно из него.

– Верно, Михаил. Отец нынешнего государя императора был человеком умным. Глеб Миротворец не стал воевать с многочисленными племенными союзами, его послы принесли богатые дары и знания, и очень много вождей приняли договор о мире. Тем более у них там своих угроз хватает, и переговоры были проведены в очень удачное время, в преддверие большой войны между различными родами. И с тех пор эти племена наши союзники в том мире. Спустя годы ещё многие примкнули к ним. Некоторые приняли нашу исконную веру. Император, что Глеб Миротворец, что сын его, Аристарх второй, действуют, не торопясь. Например, уже нынешний государь-император даровал некоторым вождям титулы боярские, приравняв их к благородному сословию Белоградской Империи. Да, иногда они бывают в нашем мире. Так что, там сейчас есть грады. По нашим меркам мелочь, по их – гигантские, поскольку раньше у них посёлок в две сотни душ считался столицей края. А теперь там есть парочка особо крупных градов с десятком тысяч населения. Насчёт каторжников, ты прав, отправляют туда душегубов, до самой смерти работать в шахтах. Возврата им нет, их ждёт только тяжкий труд и смерть. Есть там наши далёкие гарнизоны. Каждый, кто в тот мир отправляется, даёт клятву на алатырь-камне, что сохранит всё, что там узнает, в тайне, и клятвопреступников ждёт мучительная кончина. Незначительная информация просачивается в народ, но именно незначительная. То, что я тебе рассказал, это как раз всё очень поверхностно, большинство людей в курсе, если, конечно, слухи специально собирать.

Михаил задумался. Идея князя Одоевского была неплоха. Прав он, не даст ему жизни папаша Ивана, наймёт людей, и зарежут его в кабацкой драке на краю света.

– А ещё там можно сделать карьеру. Это тут последние десять лет только пограничные конфликты с королевствами запада, а там практики тебе будет, хоть отбавляй.

– А вам, ваше сиятельство, какой резон за меня хлопотать и за судьбу мою беспокоиться?

– Молодец, боярин, не теряешь голову, – улыбнулся Одоевский. – А резон такой. Я принадлежу к партии князя Белозерского, главного противника Долгоруковых при дворе, и ты, порушив партию, сам того не подозревая, оказал нам услугу. А то взлетел бы он очень высоко, породнится с императорской семьей, давняя мечта Долгоруковых. Это раз. Два – что твой батюшка, покойный, просил за тобой приглядеть, помочь при случае, но наверх не тянуть. Сказал, голова на плечах у него есть, сам поднимется. Я приглядывал и не вмешивался. Кстати, не повезло тебе, через полгодика я бы тебя на капитана выдвинул. Ну, да теперь всё это в небытие кануло. И вот сейчас я как раз решил вмешаться, должен был я твоему батюшке, жизнь он мне тридцать лет назад спас. Ну что, согласен на такой дальний гарнизон? Только тут ведь как, меньше пятнадцати лет там никто не служит.

– Согласен, Павел Георгиевич, – немного подумав, ответил Михаил. – Мне теперь всё одно, надо держаться подальше от столицы, и от князя. А Духов мир – дальше уже не бывает.

– Молодец, Михайло. Я постараюсь сделать всё побыстрее. Завтра тебя пригласят на разбирательство в тайную имперскую канцелярию. Не бойся, предъявить им тебе нечего, но ухо востро держи, люди там сложные, и с князем Долгоруковым дела имеющие. Наши там тоже есть, присмотрят за тобой. Всё, Михаил, пора мне. Может, свидимся ещё, а может, и нет. Удачи тебе, не посрами моё доверие.

Бельский вскочил и пожал протянутую князем руку.

– Постараюсь, Павел Георгиевич.

– Не надо стараться, боярин, нужно делать. – И, развернувшись, скрылся за тяжёлой крепкой дверью.

Лязгнул засов, и Михаил снова остался в одиночестве. Но теперь у него была пища для размышления.

Утром, как и предупреждал Одоевский, за ним пришли гвардейцы из первой сотни, которые занимались внутренней охраной дворца, стоящие подле трона его императорского величества. Бельский знал командира, боярина Игоря Артемьевича Шейна, пару раз они гуляли в одной компании. Капитан слыл бабником и повесой, что не мешало быть ему вполне приличным человеком, знающим меру. В гнилье и интригах не замечен.

– Что же вы так, Михаил Иванович, неаккуратно? – поинтересовался капитан. – Взяли и зарезали князя Долгорукова, как свинью? – После чего весело расхохотался собственной шутке.

Михаил бросил взгляд на двоих гвардейцев, идущих за ним на шаг позади, те ржать не посмели, но улыбки давили отчаянно.

– Так вышло, – с весёлым вызовом отозвался Бельский. – Как вы изволили выразиться, жил князь, как свинья, и зарезал я его так же.

Гвардейцы не выдержали и заржали. Капитан сурово зыркнул на них, но махнул рукой, и сам рассмеялся. Вели они Михаила по тайным ходам, которые связывали дворец с административным комплексом, находящимся за его пределами, и кроме редких постов, тут никого постороннего, кто мог бы подслушать эти вольнодумные речи, не было.

Но коридоры всё же были не такими пустынными. Пару раз навстречу им попадались господа в чёрных сюртуках имперской канцелярии. Они с интересом смотрели на Михаила, видимо, за ночь весть о неудачной дуэли облетела весь город.

– Что, Игорь Артемьевич, уже все знают?

– А как же, Михаил Иванович? – улыбнулся боярин. – Главная сплетня дня. Любовью ваш противник не пользовался, скотиной он был первостатейной. Его бы, наверное, давно бы зарезали, да батюшку его опасались. Чего, кстати, и вам желаю, очень он хотел с вами повидаться утром. Но не дали ему дозволения на свидание. Так что, берегись теперь, боярин, выпустят тебя наверняка к вечеру, но смотри в оба, зарезать тебя могут. Есть слушок среди черни низовой, что десять тысяч за твою жизнь платят.