На краю пропасти

— Гром, — попытался возразить Игорь, но тот сжал губы, показывая, что ещё не закончил. Затем продолжил:

— Я не знаю, что здесь тогда произошло. Сам не присутствовал, но точно уверен, что не тени какие-то уничтожили все три семьи. Это были люди. Я просто чую. Нет никого и ничего опаснее и изобретательнее человека. Видишь? — Гром указал на лицо. — Виноват не огонь, не БТР, в котором я находился, а люди, которых мы пытались защитить… Интересно, за что? — он вдруг успокоился. Отошёл, поправил форму, постоял, закрыв глаза, и кивнул Игорю, чтобы тот следовал за ним.

Дальше шли молча. В голове у каждого крутились свои мысли. Игорь узнал Грома, даже несмотря на ожог, он знал его ещё в той, довоенной, жизни, где они были врагами. И его терзала одна мысль: почему его не помнит сам Гром? Но выяснять это лучше постепенно, не вдаваясь в лишние детали, иначе, чем чёрт не шутит — вспомнит ведь о былой вражде, а это сейчас совсем не нужно ни Игорю, ни, тем более, Грому. Как же странно распорядилась судьба, что спустя тридцать лет они вдруг свиделись в этой глубокой заднице, и не просто встретились, а столкнулись лицом к лицу. Но почему бы и нет? Судьба — вообще странная штука. А после смерти жены и детей она стала особенно чудной. Надо бы поаккуратней с этим человеком — помнится, он и прежде был способен на неожиданные вспышки гнева. Психопат и крайне неуравновешенный, одним словом. В своё время реки их жизней встретились, перемешали воды и вновь разошлись, чтобы уже никогда не встречаться, ан нет. Атомная война пустила реки вспять, исказила русла, и вот, спустя тридцать лет пути вновь пересеклись. «Неужели, — думал Игорь, — так в жизни бывает? Порой конец света творит невозможное. Подчас его последствия настолько непредсказуемы, что и помыслить трудно».

А Гром размышлял о другом: о долгом путешествии Потёмкина, который побывал в Чувашии, да и где ещё его носило, один бог знает. А теперь Игорь неведомыми тропами и по воле случая попал сюда. В Юрьев. Что сподвигло его на это?

На пути, кроме людских жилищ, им встретились и ниши с животными. Игорь различил в полутьме свиней, кроликов и коз, обитающих в клетках. Воздух наполнился их запахом — как бы каморки ни чистили, но до конца избавиться от него было невозможно.

— А нехилый у вас тут зверинец, — заметил Потёмкин.

— У нас ещё кони в верхних постройках имеются, — ответил Гром. — Жаль только, что некоторые с отклонениями, но… Лошадь есть лошадь. Без тягловой силы сейчас никак. Мало ли что приволочь надо? Да и солярку жалко. На исходе уже.

— Это да, — согласился Игорь.

Коридор сделал крутой поворот и упёрся в деревянную стену с дверью, возле которой стоял охранник и пропускал внутрь по одному из вытянувшейся вдоль стенки очереди. На двери висела табличка: «Общественная столовая. Вход и приём пищи строго по регламенту. Опоздавшим сухпай не выдаётся». И дальше следовало длинное расписание.

Группа во главе с Громом прошествовала мимо живой гудящей змеи, люди были недовольны явным нарушением правил, возмущались, что-то бубнили, но явно проявлять неприязнь к охране Воеводы не решались. Охранник беспрекословно открыл дверь, пропуская четверых мужчин. Сзади зароптали, на что тот довольно громко бросил:

— Ничего, потерпите.

Общая столовая представляла собой всё тот же перегороженный коридор с четырьмя нишами-комнатами по обеим сторонам. Столь же скудное, как и везде, освещение, столики, вплотную стоящие друг к другу, много людей, одновременно скребущих ложками по мискам, и восхитительный запах, наполняющий всё помещение. Игорю сразу же захотелось есть. При воспоминании о том, каких животных он повстречал в коридоре, рот наполнился слюной. Это вам не разные мелкие твари, наводняющие убогий мир за стенами, а кролики, свиньи, козы. Конечно, и они не избежали мутаций, но не перестали быть вкусной пищей, как до Катастрофы.

В одной из ниш расположилась раздача, куда люди подходили, брали поднос и отходили к освободившемуся месту с едой. Ниша напротив была свободна. Туда-то Гром и направился. Игорь шёл следом, стараясь не задеть кого-нибудь. Протискиваться не пришлось, так как Грома здесь все знали и при его приближении старались отодвинуть стулья подальше от прохода.

В нише оказались сразу три пустых столика. Очевидно, предназначались они для важных людей, таких как Гром. Эти места никто не занимал, чтобы ненароком не помешать. Тут же подбежала девушка с подносом в руках, чем вызвала очередной недовольный ропот, но высказаться вслух никто не решился. Главу охраны Воеводы здесь боялись. Девушка, опустив глаза, расставила плошки с дымящейся похлёбкой и убежала, задёрнув занавеску, отгораживающую нишу от остальной столовой. Двое бойцов заняли ближайший к выходу столик, а Гром жестом пригласил Игоря за свой.

Крольчатина с картофелем. Божественно! Игорь с удовольствием опустошил плошку. Затем, поблагодарив, обратился к Грому:

— Откуда берёте электричество?

— Хм, — тот дожевал порцию, проглотил и развёл руками. — Гидроэлектростанция, конечно. Упрощённо — водяное колесо, генератор, провода. Чтобы осветить периметр и помещения, вполне хватает.

— А лампочки?

— Приборостроительный завод за рекой. Там на складах этого добра навалом. Людей за периметром не существует в принципе. Так что железные ворота склада и амбарный замок вполне справляются с ролью охраны.

— А где оружие берёте? Что-то оно у вас слишком новенькое.

— Старые запасы. Иначе не использовали бы луки со стрелами. Примерно за два дня до всего этого безобразия, — Гром указал рукой, как бы охватив жестом не только комнату, но и мир за стеной, — командованию нашей части в Подмосковье был отдан приказ из центра перебазироваться подальше от места возможного удара противника по стратегическим целям, причём с грузом, со всем вооружением. Когда всё началось, мы успели добраться до Юрьев-Польского. Тогда-то всё и произошло… — Гром указал на своё обезображенное лицо. — Вокруг — война. Крупные населённые пункты слизали ядерные взрывы, сверху — воздушный бой, самолёты падали на гражданское население. И на хвост моей колонны вот такой самолёт рухнул. Связи с центром нет. Пробовал выполнить приказ о доставке арсенала в Ярославль, но население взбесилось поголовно. Бойня, мародёрство, город в огне. Это был ад, Потёмкин. Прямо в центре города, прямо за стенами этого монастыря, колонна наша была атакована, стреляли из РПГ. Где взяли — не знаю. Мой бронетранспортёр накрыло первым. Парни Воеводы вмешались, как потом рассказали… Отбили колонну. Не целиком, конечно, но арсенал и два «Тигра» удалось сохранить под нашим контролем. С этим вооружением мы потом и отстояли территорию. Вот только отпечаток-то остался… Меня контузило тогда сильно, память раскидало по закоулочкам мозга. Первое время не помнил больше, чем ничего. Только потом лоскутами она возвращалась. Я и теперь не уверен, что всё помню. Вот и твоя рожа вроде знакома, но тут, — он постучал по лбу, — тут пока никаких ассоциаций.

— Да уж, те первые дни были… как бы это выразиться… неоднозначными. Много зла вскрылось в людях, будто лопнул гнойник, назревавший столетиями, — протянул Игорь, сменив скользкую тему. — Такое ощущение, что ничего святого в людях не осталось.

— Я больше скажу, — тихо добавил Гром, — и даже людей в них не осталось…

Посидели, помолчали, думая каждый о своём, словно заново погрузившись в те ужасные дни, не обошедшие никого страхом и потерями. Потом Гром слегка наклонился в сторону Игоря и прошептал:

— Я, собственно, зачем тебя сюда-то сначала привёл? — колкий взгляд упёрся прямо в Потёмкина, словно пытаясь просверлиться в глубь души, понять, кто такой Игорь и как обрести над ним контроль. — Предупредить! О том, что я за Воеводу голову оторву любому, кто посмеет встать на его пути. Любое его желание для меня закон, а значит, и закон для остальных. И кто эти законы не исполняет, тот враг. Мой личный. Ясно?

Когда Игорь не ответил, Гром повторил, и в его голосе послышались железные нотки:

— Это ясно?.. — несколько секунд двое пятидесятилетних мужчин глядели в глаза друг другу, но эту игру бесцеремонно прервали. Отдёрнув занавеску, в комнату влетел охранник, который дежурил у дверей в столовую. Он явно был взволнован.

— Олег… Васильевич… — он говорил быстро, с паузами, как будто подбирал слова. — Там… Драка…

— Кто?! — лицо Грома сразу изменилось. Неровные складки лица с ожогом обозначились резче, глаза сузились.

— Митяй… И… И этот… Урод рогатый.

— Потёмкин, не отставай, — глава охраны вскочил и бросился к выходу из столовой, бойцы тоже оставили недоеденное и рванули за старшим.