На краю таланта

Людей в баре действительно было мало, но мы решили разместиться за стойкой. Аня заказала два коктейля. Бармен был ей незнаком.

В баре тихо играла музыка, речь посетителей было не разобрать.

– Слушай, никак не могу перестать копаться в одном моменте, – начала я. – Маша и Артур. Сначала он схватил ее за руку и сделал ей больно, а потом так трогательно извинялся… Выглядело очень странно.

– Что, Замберги из головы не выходят? – сочувственно поинтересовалась Аня. – Понимаю. Когда я увидела этих детей впервые, то сразу обратила внимание на то, что отношения между ними какие-то непонятные. Спустя время все стало ясно.

– Ой, ты так давно с ними знакома? – удивилась я.

– Машке тогда было двенадцать, а Артуру десять. С тех пор и общаемся, – ответила подруга. – Там ведь трагедия в семье случилась. Не из тех, когда кто-то умирает, конечно. Но, наверное, и так можно сказать.

– Развод? – догадалась я. – Не из-за тебя ли?

– Слава богу, нет. Развод произошел раньше. Димкину жену я видела только на фотографиях. Жанна, – с придыханием произнесла ее имя Аня. – Красивая, если не сказать больше. Таких в модели берут не глядя. Работала экскурсоводом в Тарасове, а потом стала наведываться в Москву. Сначала тоже по работе. Якобы там туристов и возможностей больше, столица же. Условия во всех отношениях лучше, платят достойно. Там она и познакомилась с каким-то американцем, а потом переехала к нему в Штаты. С Димкой, соответственно, развелась.

– И оставила детей с бывшим мужем?

– Оставила, да. По обоюдному согласию. Они так договорились.

Нам пришлось прерваться – в бар зашла компания молодых мужчин в офисных костюмах, и тишину в зале сменил многоголосый шум. Пространство заполнили возбужденные голоса и громкий смех. Один мужчина из толпы сразу же подошел к бару, а другие отправились дальше. Подошедший заказал бутылку виски и «что-нибудь пожевать». Бармен предложил ему стейки, и мужчина, довольно хлопнув ладонью по стойке, ушел к своим приятелям, не забыв бросить в нашу сторону заинтересованный взгляд.

– Мне кажется, он ее так и не забыл, – продолжала Аня, водя пальцем по краю стакана. – Ну есть такие бабы, которые могут делать все, что угодно, но их привлекательность сводит весь негатив на нет. Димка про это не сказал ни слова, но я же не дура, все вижу и понимаю. Они договорились, что дети пока останутся в Тарасове, чтобы не срывать их с места. А когда окончат школу, сами решат, где им жить. С одной стороны, в таком решении есть свой резон. Машка и Артур тогда уже пошли в школу, тут у них были бабушка и дедушка, друзья. Английский они на тот момент почти не знали, с заграничным отчимом ни разу не виделись. Просто так всего их не лишить, это же жуткий стресс. Вот они и остались с Димкой. Но бывшая помогала. Деньги присылала, подарки. И связи не теряла. Постоянно звонит ему, общается по скайпу, через соцсети. Плохой матерью ее вроде и не назовешь, но она ни разу так и не приехала, чтобы вживую повидаться с детьми. Так что вряд ли она знает, что пришлось им всем пережить без нее. Димка наверняка ей обо всем не рассказывал.

Из угла зала раздался взрыв смеха. Им там премию в сто кусков каждому выдали, что ли?

– Трудно жили, да?

– Да уж нелегко. Навалилось одно за другим. Своих родителей Жанна перевезла в Америку, а Димкины остались в Тарасове. Старенькие были, постоянно болели. Но с внуками возились от души. А потом умерли, один за другим. Димка пахал как каторжный, дома почти не появлялся. Подрабатывал везде, где только мог. Он и мне-то не сразу сказал, что живет только с сыном и дочкой. Конечно, как только я узнала, то стала помогать по мере сил. То с тортиком забегу, то новые носочки в магазине прихвачу на распродаже. Машка ко мне сразу прониклась, а вот Артур долго к себе не подпускал.

– А как они относятся к своей родной матери?

– В каком смысле? – удивилась Аня. – Я же сказала, что она постоянно на связи.

– Это одна сторона вопроса, – уточнила я. – Она-то на связи, а дети с ней хотят поддерживать отношения?

Аня задумалась, а потом пожала плечами.

– Если честно, то не припомню, чтобы при мне они о ней вообще говорили. Ни плохого, ни хорошего не слышала.

– Понятно.

Я представила, что было бы, если бы тетя Мила уехала из страны, влюбившись в иностранца. Не сейчас, когда я стала самодостаточной личностью, вполне способной себя обеспечить. Не сегодня, когда тетя Мила легко переживет мое отсутствие в виде длительной командировки, а я спокойно отпущу ее на недельку-другую на дачу к подруге. Не в мою смену, как говорится. Но что было бы раньше, когда мне было десять лет? Оставила бы она меня одну с отцом и его новой женой? Ой, не знаю, не знаю. Ну окей, представим, что ей все-таки пришлось бы покинуть родину. Как бы она вела себя в таком случае? Обрывала мой телефон или сразу же забыла обо мне? Что-то подсказывало, что первый вариант был бы наиболее реален.

Из глубины души поднялось чувство стыда и ошпарило меня по самые уши. Как легко, оказывается, можно дойти до роли судьи, выносящего приговор чужому человеку. А все почему? Потому что лезу не туда. Пытаюсь примерить на себя не свою судьбу, по сути, ничего не зная о том, как оно все было на самом деле. Кто я такая, чтобы сравнивать? Я не Жанна, и я не на месте ее детей. Если в течение многих лет их договоренность с бывшим мужем не утратила силу и Жанна всяко-разно помогает бывшему супругу и детям, то это ведь очень хорошо. Это честно. Это правильно.

– Я ее не осуждаю, – сказала я.

– Тебе так кажется, – возразила Аня.

– Но очень хочется, ты права, – призналась я. – Главное, вовремя остановиться. Ты говоришь, что она не исчезала из их жизни?

– Если можно так сказать, – хмыкнула подруга и заглянула в мой стакан. – Ты хоть глоток сделала? Коктейль хорош.

– Голова гудит.

– Значит, надо поесть.

В этот момент из кухни вышел официант с подносом в руках. Остановившись у стола, за которым расположилась веселая группа «костюмов», он принялся сгружать на стол тарелки. Мужчины радостно загудели.

Аня недовольно покосилась в их сторону.

– Голова болит, говоришь? – переспросила она. – Я знаю, что нужно сделать, чтобы она у тебя успокоилась. Эй, товарищ! Да-да, вы! Можно вас на минуточку?

Она обратилась к бармену. Он тотчас оказался возле нас.

– Можно заказать то же, что и у них?

Кивком головы она указала на стол, у которого все еще находился официант.

– Они заказали стейки, – просветил нас бармен.

– Я знаю, что они заказали, – буркнула Аня. – Не слепая и не глухая. Не все же они съели, полагаю. Ведь у вас найдется пара великолепных стейков для двух уставших девушек?

Она приобняла меня за плечи. Бармен на мгновение закатил глаза.

– Так бы и сказали, – улыбнулся он. – А то «не слепая, не глухая». Подождете за барной стойкой или выберете столик?

– Останемся здесь, – решила за нас двоих Аня.

– Хорошо, – легко согласился официант. – Сейчас передам ваш заказ на кухню. Что-нибудь еще желаете?

Аня подвинула к нему пустой стакан.

– Повторите, пожалуйста.

Пока бармен занимался нашим заказом и обслуживанием других посетителей, изредка оказывающихся у стойки, Аня продолжила делиться историей семьи Замбергов.

– В общем, на правах хорошей знакомой я изредка помогала Димке и «близнецам». Думала, что вот-вот у него появится кто-то… женского пола. Ну ты поняла, да? У мужиков с этим делом как-то проще все. Не то что у нас. Ищем, ищем, а потом плачем. Но я ошиблась. Представь, Дмитрий так ни с кем и не закрутил.

– Может, просто не хотел с кем-то встречаться, – возразила я. – У него же дети, а это многих отпугивает.

– Думаю, дело было в другом, – сказала Аня. – Он просто никого не привлекал из-за своего характера. С первой минуты общения становится ясно, что Дмитрий Палыч настолько нежен, что стеной, за которой сможет спрятаться любая женщина, он никогда не будет. Ему не дано. Не добытчик, не крепкое плечо.