Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Доброе утро, мистер Белофф! — подойдя к ангару, поприветствовал на английском языке Олсен.

— Эге, доброе. Впрочем, и добрей бывает. Редковато, вот, только. На мой брутальный и изысканный вкус.

— Простите?

— Не напрягайся, родной. Это я просто юморю так, — любезно пояснил Тим. — То есть, хохмлю. Старинная, так сказать, русская народная традиция. Точка.

— Ага, кажется, понял… Извините, а куда вы сейчас направляетесь?

— Зачем это тебе, парниша?

— Конечно, на всякий случай. Чтобы знать, где вас искать.

— Зачем — меня искать?

— Допустим, забарахлит двигатель вашего летательного аппарата, — бережно поправив на длинном носу квадратные профессорские очки, лучезарно улыбнулся норвежец. — Придётся совершать вынужденную

посадку. Причём, жёсткую, при которой может повредиться и выйти из строя ваш мобильный телефон…

— Сплюнь, морда. И по дереву обязательно постучи.

— Простите?

— Похоже, приятель, что тебя легче придушить, чем уболтать.

— Простите?

— Господь Бог простит. Если, понятное дело, посчитает нужным и не забудет — в сонме дел ежедневных и важных… Ладно, очкарик, передохни. Удовлетворю, так и быть, твоё неуёмное любопытство. Слушай сюда, пройдоха. А если хочешь, то и записывай. Мне, ей-ей, не жалко… Вылетаю на дежурный обзор-осмотр островной местности, вверенной моему пристальному вниманию. Маршрут следующий: база — мыс Верпегенхукен — база. В случае экстренной необходимости возможны дополнительные посадки в опорных точках. Как бы так. Точка… Доволен, дружбан губернаторский?

— Как вы сказали? Мыс Верпегенхукен?

— Что это с тобой, морда? — удивился Тим. — Даже на месте слегка подпрыгнул. И побелел весь. Типа — взбледнул. Никак, поплохело?

— Э-э-э… М-м-м…, — неуверенно замялся Олсен, после чего неожиданно заявил: — Мыс Верпегенхукен — запретное место. Его нельзя посещать без…э-э-э, без специального разрешения господина губернатора. И, вообще, данная территория является частной приватной собственность.

— Шутка такая, весёлая-весёлая? Уже можно ржать?

— Нет, не шутка. Я говорю совершенно серьёзно. И, более того, официально.

— Кому — нельзя посещать?

— Всем.

— И даже мне? — выжидательно прищурился Тим.

— Вам — особенно, — надувшись гордым мыльным пузырём, бухнул норвежец.

— Гав-ввв! — неодобрительно гавкнул Клык, мол: — «Что же ты, придурок законченный, творишь? Ведь всему Шпицбергену известно, что Брут — самый упрямый разумный гуманоид. Среди проживающих — на данный конкретный момент — на островах архипелага, я имею в виду. Самый-самый-самый. И конкурентов-то, что характерно, достойных нет… Полагалось, милок, действовать совсем по-другому. Одобрить надо было, мол: — „Молодцом, мистер Белофф! Правильное и мудрое решение приняли. Одобряю! Незамедлительно отправляйтесь по намеченному маршруту. И посетите — в обязательном порядке — мыс Верпегенхукен. Ну, очень надо! Высокопоставленный господин губернатор лично просил об это. Ну, так просил. Умолял-таки. Слёзно-слёзно…“. Тогда-то что. Брут, даю на отсечение свой пушистый хвост-крендель, наверняка бы поменял маршрут, отправившись куда-нибудь к югу. Например, на плановый облёт земли легендарного Оскара Второго… А в данном раскладе, мистер очкарик, извини. Ничего у тебя не выгорит. Ничего и даже чуть меньше…».

— Дай-ка мне, уважаемый коллега, твою мужественную правую ладошку, — душевно попросил Тим.

— Зачем это? — насторожился Олсен.

— Затем, что очень хочу её пожать. В знак искренней дружеской благодарности, понятное дело… Как это — за что? За то, что не позволил мне, недоумку с русскими корнями, грубо нарушить высокий губернаторский запрет, о котором я ничего не знал. Предотвратил, так сказать, казус отвратительный. А может, и полноценный дипломатический скандал… Ну, я жду.

— Э-э-э…

— Сопли не жуй, деятель, — белозубо улыбнувшись, посоветовал Тим. — Ладошку-то давай.

— Гав, — безразлично отвернулся в сторону Клык, мол: — «Какая ещё, в одно место неприглядное, „белозубая улыбка“? Не смешите, право. Натуральный оскал волчий… Беги отсюда, дурилка норвежская, пока цел. Улепётывай со всех ног…».

— О-у-у-у-у-у! — буквально-таки взвыл губернаторский приятель, почувствовав, как его изнеженную научную ладонь охватили безжалостные кузнечные клещи, а ещё через пару секунд замолчал и, подломившись в коленях, начал опускаться на землю.

— Осторожненько,

осторожненько, — ловко подхватив безвольное тело под мышки, забормотал Тим. — Так же и ушибиться недолго. Что же вы, батенька, такой хиленький? Спортом надо заниматься, если натура природная слабовата… Ага, вот сюда. Присаживаемся и прислоняемся спиной к стенке ангарной. Молодец, послушный. Хвалю. Сиди и прохлаждайся, забот-хлопот не ведая… Да ты, морда норвежская, не дрейфь. Минут через десять-пятнадцать непременно придёшь в себя. Непременно. Обещаю. Встанешь и дальше пошагаешь-запрыгаешь. Типа — козликом молоденьким. Только в очочках. Бывает. Честное брутальное слово… Да, хорошее утро нынче выдалось. Бодрое такое. Оптимистичное. Знать, и день с вечером будут интересными. По крайней мере, взлетев по-быстрому, будем надеяться на это. Точка…

Раздался надсадный и тоскливый собачий лай. Это поселковые псы — со всех лап — разбегались в разные стороны. Почему — разбегались? Да чисто на всякий пожарный случай. Дабы не попасть — ненароком — под внеплановую и жёсткую раздачу…

Глава вторая

Про шакалов

Узкие рельсы уходили-погружались — сантиметров на тридцать-сорок — в зеркально-спокойную гладь фьорда.

Тим — с помощью специального гидравлического домкрата — спустил мотодельтаплан на воду, развернул его боком, пристегнул широкими ремнями Клыка, самостоятельно запрыгнувшего в переднее кресло, поместил в грузовую сетку рюкзак и полиэтиленовый пакет с продовольствием, закрепил в специальной прорези винчестер и, предварительно сильно оттолкнувшись ногой от берега, уселся в кресло пилота.

Сытый рёв двигателя, короткий уверенный разбег, разноцветные брызги во все стороны, взлёт. Внизу заполошно замелькали разноцветные поселковые домики и серо-бирюзовые воды фьорда, ставшие после подъёма на трёхсотметровую высоту однозначно-бирюзовыми.

Полёты на мотодельтаплане, вообще, занятие увлекательное и зрелищное. А аналогичные полёты над Шпицбергеном (в ясную погоду, конечно), доложу я вам, увлекательное вдвойне. Более того, завораживающее — до полного опупения и нешуточного изумления…

Почему — до полного? Тут, друзья мои, всё дело в красках и контрастах. Цвета здесь такие — чёткие и яркие, практически совсем без полутонов. То есть, без полутонов до тех пор, пока в ситуацию не вмешаются, выползая сразу отовсюду, местные призрачные туманы — всевозможных мягких пастельных оттенков…

Но в то утро никаких туманов, как раз, не наблюдалось. Поэтому и визуальная картинка была безупречно-классической: серо-бирюзовый фьорд, ярко-синее море, густо-лиловый силуэт острова Принца Карла, грязно-бурая тундра, ослепительно-белоснежные ледники, угольно-чёрные скалистые пики.

— Полный и однозначный отпад! — активно вертя головой по сторонам, восторженно прокомментировал Тим. — Амстердамские размалёванные шлюхи, нервно покуривая, скромно отдыхают в сторонке.

— Гав, — поддержал с переднего кресла Клык, мол: — «Красота, мать её, неописуемая и охренительная…».

Мотодельтаплан, заложив над строгими серо-бирюзовыми водами широкую дугу, уверенно взял курс на северо-восток…

Несколько слов о намеченном маршруте.

Мыс Верпегенхукен является северной (самой и однозначно-северной), оконечностью острова Западный Шпицберген. Почему Тиму взбрело в голову посетить это место? Во-первых, он — за шесть лет, проведённых на островах архипелага, — там ни разу не был. Как-то так получилось, что практически весь Западный Шпицберген облетел на мотодельтаплане и объездил (в зимний период), на снегоходе, а к Верпегенхукену (случайно ли?), никогда даже не приближался. Во-вторых, от предшественников по должности к Тиму перешли их подробные путевые и обзорные дневники. Он внимательно ознакомился со всеми имеющимися документами и пришёл к однозначному выводу, что самый северный мыс острова — по неизвестным причинам — никогда не попадал в поле зрения охранников дикой природы… Странно, не правда ли?

Поделиться с друзьями: