На Краю Земли. Дилогия

— Давай, помогу, — предложил Тим.

— Спасибо, уже заканчиваю. Только коробки с куриными яйцами осталось пристроить… А ты, брат, если не лень, конечно, посуду помой вчерашнюю. Тёплая вода — в водогрее кухонном. И кроликов накорми, а то я не успел. Трава, перемешанная с ботвой бобов, в тележке, возле крольчатника… Стёкла, разбитые неизвестным ночным супостатом? Я уже в оконные рамы новые вставил. Ну и пол, конечно, подмёл… Если надумаешь погулять по посёлку, то всё здесь запри. Ворота — на засов. Вот, ключи от входной двери и калитки. Держи.

— Держу… Солидная у тебя машина, ничего не скажешь. Наверное, дорогая?

— Не знаю, честное слово, — беззаботно пожал плечами Пугач. — Год назад бесплатно досталась, от друга покойного. Он в Петропавловске бандитствовал немного. То есть, рэкетом занимался. Застрелили, понятное дело. Вот, ко мне автомобиль и отошёл. Типа — по наследству.

— Ясненько, — пробормотал Тим, а про себя подумал: — «У него ещё, ко всему прочему, и бандиты числятся в друзьях. Неужели мои ночные бредни, вовсе, и не бредни? Чёрт знает что…».

Пугач, закрыв на шпингалеты борт прицепа, уселся на водительское сиденье. Захлопнулась автомобильная дверка, сыто загудел мощный двигатель, и БМВ, увлекая за собой прицеп, закруженный под самую завязку, укатил.

Помыв посуду, накормив прожорливых ушастых кроликов, переодевшись в цивильный прикид, заперев двери, ворота и калитку, Тим тоже покинул фермерскую усадьбу.

А перед тем, как запереть-покинуть, он сделал ещё две вещи. То бишь, совершил ещё два действа.

Во-первых, поместил в полиэтиленовый пакет тёмно-синюю пластиковую папку со своими (по выражению Чака Мунтяну), верительными грамотами и литровую бутыль виски.

Во-вторых, пообщался с Клыком, спросив напрямик:

— Ты, дружище, составишь мне компанию? Или как? Может, у тебя другие планы имеются? Важные-важные такие? Серьёзные-серьёзные? Судьбоносные-судьбоносные?

— Гав-в…, — виновато понурился хаски, мол: — «Имеются, ясная камчатская зорька. Куда же без них… Тем более что ты, судя по содержимому полиэтиленового пакета, собрался заняться скучными официальными делами? Извини, но терпеть ненавижу чиновников всех мастей и национальностей… Можно, я с Найдой останусь? Чисто для пользы общего дела? За фермерской усадьбой, опять же, присмотрим. То, да сё. В лес сбегаем. Поохотимся… А?»

— Не вопрос, оставайся. Всё понимаю. И даже больше, чем всё.

— Гав? — мол: — «Они тебе до сих пор ещё снятся? Тёмно-зелёные глаза одной потомственной прибалтийской ведьмочки? Прекрасной и задумчивой волчицы, рождённой среди жёлтых неверных дюн?».

— Снятся. До сих пор. Каждую ночь. Каждую…

Он, прогулявшись по посёлку, достаточно быстро нашёл административное здание, где заседало местное начальство, поднялся на второй этаж и, поулыбавшись пару-тройку минут молоденькой сексапильной секретарше, беспрепятственно прошёл в кабинет Председателя поселкового совета.

— А? Что? Кто такой? — возмутился сидевший в торце длинного письменного стола блёклый тип пенсионного возраста. — Почему без доклада? Бардак!

«Бледный цвет лица. Характерные мятые „мешки“ под глазами. Ручки-ладошки нервно подрагивают», — отметил Тим. — «Знать, имеет место быть классическое похмелье…».

Отметил и, как бы невзначай, прикоснулся полиэтиленовым пакетом к ножке ближайшего стула.

— Бряк! — встретившись с твёрдой древесиной, послушно выдала стеклянная бутылка с заморским напитком.

— Вы, товарищ, по какому вопросу? — с любопытством посматривая на полиэтиленовый пакет, тут же смягчился тип. — Приезжий?

— Приезжий, — добросердечно улыбнувшись, подтвердил Тим. — Старший инспектор «Фонда охраны дикой природы» Тимофей Белофф. Прибыл на место выбывшего инспектора Грина.

— Знаю, уже знаю. Жалко Томаса. До слёз. Хороший был паренёк. Смелый и принципиальный. Максималист. Практически Павка Корчагин, только иностранного розлива. Искренне соболезную и сочувствую… А я — Голицын Фёдор Васильевич. Здешний Председатель. Что-то навроде посёлкового старосты.

— Вот, я и говорю. Прибыл и зашёл познакомиться. Ну, и по рюмашке махнуть по этому поводу. Русская старинная традиция, как-никак. Правда, напиток, наоборот, американский, купленный в Нью-Йорке. Виски — «Белая лошадь».

— В самом Нью-Йорке? — жадно дёрнув кадыком и громко сглотнув слюну, восхитился Голицын. — Ну, надо же… Поддерживаю. Народные традиции надо чтить и уважать. Причём, всегда и везде… Да и безвременно погибшего Томаса следует всенепременно помянуть. Старший инспектор, будьте так добры…

— Зовите меня — «Брут». И на «ты».

— Брут, будь так добр, задвинь щеколду на входной двери. Чтобы никто не мешал. А я пока бокалы достану из шкафчика… Вот, коньячные. А в этом блюдечке — кедровые орешки. Очищенные уже, отборные. Братан двоюродный прислал с оказией из Усть-Илимска…

Минут через тридцать пять, когда бутыль с виски опустела наполовину, Тим попросил собеседника рассказать о современных реалиях-тенденциях Ключей. Мол, как, где, почему и что будет дальше?

— Хреново всё, — всерьёз загрустил Фёдор Васильевич. — Ну, никому мы не нужны. В том плане, что совсем никому, кроме туристов беспечных… Не, когда Ключи были городом, то тогда всё было совсем по-другому. Совсем. И начальство из Петропавловска постоянно наезжало, чтобы лично узнать о наших потребностях насущных. И финансирование было — куда как более существенным. Да и «мэром» называться гораздо приличнее, чем каким-то там «председателем»… Но разъезжаются люди. Увы. Бегут, как крысы с тонущего корабля.

— Из-за отсутствия работы?

— И из-за этого, конечно, тоже. Но не только… Понимаешь, Брут, совсем нынче вояки обнаглели. В том плане, что жирных мышей разучились ловить. Раньше, до Перестройки, на «Куру» падало гораздо больше ракет. Гораздо. И, что характерно, все они попадали туда, куда и надо, то есть, на территорию полигона. А сейчас? Во-первых, ракеты теперь все разные. Более того, среди них много экспериментальных, ещё толком не апробированных на практике. Во-вторых, об их запусках перестали предупреждать заранее. В-третьих, время от времени ракетчики мажут, и болванки падают — где не попадя… Привожу конкретные свежие примеры. В 2009-ом году отец и сын рыбачили на небольшом озере, расположенном в бассейне реки Еловки. Рядом с ними упала ракета. Или болванка. Вернее, вошла в воду практически отвесно и, предположительно, «пробила» в озёрном дне дырку. Как бы там ни было, но образовалась приличная водяная воронка (то бишь, водоворот), и незадачливых рыбаков — вместе с лодкой — куда-то «затянуло». Больше их никто не видел… В прошлом году «Булава» грохнулась на баньку Петьки Сафронова и разметала её на отдельные брёвнышки. Хорошо, что дело было ночью, и в бане никто не мылся.… А ещё ительмены регулярно жалуются, что частенько болванки падают рядом с их стойбищами, после чего приходится бегать за испуганными северными олешками сутки напролёт… В-четвёртых, по посёлку поползли упорные слухи, что сейчас армейские деятели изредка запускают ракеты, оснащённые боевыми зарядами. Не ядерными, понятное дело, а тротиловыми. Но, всё же… Вот, и уезжают людишки — при первой же реальной возможности — на Большую Землю. Видимо, кому-то наши Ключи здорово мешают. Ну, очень-очень. Как острая щучья кость в горле…

— Это что же, снежинки? — ошарашенно уставился в окно Тим. — Не может такого быть!

— Конечно, ик, не может, — хмельно икнув, согласился Голицын. — Никакой это и не снег, а вулканический пепел. Шивелуч балуется. Не страшно. Вулканологи с утра объявили, что пепел самый обычный, да и выпадет его не много — в пределах двухсот-трёхсот грамм на метр квадратный. Лишнее удобрение для садов и огородов, не более того.

— Вы сказали, что, мол, сегодняшний пепел — самый обыкновенный. Значит, бывает и необыкновенный? И сколько, интересно, его выпадает во время серьёзных извержений?