На краю зимы

Вся жизнь Веры словно один мучительный день. У неё не было никого, кроме Сергея. Такой красивый получился сын, высокий, сероглазый, учился неплохо. Хотел в политехнический институт поступать… С мужем еле-еле прожила четыре года. Не любила его никогда. Сын родился, муж ей совсем чужим стал и ненужным. Бывает такое у женщин. Раздражалась, как он ест, как пьёт, как двигается. Работал водителем автобуса. Ездил по области. Бывало, отсутствовал по трое суток. Вера только радовалась. Не скучала, не ждала – противен был. Любила только сына. Славный такой, тёплый, милый, родной. Серёжик – Серенький Ёжик! Вера нелюбовь свою к мужу старалась не выпячивать, но этот факт был очевиден. Она не думала, что он уйдёт. А он взял, да и ушёл. К Любке диспетчерше, она давно среди шоферни своё счастье искала. Вера не горевала совсем. Удивилась только. Что в нём Любка нашла, на что он ей? Теперь у них двое ребятишек растёт. А Ёж – он только её и больше ничей!

За что же судьба так к ней несправедлива? Сначала любви лишила, теперь сына отбирает.

Ёж год таился, Вера ни о чем не подозревала. Наивная и доверчивая мать. Потом сын бдительность утратил. Когда она его с друзьями, да шприцами на кухне застала, явившись раньше времени с работы, Ёж перестал скрываться. Какой смысл? Вера его не терзала – очень боялась оттолкнуть, озлобить. Убеждала потихоньку, брошюр накупила и всё подсовывала ему для чтения. «Скажем наркотикам – нет!», «Наркотики победимы!» и прочая лабуда. Написано так, будто пишут о профилактике вирусных заболеваний в осенне-зимний период.

Никто на свете не узнает все акты этой трагедии, пока сам с нею напрямую не столкнётся! Только так этот ужас перестаёт быть абстракцией, когда он в твоей семье живёт, вытеснив всё человеческое. Иных путей для понимания проблемы не существует. Через ад, через боль, стыд и омерзение…

Наркотик – это удовольствие. Аргументов не хватит доказывать, что работать лучше, чем получать удовольствие! Непросто от удовольствия отказываться. Это потом человек понимает, что попал в ловушку, в капкан, что это не рай вовсе, а конец всему. Но это потом…

В их кухню иногда до десяти человек набивалось, ширку варили.

«Не можешь изменить мир – измени своё отношение к нему». Вера не хотела, не могла изменить своё отношение к этому, она просто приспосабливалась. Во имя сына.

Вера ненавидела всю эту ораву, приходящих молодых людей, превращающихся на глазах в полуживотных с низменными инстинктами, пускающих слюни, пустым взглядом, беззубых, серых, валяющихся на заблёванном ими же полу, совокупляющихся, обгаженных. Какая брошюра сможет описать эту вакханалию, эти страшные оргии? Какие рекомендации могут дать господа, изучающие социальное зло в институтах, имеющие благополучных детей, разумных и правильных?

Вера всё терпела ради сына. Постоянно кто-то приходил, подтягивались свежие силы. Вечно воняло от их квартиры ацетоном на весь подъезд. Чаю, сахару порой в доме не было, а на растворитель, соду, маковую соломку, уксус деньги у сына где-то брались. Сотоварищи были довольны, что есть такое место, где зелье можно приготовит в хороших условиях. Не в подвале каком-то грязном на спиртовке, а на кухне, в тепле, где до них было все чисто и уютно. Плевать, что мать в соседней комнате сидит, слёзы глотает, головой об стену бьётся?

Что она могла? Рыдания, мольбы, уговоры… Денег на лечение нет. У людей убирала и в магазине. А ещё медсестрой по специальности… Этого хватало на элементарные нужды. А сын всё тащил из дома. В минуты просветления просил прощения, стоял на коленях. Он всегда рос очень добрым мальчиком… «Последний раз! Попробую соскочить…» А потом всё шло по-прежнему.

Она видела, как он менялся. Серело лицо, дрожали руки, глаза отсутствовали… Никаких интересов, никакой жалости, мыслишки коротенькие, ничтожные – полная деградация.

Один человек из их компании смог с наркотика соскочить – Вадик. Ценой смерти матери. Дорогая цена. Она была немолодой с единственным и поздним ребёнком. Помучалась с сыном, настрадалась вволю. Трёхкомнатную квартиру продала, чтобы было на что лечить. Таскала Вадика к экстрасенсам, гипнотизёрам, бабкам-говорушкам, в церковь водила, умоляла, рыдала, в ногах у сына валялась… А потом выдохлась… Закончился золотой запас материнского долготерпения. Приволок в очередной раз вмазанный Вадик себя домой, а там мама под потолком висит. С тех пор не кололся ни разу! Нашла таки несчастная женщина способ как сына вытащить из наркотического рая.

Вера столько раз Ежа с того света доставала – не счесть! Как-то он дошёл до дома и упал на пороге. Она уже знала, что делать. Укол, массаж, снова укол, скорая помощь. У неё всегда всё было наготове – лекарства, шприцы… Помогал опыт медсестры. И любовь…

С тех пор Вера все время жила в страхе. Решила для себя – пусть лучше дома кайфует, чем неизвестно где. Она всегда спасёт. Когда он рядом, спокойнее – знает, что живой. Шприцы одноразовые покупала, заклинала, чтобы чужими не пользовался. СПИДа боялась. Иначе жить было невозможно…

Работать Ёж нигде не мог. Даже сторожем. Разгружал иногда в овощном магазине машины. Как-то украл два ящика апельсинов, чуть не посадили. Вера взяла в долг, расплатилась. Опять спасла сына.

У Веры была двоюродная тётка, жившая в селе. Тоже Верой звали. После очередного раскаяния уговорила сына поехать на месяц к ней, чтобы побыть вдали от друзей и соблазна. Договорилась с тёткой. Ёж согласился. Сама осталась дома, нельзя было не работать – и так еле тянули. Но разве можно было предугадать, на что может пойти изголодавшийся наркоша? Второго дня вечером звонок хозяйке, где Вера пол мыла: «Забирай сваво наркомана! Что-то с собой сделал – лежит, не дышит. Может, помер».

Как быть? Ужас заморозил Веру всю – до последней клеточки. Перехватила денег, взяла такси и через час была в селе. Сергей как упал, так и остался лежать на полу. Тётка поднять его не смогла. Скрючился сынок, ноги к груди поджал и молчит, весь дрожит, руки судорогой свело.

– Серенький!! Что ты сделал??? Говори! Я должна знать!

В ответ молчание. Живи, мальчик мой! Живи! Родной! Любимый! Продержись!

Пульс есть. Слава Богу! Губы в кровь искусала, чтобы не выть. Успеть бы! Успеть! У Веры все было с собой. Уколола. Не помогает. Снова уколола. Начал хрипеть. Вот она его жизнь у матери в руках, и сейчас она тихо уходит из её сына.

Что делать? В селе ночь кромешная, нигде ни огонька. Кто сюда поедет, какие врачи? Никто! Тётка зудит под ухо «Урррод!!! Хочет сдохнуть, пусть сдыхает! Нечего и спасать! Переплачешь, всё легче будет, чем так…».

Хорошо, что такси не отпустила: предполагала, что надо будет в город везти. Денег тогда намотало столько, что Вере пришлось продать свою золотую цепочку – последний материн подарок, – и обручальное кольцо.

Что за зелье, что с собой сделал? Надо знать, чтобы объяснить врачам, чтобы понимать, как лечить. Метнулась на кухню и всё поняла. У тётки на серванте стояли сухие маковые стебли с коробочками. Остались после праздника Маковея. Полгода уж пыльному букету. И в голову старой дуре не пришло, чтоб выбросить! Нарочно не придумаешь! Ведь знала про Верину беду, знала зачем Ежа к ней отправляет. Сергей растворителя не нашёл, варил дрянь с какой-то химией, которую в шкафу в бутылочке нашёл. Что за яд побежал по Ежовым венам? Что за смертельную отраву сварганил?