На крыльях любви. Лебедь

Не спеша с ответными приветствиями, я потягивал воду из высокого стакана, обводя ее внимательным взглядом.

Марина вырядилась в короткое черное платье с откровенным декольте и туфли на шпильках. В нос ударил знакомый излишне тяжелый цветочный запах духов – почему-то именно этот аромат в особом почете у столичных модниц, а у меня он вызывал рвотный рефлекс.

– Кирилл, я не понимаю, что случилось… Еще несколько дней назад управляющая была мной довольна. Собиралась назначить старшим продавцом и перевести во флагманский бутик – и тут такое… Кража вещей – это вообще сюр! Да там камеры везде, это просто нереально сделать! Кто-то меня оболгал! Это точно! – Ее глаза наполнились слезами, а ярко накрашенные губы поджались.

Потапова сделала шаг к креслу, однако я долбанул кулаком по столу, тем самым заставив ее замереть с комично приоткрытым ртом.

– Я не разрешал тебе садиться! – заметил резко.

– К-кирилл… – посетительница осеклась.

– Интересно, кто же мог тебя оболгать? Управляющая сообщила, что пропали вещи из новой коллекции – тряпок на пару лямов. – Я слегка ослабил галстук. – И тебе придется всё возместить, иначе сядешь.

– Сяду? – При виде ее потрясенного взгляда я еле удержался от смеха. – Но я ничего не брала… У меня нет таких денег! И у родителей нет! Я… я… За что-о? – громко всхлипнула, хмуря брови.

– Видишь, как в жизни бывает, Марин. Когда-то оболгала ты… Теперь оболгали тебя… Это называется бумеранг. Ничего не хочешь мне рассказать?

– Я… я не понимаю… – проблеяла, как овца.

Я сглотнул горечь раздражения.

– Помнится, лет пять назад ты была более словоохотлива…

Переминаясь с ноги на ногу, Потапова выглядела ошарашенной.

– Так это т-ты? Из-за… Лебедевой? – Голос этой лживой гадины дрожал от эмоций, связанных с внезапным осознанием. – Но… Я просто не понимаю… Столько лет прошло… Да и… Она ведь бросила тебя… уехала… При чем здесь я?

Причем здесь она?

– Ты ведь знала, что у нее нет матери и отец нежилец?

Хотелось докопаться, какой ей профит был от этого вранья.

– Она тебя бросила! Сама нам сказала… Лебедева вычеркнула тебя из своей жизни! Какие еще могут быть вопросы? – окрысилась дрянь.

– «Она закрутила с Безруковым и уехала с ним на выходные…» – это были твои слова. Зачем ты меня обманула? Какой был в этом смысл, если Алина и так со мной рассталась?

– А может, правда закрутила? – пронзила меня взглядом. – Я точно знаю, что он уезжал в санаторий не один! Может, твоя лебедиха захотела расслабиться напоследок? Егор-то был не против… Не все же ей слезы лить по папочке!..

Я сделал еще один глоток воды, поражаясь умозаключениям этой одноклеточной. А ведь в школе она производила впечатление нормальной девчонки. В жизни бы не подумал, что улыбчивая хорошистка Марина Потапова окажется настолько конченой… Куда Терехина с Улькой попали…

– …Ну что ты на меня так смотришь, Кирилл? Что?! Приползла к тебе твоя лебедиха? Свалила из своего Мухосранска, как только узнала, что ты поднялся, и в ножки упала? Да? «Здравствуйте, мы такие сирые и убогие! Подайте-ка нам на пропитание?» И ты сразу повелся? А Марина теперь крайняя!

– Алина – не ты, чтобы падать в ножки тем, кто поднялся! – Я брезгливо поморщился, откидываясь на спинку кресла.

Лживая дрянь аж переменилась в лице.

– Не верь ей, Кирилл! Предавший раз… Знаешь такую пословицу? Лебедева тебе сейчас сочинит! Мало ли перед кем она ноги раздвигала в тот период? Ты все равно уже никак не проверишь… Вполне возможно, и с Безруковым у них что-то было… Кто ж их знает, этих святош! – хмыкнула.

– Тебе повезло, что ты баба… – Я сжал воздух в кулак, представляя, как под моими пальцами хрустят гнилые позвонки.

– Не верь ей, Ки…

– Рот закрой! – Я поднялся и, ведомый неразбавленным адреналином, схватил эту гадину за шкирку и хорошенько встряхнул. – И больше не смей склонять своим поганым ртом ее имя! Ты меня поняла? – проорал ей в ухо.

– Д-да… да… поняла-а… – скулила Потапова.

– Ей поддержка нужна была! Она тебе, гадине такой, доверяла! Ты должна была всё мне рассказать про её батю… Я бы придумал, как им помочь…

Грубо оттолкнув от себя Марину, я подошел к окну и безучастно уставился на голые стволы деревьев. Тело пробирала мелкая дрожь. Я уже пожалел, что договорился о встрече в своем кабинете. Хотелось поскорее от нее избавиться.

Внезапно помещение наполнилось оглушительным дребезжащим смехом, переходящим в скулеж. Обернувшись, я увидел, как одноклассница, обняв себя за плечи, сотрясается от глухих рыданий.

– А мне, думаешь, не нужна была поддержка? – Потапова шумно втянула воздух ноздрями. – Повышенный гормон окситоцина в крови! Мозги набекрень…

Я озадаченно приподнял брови.

– Помнишь ту вечеринку у тебя дома? Мы с Лебедевой пришли в компании двух парней… – Ее подбородок задрожал. – Ты выставил нашу святошу, а я осталась… – Потапова всхлипнула, – а через несколько недель узнала, что залетела… Когда ты мне позвонил, я как раз выбирала врача, у которого буду делать аборт! В одиннадцатом классе… В семнадцать лет… – задыхалась на каждом слове. – И знаешь, в тот момент я реально вас всех ненавидела… Тебя, Лебедеву, Безрукова… Я хотела, чтобы и вы варились вместе со мной в аду! – Она все-таки упала в кресло, закрыв лицо ладонями.

Я поморщился от звука ее тихих рыданий.

– Ты сказала ему? – спросил я почти беззвучно.

Потапова медленно подняла на меня красные слезящиеся глаза.

– Кому? Парню, которого я видела третий раз в жизни и отдалась на заднем сиденье его ржавого корыта, поверив, что он «успеет достать»? Некому было говорить, Кирилл, потому что после той вечеринки он больше мне не звонил.

– А родителям? – Теперь я испытывал к ней не только презрение, но и жалость.

– Нет. Мне в феврале исполнилось восемнадцать, и я сразу сделала аборт, – отозвалась без эмоций. – Отметила долгожданное совершеннолетие! Ха-ха! – Марина горько усмехнулась. – Ну, если и обнажать душу, то до конца… Хочешь правду? Я ей завидовала. По-черному. Приехала святая простота и сразу привлекла внимание двух самых классных парней! А их возвращение в Томск… У меня как гора упала с плеч… Поэтому, когда ты позвонил, я подумала, раз она все равно уезжает, ну что мои слова изменят? Скажу, спуталась с Безруковым… Захотел бы – из-под земли достал бы свою лебедиху.

Я похрустел шеей, некоторое время обдумывая ее слова. Увы, я слишком хорошо помнил ту злополучную вечеринку… до определенного момента. Потому что после того как вытолкал Лебедеву из дома, я закрылся у себя в спальне и как заведенный решал тригонометрию. Возможно, если бы я находился внизу, то и Маринку бы отправил вслед за подругой.

– Ты счастлива? – внезапно прервал я затянувшееся молчание.

И вновь этот болезненный колючий взгляд.

– Я пожалела, что не оставила его… После того, что я сделала, вся моя жизнь пошла под откос. До сих пор одинока. Снимаю комнату в «клоповнике», еле-еле свожу концы с концами. Работала продавцом… Еще и ты собрался упечь меня за решетку… – нервно рассмеялась. – Значит, вы снова вместе? – спросила после небольшой паузы.

– И собираемся пожениться.

– Даже так… – Потапова медленно покачала головой.

Я откровенно покосился на дверь. Надеялся, она поймет меня без лишних слов и свалит. Аллилуйя! Уловив мою мрачную энергетику, бывшая одноклассница все-таки поднялась, потерянно заглядывая мне в глаза.

– И что теперь? Мне действительно светит тюрьма?

Вернувшись на свое рабочее место, я устало вздохнул, массируя виски.

– Думаю, будет справедливо, если Алина решит твою судьбу.

* * *