На крыльях мечты
Шрифт:
Билли вздохнула:
— Да, я знаю. Иногда я пытаюсь понять, как ты можешь быть таким понимающим, таким терпеливым.
— Я люблю тебя, Билли. И всегда любил, этим все и объясняется. — Глаза Билли наполнились слезами.
— Даже в моем возрасте такие слова значат много. — Она попыталась рассмеяться. — Знаешь, Мосс никогда мне их не говорил. Сколько бы я ни твердила ему, что люблю его, он всегда отвечал: «Я знаю». Как будто моя любовь к нему была обязательной и вполне заслуженной. Такие простые слова, а значат так много. — Она повернулась к Тэду, обняла и крепко прижалась к нему. — Я люблю тебя, Тэд. И хочу тебя. Я всегда хочу тебя.
Тэд приник к ее губам в долгом нежном поцелуе. Ее готовность к любви никогда не переставала волновать его; приглашение к любви, сделанное шепотом, всегда возбуждало.
— Мне нравится, когда ты вот так трогаешь меня, — вдруг охрипшим голосом призналась Билли; она потянулась к нему, привлекла к себе, желая разделить с ним удовольствие.
Тело Билли было восхитительным, отклик на его ласки приводил в восторг, но именно любовь, светившаяся в ее взоре, и наслаждение, которое он дарил ей, доставляли самую большую радость. Билли, его красивая, милая Билли.
Они лежали обнявшись, в истоме, согретые теплом огня, позолотившего их тела и отражавшегося в глазах. Тэд шептал ласковые слова и гладил возлюбленную, наслаждаясь пышностью ее груди и гладкостью кожи. Для него она оставалась такой же красивой, какой была в тот день на Гавайях, когда они купались на пляже. Теперь она стала еще красивее, решил Тэд, потому что свет ее глаз сиял для него, ему она отдавала свою любовь и чувственность зрелой женщины.
— Ты красивая любовница, Билли, — тихо проговорил он. — Я не хочу расставаться. Хочу провести остаток жизни рядом с тобой, радуясь тому, что есть у нас сейчас, этой минуте.
Билли повернулась в его объятиях и нежно, от всей души, поцеловала его. Если бы все в жизни шло так, подумала она, если бы все было так просто. Я люблю тебя, ты любишь меня, и все прекрасно в этом мире. Но шрамы, оставшиеся в душе, напоминали, что это не так. Жизнь может таить в себе горечь и ревность, может отнимать счастье и радость, может уничтожить. Быть может, это ощущение давало ей зрелость или опыт, но Билли давно уже научилась не считать вечными даже самые маленькие радости.
Билли стояла у мойки, домывая посуду после завтрака. На губах ее играла улыбка. Тэд смущенно извинился и с утра исчез, пробормотав что-то насчет поисков настоящего сливового пудинга для рождественского ужина. Билли знала, что вернется он с целой охапкой пакетов в яркой упаковке, которые безуспешно будет стараться тайком сунуть под елку.
Когда зазвонил телефон, она быстро вытерла руки и побежала в гостиную снять трубку. Звонила Джуди Вуд, менеджер ее конторы; она пожелала Билли счастливого Рождества и подтвердила, что работа возобновится после праздника.
Билли села рядом с письменным столом, с улыбкой глядя на фотографию Сойер в костюме для верховой езды на ее скакуне Менгисе. Как она любит свою восхитительную внучку, которая так похожа на нее. Сойер должна была появиться к ужину сегодня вечером, и Билли не терпелось увидеть ее и услышать о делах в колледже.
— Передайте привет от меня вашей семье, — сказала Джуди на прощание. Сойер и Тэд — ее семья. Она приглашала на праздник дочерей, но они отказались. Билли понимала, что путешествие из Европы оказалось невозможным для Сьюзан и ее мужа Жерома — они должны были вместе выступать в рождественских концертах, — но была разочарована тем, что через столько лет Мэгги не пожелала приобщиться к жизни своих родителей. Билли знала, что Мэгги не нравится отношение Мосса к ее мужу Кренстону Таннеру и к сыну Коулмэну Таннеру. Даже Билли удивилась, что Мосс так гневно отнесся к появлению его первого внука, отказываясь признавать мальчика и ограничиваясь лишь подарком в виде наличных денег на день рождения и Рождество. Так жестоко поступать по отношению к Мэгги, и Билли не могла осуждать свою дочь за то, что она обижена. По какой-то причине Мосс и Кренстон, который был преуспевающим адвокатом со
значительным состоянием, не выносили друг друга и постоянно выказывали обоюдную неприязнь, где бы ни доводилось им встречаться. Это первое настоящее Рождество, которое Билли встретит с Тэдом здесь, в Остине, и она радовалась, что в доме не будет ни ссор, ни переживаний.Зуммер домофона прервал размышления Билли. Думая, что это Тэд, она подбежала к панели у входной двери и нажала на кнопку, чтобы впустить его в дом. Две минуты спустя распахнула дверь, собираясь броситься в его объятия. Но это оказался не Тэд.
— Пол Мак-Дермотт! Как приятно вас видеть!
— Привет, Билли.
— Входите. Могу я предложить вам чашечку кофе? Похоже, вы замерзли.
— Было бы очень кстати… Может быть, я не вовремя?
Билли разговаривала любезно, но не проявила большого восторга. Они с семейным врачом Коулмэнов не могли считаться друзьями и держались в рамках вежливости.
— Вовсе нет… даже не помню, когда в последний раз мы виделись, Пол. Кажется, как раз перед несчастным случаем в гараже? — Пол был лечащим врачом Сета.
— Кажется, так. Сегодня у меня нет приемных часов, и я решил зайти. Я хотел бы кое о чем поговорить. — Он взял предложенную чашку кофе, отхлебнул и поставил на столик рядом со своим креслом. — Билли, есть одно обстоятельство, которое, как мне кажется, вам нужно знать. Я знаю, что вы с Моссом больше не живете вместе, но понимаю также, что мой приход к вам необходим. Не думаю, что злоупотребляю доверием Мосса, рассказывая вам это, так как он не просил меня не… — Широкое лицо врача омрачилось, он с трудом подбирал слова. — Билли, это Рождество станет последним в жизни Мосса. Он умирает, Билли. Лейкемия. Он отказывается от лечения. Вчера я заезжал в Санбридж, чтобы осмотреть его. Ему надо бы лечь в больницу, но он не хочет и слушать. Может быть, вы двое отбросите в сторону свои разногласия?.. Ему кто-нибудь сейчас нужен, Билли. Ему нужны вы!
Билли невольно приоткрыла рот. Кофейник дрожал в ее руке, земля, казалось, покачнулась под ногами. Она услышала роковые слова, они врезались в мозг, но душа их не принимала. Это длилось лишь несколько мгновений, но для Билли они растянулись до бесконечности. Откуда-то изнутри поднимался протест против такого предательства. Странно, что она воспринимала это как предательство: потеря близких становилась уже чем-то постоянным в ее жизни. Агнес, Сет, Мосс, Мэгги и даже Райли каким-то образом.
— Давно… давно ли Мосс знает? — выговорила наконец она. — Вы говорите, он отказывается от лечения. Конечно, он знает, насколько это серьезно? — От тревожных мыслей что-то дробно застучало в голове. Мосс утаил от нее такое важное обстоятельство, касающееся его жизни, он ничего не сказал ей.
Пол Мак-Дермотт восхитился выдержкой Билли. Он всегда восхищался этой скромной женщиной, лишенной высокомерия.
— Мосс знает об этом вот уже полгода. Он пришел ко мне с жалобами на самочувствие, и анализы подтвердили мои подозрения. Лишь недавно я узнал, что он не сообщил вам о своей болезни. Слишком долго он оставался один, целиком погрузившись в работу. Мне известно, что он всегда много работал, но на этот раз Мосс работает с каким-то мстительным ожесточением. По-моему, он так и не оправился после гибели Райли. Он утверждает, что должен закончить работу, что это очень важно для него. Больницы, трубки, лекарства помешают ему закончить труд, по крайней мере так он утверждает. Почему-то я верю ему. Я видел людей, которые боятся больниц и докторов, но Мосс — совсем другой случай. Он словно отрицает болезнь и просто продолжает работать.
— Да, это похоже на Мосса. Как вы думаете, он закончит ее? Свою работу, я имею в виду.
Пол Мак-Дермотт пожал плечами:
— Не имею понятия, над чем он работает, а если вы спрашиваете, как долго он… — Врач не закончил фразу, потом собрался с силами: — Три месяца, шесть, год? Не имею понятия, Билли. Никто этого не знает.
— Пол, как мне дать понять Моссу, что вы сообщили мне обо всем? — Ее голос звучал сухо и жестко.
— Не знаю, по правде говоря. Я подолгу беседовал с ним, и иногда у меня складывалось впечатление, что он готов сам сказать вам о болезни. А потом это впечатление снова исчезало. На данном этапе не представляю, какое у него настроение. Я подумал, что вы сами с этим справитесь. Вы сможете, Билли?