На крыльях в страну безмолвия

Наша главная база теперь— корабль «Фарм» под командой капитана Гагерум. Во всем, что касается управления базой, он является заместителем начальника экспедиции во время моего полета к полюсу. Обязанности командира другого корабля, «Гобби», будет во время моего отсутствия исполнять Горген.

ГЛАВА II

Настало время. Гидроаэропланы на лыжах. Последние минуты на Земле. Отлет.

Двадцать первого мая наступил, наконец, тот день, которого я так долго ждал, — день, когда на наших аппаратах мы должны проникнуть в совсем неведомые пространства Арктики.

Оба аппарата (гидрэаэропланы, теперь поставленные на лыжи для взлета со льда) совершенно готовы к выходу на лед. Баки наполнены горючим, снаряжение все погружено, тщательно распределено по местам и закреплено.

Чтобы яснее представить всю картину, нужно привести краткое описание самих аппаратов.

Корпуса их — длиною 16 метров — разделены на водонепроницаемые отсеки, сообщающиеся между собой через небольшие горловины в переборках. Первый отсек — навигационный, в котором я и Эльфсворт были заинтересованы больше всех. Тут достаточно места для наших карт и инструментов. Второй отсек — помещение пилота с двумя сидениями и двойным управлением. Третий отсек назывался у нас «столовой». Он помещался под баками с горючим, расположенными в средней части аппарата. Последний отсек— в виде узкого прохода — шел в хвосте аппарата и заканчивался кормой.

Большинство запасов и продовольствие находилось в «столовой» и в задней части пилотского отсека.

Когда оба аппарата были совершенно готовы, мы, как обычно, в час дня отправились обедать, а затем все шестеро — Эльфсворт, Рийзер-Ларсен, Омдаль, Фейхт и я — переоделись и приготовили к отправке домой наши сундуки, на случай, если нам из полета придется вернуться не сюда, а в какое-нибудь другое место.

Выходим к аппаратам. Провожающие нас и местные жители собрались вокруг. Рийзер-Ларсен и Дейтрихсон делают последние распоряжения перед сигналом к отправлению.

В 4 часа 45 минут моторы запускаются для прогревания. Проходит 45 минут. За это время все еще раз внимательно осматривается. Инженер Грин тщательно проверяет моторы.

Согласно разработанного предварительного плана, Рийзер-Ларсен должен взлетать первым, при чем — если на избранном направлении, которое давало возможность избежать конца бухты, занесенного снегом, не удастся оторваться — Рийзер-Ларсену надлежало повернуть в сторону бухты, ледяной покров которой чист от снега.

Дейтрихсон должен был дожидаться результатов маневрирования Ларсена, после чего и следовать за ним.

Около 5 часов Ларсен запускает моторы на полный газ и кивает головой Грину, который в ответ улыбается.

Все по-началу идет гладко и сулит успех. Наконец, последние рукопожатия и Фейхт (механик) объявляет:

— Все окончательно в порядке.

Моторы работают уже полной мощностью. Аппарат, на мгновение задержавшись, срывается, и мы несемся по льду вдоль бухты. Следуя плану, аппарат ворочает влево: по пути видны трещины во льду. Ларсен поворачивает и дает самый полный ход. Мы мчимся против ветра, но однако незаметно, чтоб скорость увеличилась. Оторваться мы не можем. Через несколько секунд замечается значительное увеличение скорости, и мы взлетаем, делая 120 километров в час при грузе в 3 тонны, что почти равно весу всего аппарата.

Пока происходило маневрирование, Дейтрихсон вывел свой аппарат на лед и, как только увидел нас оторвавшимися, поторопился скорее взлететь — лед под его аппаратом начинал проламываться.

Взлет удался ему блестяще.

На пол-пути перелета через бухту Ларсен поворачивает, чтобы дать время догнать нас Дейтрихсону, и через несколько секунд мы уже летим рядом.

Провожающие нас и местные собрались вокруг.

ГЛАВА III

На север. Туман. Белое царство. Полюс близок. Половина топлива израсходована. Пора садиться. В полынье. Посадка среди ледяных гор.

Курс — прямо на север. Летим вдоль берега, параллельно глетчеру. Под нами совершенно чистое от льда море. Я собираюсь приступить к навигационным наблюдениям и вдруг замечаю прямо по курсу полосу густого тумана, не предвещающую ничего хорошего. По мере приближения выясняется, что туман держится очень близко от поверхности моря, и Ларсен увеличивает ход, чтобы подняться вверх.

Аппараты сближаются и поднимаются все выше и выше — 600 метров, 800, 1.000 метров.

Фейхт сообщает, что моторы работают «без сучка, без задоринки», и мы готовимся подняться еще выше, но Дейтрихсон неожиданно повернул. Поворот — условный сигнал о непорядке. На счастье, аппарат почти тотчас же опять берет прежний курс, и мы продолжаем свой путь. Туман распространился во все стороны. Хотя он и мало нас радует, но все-таки лучше его встретить здесь, где правильный курс известен, чем впоследствии.

Временами попадаем в полосы просвета, но они недостаточны для наблюдений. Поглядывая вниз, замечаем лед свежего образования. Температура — 10°.

Два часа летим над туманом, после чего попадаем в безоблачную, ярко освещенную солнцем, полосу. Насколько хватает глаз — повсюду виден ослепительно белый снег.

Находимся мы, повидимому, на 83 градусе. Дальность горизонта — 100 километров по всем направлениям. Свежий северо-восточный ветер заставляет значительно увеличить ход. Ларсен медленно снижается, в надежде встретить менее сильный ветер, и мы остаемся на высоте около 500 метров, временами снижаясь до 300 метров, с целью рассмотреть не будет ли возможно сесть— в случае, если произойдет какая-нибудь заминка с моторами. То, что мы видим, не внушает особенных надежд.

Между ледяными валами внизу нет ни одной полыньи достаточных размеров, и, кроме того, все они покрыты сугробами сухого снега.

Таким образом, наши предположения о посадках на воду оказались ошибочными, а наше предприятие в целом — более рискованным, чем представлялось раньше. Тем не менее это нас не волновало. Вера в наши моторы была непоколебима. О вынужденном спуске мы и не думали.

Часы мелькали незаметно. Аппарат держался очень устойчиво, лишь изредка медленно покачиваясь. Да и то эта качка замечалась только при наблюдении за аппаратом Дейтрихсона.

Никаких признаков земли не видно.

Мои наблюдения показывают, что мы отнесены слишком к западу. Это подтверждается и склонением компаса. Меняем курс к востоку.

Мест, удобных для спуска, все еще не видно. Хотя мы иногда и пролетаем над полыньями, но все они недостаточно велики.

В час ночи 22 мая Фейхт сообщил, что половина горючего израсходована. Мы решаемся спуститься для определения своего места. Обычным способом — с воздуха — в этих широтах наблюдения сделать нельзя.