На крючке

Но я не могу. Если расскажу, то еще больше внутренне умру.

– Прости. У меня ПМС.

И пока ужас в глазах Джорджа лишь нарастает, я шмыгаю носом и ищу в своей сумке платок. Я нахожу помятую салфетку, которая царапает мое лицо, пока я вытираюсь ею.

– Подарок от моей мамы, - лгу я.
– Предполагаю, я просто заскучала по дому.

Кажется, он не верит мне. Фактически, я уверена, что Джордж знает, что я лгу. Но он не требует от меня откровений, просто пожимая плечами.

– Думаю, хорошо, что во время каникул ты поедешь домой.

Но мой дом это не место. Я осознала это слишком поздно, мой дом - это человек. А я вышвырнула его из своей жизни.

МНЕ ИСПОЛНИЛОСЬ ДВАДЦАТЬ три вчера. С тех пор как мои родители умерли, я ненавидел свой день рождения. Он служит мне лишь напоминанием, что моя семья исчезла, что я остался одинок. Грей очевидно принимает антикризисные меры против последствий от воздействия Анны. Вчера он сумел уговорить меня посмотреть фильм, хоть, по его мнению, это крайне дерьмовый способ отпраздновать. Сейчас он хочет вытащить меня на празднование дня рождения с ребятами, которые не против отметить его со мной. Но я бы с большим удовольствием притворился, что моего дня рождения и вовсе не существует.

Я думаю о подарке, что оставил на коврике у двери Анны. С тех пор как обложку доставили, я хотел увидеть ее выражение лица, когда она откроет подарок. Сейчас же я даже не могу себе его представить. Улыбнулась ли она своей яркой мимолетной улыбкой, когда открыла коробку? Или ее улыбка была неспешной и нежеланной, словно Анна проиграла битву со своими эмоциями.

Интересно, понравилась ли ей вообще эта обложка? Или я был жалок, подарив ей ее? Черт, что если она когда-нибудь узнает, сколько я за нее заплатил, в результате я без сомнений буду выглядеть, как дурак. Не суть, я все равно не мог ее вернуть, так как купил на аукционе.

Почему я вообще мучаю себя этим? Я не могу вернуться в прошлое и попросить еще один шанс. У меня еще есть гордость. И я не знаю, как бороться за Анну и не потерять достоинства. Подарить ей подарок - последнее, что я мог сделать. Теперь я могу лишь надеяться, что она поймет мой посыл: Я здесь, если ты еще хочешь меня.

– Как же глупо, - бормочу я себе под нос.

Резкий стук в дверь моей спальни заставляет меня подскочить.

– Буду через секунду, - кричу я Грею, который ждет, пока я соберусь. Черт, я правда не хочу никуда идти. Но один парень не может сказать другому, что он бы лучше посидел дома, чем шел на вечеринку. Не в случае, если он хочет дожить до завтра.

– Тебе пришел пакет, - голос Грея приглушается закрытыми дверьми, но в его нейтральном тоне что-то скрывается, от чего мою грудь сдавливает.

В два шага я преодолеваю расстояние до двери и резко ее открываю. Он просто стоит там, сдержанно глядя на меня и протягивая завернутый подарок. На мгновение я нахмуриваюсь. Это он так пошутил? Это от него?

Но я не могу представить, чтобы Грей использовал серебристую бумагу или завязывал сложный бант из белого шелка. Это очень по-женски.

Чтобы ответить что-то, мне приходится прочистить горло.

– Где ты это взял?

У Грея плохо выходит скрывать свою настороженность.

– Мне показалось, что я услышал какие-то звуки на крыльце. И в результате нашел это перед входной дверью.

Все мое тело напрягается от потребности броситься из дома и обследовать улицу. Это должно быть от Анны. Почему она не постучалась? Черт, я тоже не постучался, возможно, она подумала, что это способ, которым я впутываю ее в новую игру. Не совсем так. Я просто испугался, словно полнейший слабак.

– Ну и?
– Грей машет коробкой.
– Ты будешь его забирать? Или мне следует выбросить эту штуковину?

Прежде чем он успевает сделать еще хоть одно движение, я выхватываю подарок из его руки. Не глядя на него, я завожу руку за спину, удерживая подарок так, словно тот может меня обжечь. Мои пальцы с силой впиваются в бумагу.

Мы с Греем смотрим друг на друга, пока я не могу решить, что делать, мучаясь сомнениями. Возможно, это и не от Анны. И почему я колеблюсь, словно какая-то старушка? Я бросаю на Грея порочный взгляд, он ухмыляется, и я захлопываю дверь у него перед носом. Ни за что на свете, я не стану открывать перед ним эту потенциальную бомбу.

Развязывая ленты, я срываю упаковку одним движением. Карточка падает на пол. Трясущейся рукой я хватаю ее, пока изучаю кожаную книгу, скрывающеюся в порванной оберточной бумаге. Эссе Эмерсона. Торец покрыт золотом. Состояние идеальное. Я опускаюсь на пол, прислоняясь спиной к кровати. Проведя рукой по обложке, я открываю карточку.

"Что же ты за парень такой, который, кажется, не хочет ничего?

Я подумала, что немного прошлого может быть во благо.

С днем рождения, Дрю.

– Анна"

Мои пальцы так сильно сжимают книгу, что слышу, как хрустят костяшки. Опуская лоб на свои, прижатые к груди, колени, я глубоко вдыхаю, стараясь не рассыпаться на части. Я не хочу ничего? Она слепая? Я хочу вылететь из дома и охотиться за ней. Просто, чтобы в итоге взять ее за плечи и закричать: "Ты! Я хочу тебя, такую упрямую, болезненную занозу в моей заднице!"

Но вместо этого, я прижимаю книгу к груди. Эссе Эмерсона. Она помнит. И она вернула мне кусочек моих родителей. Знает ли она, что я потерял их на свой день рождения? Я быстро моргаю. Конечно же, она знает. В ее записке почти прямо говорилось об этом. Вдруг, мне становится трудно дышать.

Еще один стук в мою дверь раздается в тишине моей спальни.

– Дрю, мужик... Ты идешь?

Сглатывая несколько раз, я прижимаю пальцы к своим горячим глазам и выдавливаю:

– Ага.

Кладя книгу и карточку в свою прикроватную тумбочку, я выхожу из комнаты. Жизнь продолжается. Даже если тебе этого не хочется.

Глава 27

СЕЙЧАС 10 ВЕЧЕРА пятницы, и я в ночном клубе. На свидании.

Когда Айрис настояла на том, что мне нужно выйти за пределы своего страха и пойти на свидание, все внутри меня съежилось лишь от одной этой идеи. Но затем я представила, как холодные глаза Дрю встречаются с моими, пока он уходит вместе с другой девушкой. Он и правда подарил мне подарок на день рождения, но в его карточке говорилось все - он не мог вернуть обложку назад, так что отдал ее мне.

С нами покончено, я должна признать свою ошибку и двигаться дальше.

Камэрон идеален. Он гибкий и смуглый. Его черные джинсы обтягивают ноги, исчезая в его винтажных кроссовках Puma. Его узкую грудь покрывает порванная футболка с принтом мистера Гадость, который хмурится на меня, когда Камэрон откидывается на спинку своего кресла, попивая пиво. (Мистер Гадость – типичный смайлик, выражающий отвращение – прим. пер.) Мы обсуждаем места, которые хотели бы посетить в Лондоне, и мне даже весело.