На курорте

Похитители перекинули верёвку через крюк в потолке, на котором висела люстра. Пленника отвязали от стула и потащили на середину комнаты. Будут вешать Вряд ли, раз нужна информация, попытался он подавить логикой новый приступ паники. Одним концом верёвки зацепили связанные запястья сопротивляющегося Шерлока, не желающего облегчать врагам работу.

– Не дёргайся, - кулак Чака врезался в солнечное сплетение детектива, перед глазами потемнело. Скрючившись на полу, Шерлок заметил в руках агента нож и сгруппировался, прикрывая живот, ударить он мог только ногой, потому что руки по-прежнему был и связаны за спиной, но пока не мог даже вдохнуть как следует. Чак перерезал одним движением верёвку на щиколотках и вздёрнул Шерлока на ноги. Тот почувствовал, как руки резко потянуло вверх, выворачивая в плечах, и поднялся на цыпочки пытаясь облегчить боль. Верёвка ещё натянулась.

Скосив глаза через плечо, Шерлок увидел, что другой конец верёвки закреплён на полуоткрытой двери. Импровизированный аналог дыбы. Получалось либо висеть на вывернутых руках, что причиняло резкую боль, либо стоять на цыпочках, пока ничего, но скоро неудобная поза даст себя знать. Можно было без труда догадаться, когда начнут нестерпимо ныть те или иные мышцы, какой силы рывок серьёзно повредит сустав. Похоже было на глупые фильмы, которые они с Джоном пересматривали на досуге, когда заранее известен конец и хочется переключить канал, прекратив тошнотворно скучные метания.

– Итак, не хотите поделиться с нами своими мыслями, сэр - широко улыбнулся Чак. Дик слегка налёг на дверь, у Шерлока захрустело в спине, до боли потянуло под мышками.
– Нам нужен код. Ничего личного, сэр.

– Я думаю, - вырвалось у Шерлока, - что меня окружают идиоты, верящие в детские сказки. Умственно отсталые сотрудники государственных служб равномерно распределяются по обе стороны океана, что даёт кое-кому из присутствующих возможность работать на две разведки.

Шерлок чувствовал, что его дыхание участилось и стало мельче, кожа покрылась потом.

Дик потянул сильнее, потом отпустил и снова потянул. И снова отпустил.

Поссорить похитителей не вышло.

– Про себя мы и так всё знаем, - улыбнулся Чак. – Код, сэр, вот что интересно.

Пожалуй, это было хуже, чем «не умничай» и «отвали». Хуже, чем флэшка с военными планами, выброшенная в бассейн. Хуже, чем отражённое в кривом зеркале безумие нарколечебницы.

– А если я скажу, что его нет – простонал Шерлок. Ему словно отрывали руки по живому. Слёзы текли из глаз сами собой.

– На ваше счастье, мы не поверим. А если поверим – вот оно море, камней на берегу полно. Могила у вас уже есть, кажется

– Вот засранец, даже с братом делиться не стал.

Брат. О господи, брат. Вездесущий Майкрофт. Никакая информация не может сохраниться в тайне, это лишь вопрос времени. Времени.

Чак глядел на Шерлока, поигрывая самой обычной вешалкой для брюк. Потом примерился, закрепил зажимы на сосках забившегося Шерлока и слегка потянул за крючок.

Боль была повсюду. Дёрнувшись от резкой, словно удар тока, вспышки в груди, разошедшейся волной по всему телу, детектив слишком сильно потянул руки, и в глазах потемнело. Взмокший в одно мгновение, тяжело дыша, словно рыба на суше, он с ужасом смотрел, как Чак вешает на крючок вешалки старый чайник.

– Вы мертвы, и ангелы взвешивают ваши злые и добрые дела. За каждый неправильный ответ я буду подливать сюда немного воды. Вы же умный человек, мистер Холмс, давайте учиться на чужом опыте.

Нудную, выматывающую боль терпеть было немного легче. Сознание словно раздвоилось. Мысли были ясными, как никогда, восприятие обострилось. Шерлок в объёме, в подробностях, одновременно изнутри и со стороны видел целиком весь дом, даже те части, которых никогда не видел глазами, восстановленные по случайной трещине на потолке, по сквознякам, шагам и пятнам вечернего света на грязном ковре. Ему неожиданно пришло в голову решение одной задачи на стыке химии и физики, которая очень бы помогла в судебной экспертизе, но года три решаться не желала. Старая железная кровать, стоявшая у дальней стенки, чудесным образом приблизилась, и можно было сосчитать каждую чешуйку облупившейся голубой краски, каждую ворсинку на полосатом покрывале.

И где-то на периферии боль зудела, как комариный рой, накатывала волнами в такт прибою, шумевшему почти под окнами, медленно, как вода, поднималась по ногам выше и выше. Дика сменил Джек, потом Дик вернулся, а Чак ушёл на кухню, там что-то падало со стола, ножки ритмично скребли по полу…

Очнулся Шерлок на полу, развязанный, с бутылочкой нашатыря под носом. Его скрутил очередной приступ кашля, такой же сильный, как тот, что привёл к резкой, до обморока, боли. Надо было вырваться, прыгнуть в окно, бежать, плыть, вырваться, вырваться, но кашель только отдавался болезненным эхом в не желающих двигаться ногах и руках.

На какое-то время его оставили в покое. Потом сыто улыбающийся Чак приподнял голову пленника за волосы и спросил

– Как вы относитесь к Железной Деве, сэр О да, вы патриот и любите классику, - он медленно приоткрыл дверцу шкафа, и Шерлоку представилось утыканное гвоздями нутро. Нет, не может быть, его же даже не ударили ни разу по-настоящему! Паника парализовала, мешала дышать, мешала думать. Тело – только транспорт, но вдруг оно показалось таким родным, таким идеальным, стоило представить его осквернённым, повреждённым, изломанным, стоило представить разум запертым в бесполезном, неисправном носителе, как накатывала волна отвращения и ужаса. Разум держался из последних сил.

Нет, конечно же, нет. Всего лишь запись, старая, заезженная запись. И пластырь. Заставляющий молчать, не дающий закрыть глаза, не позволяющий маленькому наушнику выпасть из правого уха. Громкость на максимум, верёвка, привязывающая запястья к лодыжкам, душная темнота, пропахшая нафталином, щелчок ключа.

– Мы даём вам время обдумать нашу просьбу до утра.

Майкрофт Холмс не любил сантиментов. Он не позволял себе слабостей, просто не имел на них права. К настоящему моменту у него осталась всего одна, приобретённая ещё до решения круто изменить собственную жизнь.

Как-то, сидя на кухне миссис Хадсон, он задумался, не утратит ли со смертью мамули нравственные ориентиры, и ему стало страшно. Майкрофт и так заигрался в бога со своей политикой.

А виной всему была скрипка. Глупое, глупое радио, созданное для того, чтобы создавать иллюзию живого голоса на чистенькой кухне одинокой пожилой женщины.

– Ах, прости, милый, я тоже не могу слушать скрипку, всегда плачу. Раньше вот терпеть не могла, а теперь… Ох, что это я говорю. Не слушай глупую старуху… - миссис Хадсон потянулась к кнопке, но Майкрофт остановил её руку и дослушал пьесу для скрипки с оркестром до конца, хотя время, отведённое на визит, истекло, а кое-какие вопросы не были решены. Больно уж манера исполнения напомнила характерную для мятущейся натуры его покойного братца.

Холмс, когда-то старший, а теперь последний в роду, залпом допил остывший чай и продолжил незавершённый разговор.

Этот эпизод пришёл ему на ум после случайно брошенной одним из подчинённых фразы

– Нам словно добрый ангел помогает!

Майкрофт смерил его взглядом, дело касалось сети Мориарти, и слова про Шерлока и тот свет застряли у подчинённого в горле.

Не месть, не попытка оправдаться просто власть, которую олицетворял Майкрофт, не терпела никакой иной власти на своей территории и вела методичную войну до полного уничтожения, напомнил он себе. Холмс не разменивался на борьбу за честное имя брата, за гордость семьи. Те, чьим мнением он дорожил, и так всё знали.