На Лазурном берегу
Шрифт:
Прежде чем Карен успела отвести взгляд, Макс, словно под действием какой-то неведомой силы, повернул голову. На несколько секунд их взгляды встретились. Застигнутая врасплох, она почувствовала, как от смущения к ее щекам приливает горячий румянец, и быстро обернулась к своему собеседнику, который уже разглагольствовал о вине.
Через несколько минут подошел Мишель Лемэн и напомнил о сеансе фотосъемки на Круазетт.
Первое, что по прибытии в Монтре открывали для себя учащиеся из близлежащих пансионов, была «Ла Скала» на улице Гранд. Расположенная
При каждом звуке колокольчика Элизабет Маерсон, короткие темные кудри которой нимбом обрамляли хорошенькое личико, бросала взгляд на входную дверь. Время от времени она с тревогой смотрела на изящные дорогие часы, которые в прошлом августе подарила ей мать. Вот уже и четыре. А ведь Элизабет необходимо вернуться в «Ле Берже» к пяти – иначе она на месяц потеряет право покидать пансион. Да где же в конце концов Питер?
В зал снова ворвался холодный воздух, и девушка увидела в дверях Питера. Его русые волосы были влажными от дождя.
– Ради Бога, – прошептала Элизабет, когда Питер сел напротив. – Почему так долго?
В свои семнадцать, высокий и долговязый, Питер Кантрель двигался с неловкостью человека, который слишком быстро и слишком сильно вырос. Серьезное красивое лицо и добрый характер сделали его всеобщим любимцем. Питер был застенчивым, умным и одним из самых многообещающих студентов «Форвиля».
– А ты как думаешь? – От раздражения стал еще заметнее его британский акцент. – Неужели я похож на фокусника, который достает автомобили прямо из шляпы?
Взволнованный юноша быстро оглядел зал. Успев привыкнуть к его бурным всплескам эмоций, Элизабет пропустила колкость мимо ушей.
– Конечно, нет, – ответила она. – Но я думала, тебе удалось взять машину Марселя.
– Нет, не удалось. – Поймав взгляд официантки, Питер заказал две чашки горячего шоколада.
– Но почему? Что случилось?
– Марсель узнал, что я собираюсь отмахать на его тачке столько миль, и отказал. Я говорил ему, что он в обиде не останется, но парень все равно не согласился.
Элизабет с досадой откинулась на спинку стула.
– Дерьмо.
Подождав, пока уйдет официантка, Питер снова заговорил:
– Послушай, какая разница? Все равно твоя затея была полным бредом. Или мадам Гилле, или мой директор школы так и так застукали бы нас прежде, чем мы добрались бы до границы.
Элизабет бросила на Питера полный ужаса взгляд.
– А почему это ты говоришь в прошедшем времени? Надеюсь, ты не собираешься сдаваться? Теперь, когда мы так близки к цели?
Питер сердито сверкнул на нее глазами.
– Элизабет, что ты от меня хочешь? Без машины мы никуда не поедем. К тому же ты сама сказала, чтобы добираться на самолете или на поезде, у нас слишком мало денег.
– Ох, Питер, хватит ныть, ладно? Тебе придется найти другую машину, и все дела. – Она немного помолчала, понимая, что теперь должна хорошенько взвесить свои слова. – Конечно, если ты не сможешь, мне придется попросить Гернхарта…
Услышав
имя ненавистного соперника, Питер едва не подскочил со стула и прошипел:– Ты этого не сделаешь.
Глаза Элизабет округлились от удивления.
– Тебе не нравится, что я попрошу помощи у Гернхарта?
– Еще бы мне понравилось! Да если на то пошло, он просто извращенец. Ты видела, как этот парень на тебя смотрит, как ухмыляется…
– Значит, он ко мне неравнодушен.
– Размечталась! У Гернхарта свои цели. Одному Богу известно, что с тобой станет, как только ты окажешься на шоссе с этим сексуальным маньяком. Скорее всего, кроме заднего сиденья его «опеля», ты вообще ничего не увидишь.
– Питер!
– Точно тебе говорю. Но я этого не допущу, слышишь? Ни за что. – Когда, скромно опустив ресницы, Элизабет принялась за свой шоколад, он добавил: – Если уж ты хочешь в Канн, то поедешь только со мной.
– Так ты найдешь другую машину?
– Разумеется. Только потерпи немного. И держись от Гернхарта подальше.
Питер позвонил в тот же вечер. Вместе с тремя другими девушками Элизабет и Эрин смотрели телевизор в холле пансиона, когда Кэтрин Брентверт сняла трубку.
– На проводе Питер О'Тул, – сообщила она и принялась ехидно хихикать.
Смерив ее уничтожающим взглядом, Элизабет вырвала у девушки трубку.
– Привет, Питер! Ты нашел машину?
Догадавшись, что разговаривает слишком громко, девочка огляделась по сторонам. Кэтрин пристально смотрела на нее и пыталась за телешоу разобрать слова Элизабет.
– Да. Луи Милле согласился одолжить мне свой «пежо». Его старушка пробежала немало миль, но Луи уверяет, что она еще будь здоров.
Элизабет с трудом скрыла радостное волнение.
– Питер, ты просто ангел, и я тебя обожаю!
На другом конце провода послышалось смущенное покашливание.
– Ты уверена в том, что о твоей затее никто не подозревает?
– Конечно, уверена. Знает только Эрин, но она меня прикроет.
– Тогда ладно. Завтра утром буду ждать тебя в одиннадцать пятьдесят у ворот.
Повесив трубку, Элизабет прислонилась к стене. Она так ликовала, что не решилась вернуться к подругам. Сработало! Она все-таки едет в Канн!
Карен, грустная, одинокая, сидела в летнем кафе напротив порта. В красном шарфике, полностью Закрывавшем волосы, и огромных темных очках она почти не привлекала внимания прохожих.
После серии фотоснимков для «Пари-матч» Карен отказалась последовать совету Джека, то есть оставаться в своей комнате до пышного обеда, который устраивался в отеле на мысе Антиб. Она отправилась в город и, смешавшись с туристами, окунулась в праздничную атмосферу фестиваля. Такие минуты, когда Карен могла оставаться сама собой, выпадали теперь слишком редко.
Не раз она признавалась Петри, что чувствовала бы себя совершенно счастливой, если бы ее успеху не сопутствовала столь шумная слава и ненужная суета. Хотя следовало признать, что здесь все было совсем по-другому. По каннским улицам разгуливало столько знаменитостей, что фоторепортерам всегда хватало работы. В такой толпе не составляло труда затеряться.