На Лене-реке

«Для него это просто интересный случай в его инженерной практике, а не катастрофа, срывающая план предприятия», — с неприязнью подумал Перов.

— …Очень сложная задача, — повторил Струйский и медленным округлым движением снял пушинку с рукава пиджака. — Видимо, придется возводить леса, чтобы нарастить трубу до необходимой высоты.

— Сколько же это займет времени? — нетерпеливо перебил Андрей.

— Этого я вам не могу сейчас сказать, товарищ директор. Расчеты и чертежи конструкции удастся сделать за один-два дня.

— Расчеты. А самою конструкцию?

— Полагаю, ориентировочно для сооружения лесов необходимой высоты потребуется в наших условиях не менее двух недель.

— И на монтаж самой трубы?

— Клепка звеньев на такой высоте пойдет замедленно. На это также потребуется полторы, а то и две педели.

— Итого месяц, — подытожил Кравцов.

— Это значит сорвать годовой план, сорвать спецзаказ в четвертом квартале, — вскочил с места Андрей, — такое решение вопроса нас не может удовлетворить.

— Что же вы предлагаете? — спросил Кравцов.

— Найти другой, более быстрый способ восстановления трубы.

— Вы можете такой предложить? — уже с ноткой иронии спросил Кравцов.

— Нет, к сожалению, не могу. Но думаю, что именно для этого послана сюда техническая комиссия.

— Комиссия примет решение, — сухо сказал Кравцов. — Инженер Струйский уже изложил в основном его содержание.

— Но это же месяц простоя завода, — возразил Щегольков.

— Обсудим в управлении, — остановил его Кравцов.

Получив у Лугового котельную книгу и необходимые чертежи, члены комиссии уехали.

— Инженер Струйский вопроса не решил, — после продолжительного молчания сказал Андрей. — Месяц простоя — это срыв. Трубу надо восстановить быстрее.

— Только так, — подтвердил Луговой, — это дело чести всего нашего коллектива. Надо решать самим… Ну, Кузьма Никитич, скажите свое слово. Все на вас смотрим.

Действительно, все смотрели на Кузьму Никитича.

Механик, ссутулившись, сидел в углу кабинета в глубоком раздумье. После слов Лугового он покосился на него и снова уставился неподвижным взглядом на носки своих огромных сапог.

— Собрать звено надо целиком внизу, — сказал наконец Кузьма Никитич, поднимая голову, — и не клепать, а варить… автогеном или электросваркой.

— Как же поднять такую тяжесть на двадцать метров? — изумился Андрей.

— Об этом и думаю, — почти мрачно ответил Степняк и замолчал, снова углубившись в свои размышления.

Наконец поднялся со стула.

— Разрешите потушить котел, Андрей Николаевич?

Все оживились.

— Значит, нашли решение? — радостно спросил Андрей.

— Ищу, должен найти.

Андрей посмотрел на Лугового.

— Ну как, секретарь? Будем сами решать, не дожидаясь проектов из управления?

Луговой молча кивнул головой.

— Действуйте, Кузьма Никитич, — Андрей подошел к механику и протянул ему руку.

— Спасибо за доверие, Андрей Николаевич, — ответил тот крепким рукопожатием и медленными широкими шагами пошел к двери.

2

На следующий день Кузьма Никитич излагал свой план работ по восстановлению трубы на открытом партийном собрании.

Вместительный зал заводского клуба был полон.

— Слово предоставляется главному механику Кузьме Никитичу, — объявил председательствующий Калугин.

Кузьма Никитич вышел вперед.

Калугин окликнул его и жестом пригласил подняться на сцену к приготовленной для докладчиков трибуне.

Кузьма Никитич посмотрел на свои ноги, перевел взгляд на трибуну, как бы примеряя, поместится ли он в пространстве между полом и потолком сцены, улыбнулся, махнул рукой и остался на месте. Ему не было необходимости подниматься на трибуну: благодаря своему редкостно высокому росту он и тут был виден всем.

— Хочу рассказать вам, товарищи, — начал Кузьма Никитич, — что я думаю насчет нашей трубы… И что нам с ней делать… Так оставить нельзя. Тяги не хватает, пару мало… Впереди зима.

Он кашлянул, прикрыв рот забинтованной ладонью левой руки.

— Что у него с рукой? — тихо спросила Таня у Лугового.

— Ожог, — ответил тот. — Он лазил в неостывший дымоход.

— Специалисты из управления, — продолжал Кузьма Никитич, — говорят: нужно ставить леса и с тех лесов производить клепку трубы… Можно, конечно, и так… Но нам это не подходит… Долго… Месяц… да и с гаком потребуется на это.

— Месяц? — ахнула Таня.

— А работать как же в холоде? — услышал Перов хриплый голос Артемия Седельникова.

— Вот потому и не подходит, — ответил Кузьма Никитич. — Холод это еще не все. Сушилки и весь кожевенный цех без пара работать не могут. Значит, месяц простоя всему заводу.

— Месяц стоять, говоришь? А как же план? — взволнованно выкрикнул из задних рядов Ынныхаров.

— Выходит, нельзя нам месяц стоять. Значит, и леса ни к чему… Надо быстрее.

Кузьма Никитич подошел к стоящему в углу зала продолговатому плоскому ящику, открыл его, достал оттуда какой-то узкий высокий предмет и поставил его на стол.

Это был полуметровый отрезок трехдюймовой железной трубы, к которому двумя полосками жести был прикреплен деревянный стержень в палец толщиной. Верхний конец стержня сантиметров на тридцать возвышался над краем трубы.

Отойдя в сторону так, чтобы всем было видно стоящую на столе модель, Кузьма Никитич продолжал:

— Звено трубы целиком соберем на земле. Сварим его автогеном из толстых железных бочек. Это просто. Самое трудное поднять и укрепить его наверху.

— Вот то-то и есть, что поднять надо, — заметил Сычев.

— Но можно и это сделать. Вот модель, — Кузьма Никитич указал на стол. — Прочное двенадцатиметровое бревно, лиственничное, укрепим хомутами на трубе. Наверху бревна блок. Через блок лебедкой поднимем звено и установим. Вот и вся механика! — закончил Кузьма Никитич и, оглядев внимательные настороженные лица сидящих, неожиданно для всех широко улыбнулся.

— Трос вот только нужен надежный. Нет у меня такого.

— Достанем! Завтра будет, — крикнул с места Запрягаев.

Андрей с изумлением оглянулся. Начальник снабжения находился все время в негласной оппозиции к новому руководству завода. Был исполнителен и аккуратен, но инициативы не проявлял.