На маленьком острове
Шрифт:
Марти нерешительно лизнул. О-о! Оказывается, неплохо. Просто вкусно! Напоминает крабовые консервы, те, что продавались в вихнувском кооперативе.
— Ну как? — спросил профессор.
— Отличная вещь! — ответил председатель колхоза. — Вот уж не думал!..
— А вы это прекрасное вещество в море выбрасываете! — с укоризной сказал ученый. — Две бочки целебного жира за борт пустили.
— Как — две бочки?
— Очень просто. В колюшке — десять-двенадцать процентов жира. Значит, полуторатонный улов мог дать около двухсот килограммов, или две бочки, драгоценного продукта.
— Ай-яй-яй! —
Расстроенный, он пошарил в кармане и достал пухлую, видавшую виды записную книжку. Вслед за нею из недр куртки был извлечен плоский плотницкий карандаш. Увидев скромный инструмент для записи, Марти подтолкнул Юло:
— Смотри, смотри!..
Председательский карандаш вызывал неизменную зависть молодых вихнувцев. Гладкий, сплющенный, с чуть выпуклой поверхностью, он был, в сущности, готовым кортиком — только ручку приделать…
Будь такие карандаши на прилавках кооператива, все мальчишки острова вмиг обзавелись бы офицерским холодным оружием. Но в том-то и беда, что плоские карандаши в продажу не поступали. Где доставал их Крусте, оставалось тайной.
Не подозревая, какое сокровище держит в руке, Крусте обратился к профессору:
— Разрешите, я запишу про колюшек. Об этом нужно рассказать колхозникам.
— Пожалуйста. Отметьте, что стоимость жира колюшек очень высокая. Колхоз будет получать большие деньги.
Рыбак записывал, а профессор продолжал нетерпеливо подсказывать:
— И еще отметьте, что, кроме денежного дохода, кроме сохранения мальков ценной рыбы, лов колюшки поможет колхозу решить вопрос о корме для скота. Ведь с кормами на острове плохо?
— Да, очень. Своего корма совсем мало. Почти весь привозной.
— Ну вот, а развернете лов колюшки — будет у вас свой корм для коров и птицы. Да какой! Самой высокой питательности.
Рыбак отложил карандаш и беспомощно посмотрел на ученого.
— Вам непонятно, какое отношение имеет колюшка к коровам и курам? — улыбнулся профессор. — Не смущайтесь, записывайте. Вы расскажете колхозникам интересные вещи.
Крусте снова взялся за карандаш, а ученый протянул ему тот пузырек, который был вынут из шкафа вместе с оранжевой жидкостью:
— Здесь — кормовая мука. Ее вырабатывают из колюшки после того, как вытапливают жир. Это отличный корм. Получая его, коровы дают больше молока, свиньи жиреют, куры начинают лучше нестись и быстрее растут. И ведь его не надо ниоткуда привозить. Море само будет давать вам корм для колхозных ферм.
Пузырек с порошком поместился на конторке рядом с четырехугольной банкой, в которой плавали заспиртованные рыбы. Юло и Марти снова взглянули на них и снова переменили свое мнение о колюшке.
В первый раз они решили: «Вон, оказывается, какая колюшка храбрая и умная!»
Во второй раз решили: «Вон, оказывается, какая колюшка вредная!»
А сейчас решили: «Вон, оказывается, сколько пользы может принести колюшка!»
И все это было верно.
Заложив плоским карандашом страничку записей, Мартин Крусте закрыл пухлую книжку, задумчиво произнес про себя: «Да, великое дело — наука…» — и стал собираться.
— Ну, ребята, поблагодарите профессора, поблагодарите товарища Варес, поблагодарите тех, кто спас ваши глупые
головы, и пошли.— Спасибо, большое спасибо! — сказали Юло и Марти вставая.
Ученый ласково остановил ребят:
— Нет, погодите, так я вас не отпущу: дружбу надо закрепить…
Обводя глазами стол, конторку, полки, он задержался взглядом на четырехгранной банке с колюшкой, взял ее, протянул мальчикам:
— Вот, на память… Сам ловил, сам спиртовал. Буду очень рад, если взамен вы пришлете мне других колюшек, тех, что возьмете на свет. Пусть мой подарок напоминает вам: нужно дружить с наукой. А ваш будет напоминать мне: нужно дружить с нашей чудесной, отзывчивой на все новое молодежью.
— Мы обязательно пришлем вам колюшек, товарищ профессор! — заверил Марти. — Крупных-крупных выберем. Как только выловим, так и пришлем.
9. Огни загорелись
На следующий день после того, как Мартин Крусте привез Юло и Марти с белого корабля на остров и с рук на руки сдал матерям, в конторе колхоза заседало правление. Разговор шел о ловле колюшки на свет. Вернее, не разговор, а спор. Спорил, как всегда, старый Леппе. Рассказ председателя об его беседе с профессором Луниным не произвел на старика никакого впечатления.
— Колюшку, — сказал он, — могут хоть сто профессоров расхваливать — лучше она от этого не станет. Была сорной, никчемной рыбешкой, осталась сорной, никчемной рыбешкой и будет такой во веки веков. Ну, к примеру, наловите вы ее… а дальше что из нее делать — паштет?
Произнеся мудреное слово, вычитанное на консервных банках, старый Леппе победно оглядел присутствующих.
Рыбаки ухмыльнулись. Ох, уж этот Леппе!.. Паштет из колюшек — придумать надо!..
Один Мартин Крусте остался серьезным. Он считал, что вопрос о том, как будет использована выловленная колюшка, — не его забота. Дело колхоза — ловить рыбу, дело комбината — принимать и поступать, как положено: морозить, солить, коптить, мариновать, в жестянки закатывать — словом, перерабатывать.
Так он и ответил старику.
— Значит, комбинату будете сдавать? — переспросил Леппе и ощерил в ядовитой улыбке два одиноко торчащих желтых зуба.
— Наравне со всей другой рыбой, — ответил председатель.
— А ты думаешь, комбинат у вас колюшку примет? Зачем им мусор? Что там, дураки сидят, что ли? Скорее тут, на моей ладони, — в воздухе помаячила мозолистая рука, — волосы начнут расти, чем комбинат согласится принимать у нас дрянную рыбешку! Да у них там и расценок на нее нет.
В комнате стало тихо. Верно, Леппе прав: о расценках на колюшку никто никогда ничего не слышал. В самом деле, разве может существовать какая-нибудь цена на такую рыбу?
И вот, в ту самую минуту, когда в комнате дружно сипели трубки, но никто ничего не мог возразить старику, раскрылась дверь, и на пороге появились рослые фигуры бригадира Манга и Андруса. Это они с Большого берега вернулись.
Поздоровались, сели, помолчали. Потом бригадир не торопясь расстегнул куртку, достал из кармана письмо, отдал Мартину Крусте.