На осколках измены. Никогда не предам

Зоя сделала шаг к миниатюрному комоду с овальным зеркалом. Поправила уложенные вокруг головы косы, переколола шпильки. Волосы полыхнули расплавленной медью.

Ступни ощущали лёгкое тепло, исходящее от пола. Зоя опустилась на колени, провела рукой по мягко бликовавшим набранным дощечкам. «Это же паркет! – восхитилась она. – Натуральное дерево! В основном, ламинат сейчас кладут».

–Зоя, пойдём ужинать, всё стынет! – донёсся из кухни озабоченный голос Леона.

Она резво вскочила с колен и метнулась в ванную.

***

Они уже допивали по третьей чашке чая , когда Леон неожиданно предложил :

–– Сейчас пойдём, погуляем! Солнце уже, можно сказать, село, и пока собираемся, на улице станет свежо и более-менее прохладно.

Зоя растерялась. Какая прогулка, у неё ещё море дел! Но отказать Леону в просьбе не смогла.

– Конечно, Леонид Семёнович, с удовольствием! Только не очень долго, хорошо?

Лёгкая улыбка тронула уголки его губ:

– На твоём лице я удовольствия не заметил. Если ты волнуешься из-за грязной посуды, то у меня посудомоечная машина!

Зоя вздохнула:

– Мне надо разобрать сумки. И если не ванну принять, то хотя бы душ.

Леон размышлял лишь несколько секунд.

– Хорошо, иди, разложи пока вещи, а потом пойдём! Мы недолго! – заверил он её и промокнул платком бисер пота со лба. – А я пока открою она, чтобы проверилось!

Зоя разобралась с вещами, переоделась в лёгкие джинсы и тонкую кофточку с коротким рукавом. Взяла в руки сумочку. Она показалась ей неоправданно тяжёлой. «Да я же фотографии в рамках не вынула!», – догадалась она. Вынула и поставила их на комод. С одной стороны фотографию родителей, с другой – с где она в обнимку с красивым брюнетом.

– Ты всё ещё любишь его? – раздался за спиной печальный голос Леона.

– Кого, Стаса? – равнодушно уточнила она. – Уже нет.

– Наверное, это к лучшему. Но если меня не станет, он обязательно постарается вернуть тебя, – произнёс Леон. – Я не знаю, как объяснить, но я это чувствую. – В его голосе сквозила неприкрытая тревога.

Зоя ощутила, как в груди разливается холод. Холод ощущался настолько сильно, что ей стало нечем дышать.

– Пойдёмте на прогулку, Леонид Семёнович!

***

Несмотря на сгущающиеся сумерки, детская площадка перед огромным домом звенела детскими голосами и смехом. На скамейках, раскиданных вдоль выложенных разноцветной плиткой дорожек, сидели, отдыхая от дневного зноя, как бабушки-старушки, так и местная «поросль» беспокойного пубертатного возраста. В руках у большинства светились яркими пятнами экранов гаджеты.

Леон мягко взял Зою под локоть.

– Здесь всё дорожки имеют радиальную замкнутость, поэтому прогуливаться очень удобно.

– Да, удобно, – согласилась Зоя. – Только шумновато немного для позднего вечера.

Леон рассмеялся:

– Да нет, это нормально. Днём здесь пустота. Жарко. Да и на работе многие. А с детьми мамочки предпочитают уходить в тенистый парк. Он тут недалеко, только нужно на другую сторону улицы перейти. Как-нибудь мы с тобой туда сходим!

Зоя задумчиво покачала головой.

Леон подтолкнул Зою под локоть.

– Пойдём прямо по радиусу и выйдем к фонтанчику с другой стороны дома. В это время там обычно никого нет. Народ предпочитает кучковаться около подъездов.

Возле успокаивающе журчащего фонтанчика действительно никого не оказалось. Зоя с удовольствием плюхнулась на тёплое, ещё не остывшее сиденье резной деревянной лавочки. Откинулась на удобную спинку, со стоном удовольствия вытянула ноги. Леон степенно сел рядом. Они оба молчали. В тишине раздавалось умиротворяющее пение цикад.

– Зоя, – вдруг негромко позвал её Леон.

Что-то в выражении его голоса заставило Зою насторожиться. Ей сделалось неуютно, по телу побежали мурашки. Она обняла себя вдруг ставшими ледяными руками.

– Да? – откликнулась она, повернувшись к нему всем корпусом.

– Ты вроде как напугалась? – усмехнулся Леон. – Пугаться не стоит, но я действительно привёл тебя в это безлюдное место специально. Чтобы досказать тебе то, что не успел в кабинете.

– А может, не надо сейчас ничего досказывать, а, Леонид Семёнович?! – Зоя умоляюще сложила на груди руки. – У нас ещё будет время! – по её щекам помимо её воли покатились горошины слез.

– Нет, – твёрдо ответил Леон. – Мне мало осталось! Поэтому слушай сейчас внимательно, что я буду говорить. И запоминай… На, возьми ключ от домашнего сейфа! Это дубликат.

Зоя приняла из его подрагивающей исхудавшей руки ключ и расплакалась. Наконец, она с ужасом осознала всю безысходность того, о чем старалась не думать. Оно нагнало её и обрушилось со всей беспощадной очевидностью.

***

Леон после прогулки, сославшись на дела, пожелал ей спокойной ночи и удалился в кабинет. Вымотанная до предела Зоя сумела только принять душ, какая уж тут ванна! «Голову утром вымою, – решила она, сдёргивая с волос шапочку для душа, – сушить своё «богатство» у меня нет ни сил, ни времени. Расчесать бы!»

Она подошла к комоду, взглянула на своё отражение в резном зеркале и, вздохнув, вытащила из волос шпильки. Тряхнула головой. Косы тяжело упали вниз. Зоя запустила в них пальцы и несколько раз хорошо встряхнула.

Волосы вольготно растеклись по спине и плечам рыжим шёлком, струясь далеко ниже поясницы. Зоя расчёсывалась долго. Обычно это доставляло удовольствие, но только не сегодня. Она жгутом закрутила волосы и «уложила» их, чтобы не путались, в ситцевую косынку, аккуратно затянула её кончики. Наконец-то можно ложиться!

Зоя взяла с комода фотографию родителей и поцеловала. Без этого ритуала она спать не ложилась. Поставила фотографию на место. Взгляд против воли словно магнитом, притянуло к другому фото. Стас. Стас Ильинский. Её любовь. Первая и единственная. Вывалянная в грязи и растоптанная. Поруганная.

Сердце забилось глухо и тревожно. Казалось, пронзительный взгляд Стаса слепящим лучом устремился ей в душу, беспардонно высвечивая все потаённые уголки. Всмотрелась в хищное, когда-то безумно любимое ею лицо.