На полпути к себе

— Почему я тебе не верю? — вздыхает Кэл.

— Потому что ещё не научился!

— Этому нужно учиться? — удивляется. Странно: вроде мой ровесник, а такой ерунды не знает... Опять читать лекцию? Что ж, прочту.

— А как же? Сначала нужно воспитывать в себе доверие, и не просто к избранным вещам и личностям, а доверие ВООБЩЕ. Ко всему. По крайней мере, доверие «первого взгляда». А когда научишься доверять, можно попробовать верить. Это уже сложнее, но гораздо приятнее..

— Верить? — хмыкнул эльф. — А если тот, кому ты хочешь доверять, обманывает твоё доверие?

— Значит, он не выдержал испытание «второго взгляда» и дальше с ним не о чем говорить, — улыбаюсь.

Кэл морщит лоб, обдумывая мои слова.

— Смотрю я на тебя и не понимаю...

— Чего именно?

— Сколько тебе лет, если ты временами выглядишь и ведёшь себя, как мальчишка, а мыслишь, как древний старик?

— Ну уж и древний... — дуюсь.

— И всё же?

— Мне пришлось взрослеть быстрее, чем полагается, — уклончиво отвечаю я, умалчивая о том, что детства у меня попросту не было. Детства в классическом понимании: с нежной заботой родителей, с весёлыми праздниками, с ватагой приятелей-сверстников... Наверное, он заметил тень в моём взгляде, потому что спросил:

— Жалеешь?

— Иногда. Лучше ответь, почему у тебя нет возлюбленной, — перевожу разговор на другую, менее болезненную для себя тему.

— Она была... До того, как Мийа заболела своей любовью. А потом...

— Вы поссорились. Понятно: кто же выдержит истерики без малейшего повода!

— Да, примерно так и было, — Кэл отворачивается, чтобы лишний раз не демонстрировать свои эмоции. Всё ещё не доверяешь? Твоё право... — Мы расстались. А после смерти сестры у меня не возникало желания любить.

— Как выяснилось, зря. Поэтому vere’mii и получил над тобой такую власть!

— Я ещё не успеваю сказать, а ты уже знаешь, о чём пойдёт речь! — эльф удивлённо хмурится. — Это так странно...

— Не буду больше тебя расстраивать, — улыбаюсь. — Есть ещё вопросы?

— Есть.

— Валяй!

— Как ты узнал о «призраке» и... Как ты справился с ним? — вот уж не думаю, lohassy, что тебя интересуют мои ответы. Ты хочешь узнать, КАК я отвечу, а не ЧТО.

— Узнал? Посмотрел под другим углом. И изъял, — с трудом удерживаюсь от соблазна показать язык. Не поймёт.

— Так просто? — пожалуй, он разочарован.

— Кто говорил о простоте? Мне повезло, что ты уже плохо контролировал своё тело, а тень твоей сестры не слишком замечательно фехтовала, иначе я не сумел бы нанести удар и...

— Даже представлять не хочу, что могло произойти! — эльфа передёргивает.

— И правильно! — хвалю. — Но позволь извиниться..

— За что? — тёмно-лиловые глаза изумлённо расширяются.

— Вместе с «призраком» могла исчезнуть и другая память о твоей сестре. К сожалению.

— Да. Исчезла, — подтверждает эльф, и я кусаю губу. — Исчезла вся боль, остались только светлые дни.

— Хорошо, если так, — сомнительно, конечно, но у меня нет причин не верить. — В любом случае, прости. Не моё это было дело...

— А чьё же? — о, теперь нас захлестнуло лукавство!

— Твоих друзей, близких, родителей, наконец!

— У меня нет родителей. Они... погибли, — он говорит грустно, но очень спокойно, как о давно свершившемся и принятом факте.

— Сожалею, — звучит пошло, но больше сказать нечего. Утешать я умею плохо, да и... Не нуждается он в моём утешении.

— Ке рассказала, что ты сделал для неё, — после небольшой паузы сообщает эльф. — Но... получается, что и для меня ты сделал не меньше.

Сердце остановилось. Немного потопталось на месте, но всё же решило продолжить путь.

— Получается, что ты подарил Жизнь и мне...

— Ну-у-у-у-у, не будем усугублять... — пробую отшутиться. Не выходит.

— И я тоже должен назвать тебя...

— Умоляю!

— ... ma’ resayi! — торжественно заканчивает фразу эльф, а я жалею, что не могу шевелиться. Встать бы и закатить ему оплеуху — живо бы поумнел! Право слово, дети... Но почему, почему именно я в этой компании должен быть взрослым?!

— Тебе плохо? — искренняя забота в голосе Кэла заставляет меня скрипнуть зубами:

— Нет, мне замечательно! Если не считать кучки lohassy, путающихся под ногами и величающих меня «творцом», у меня вообще нет ни единой проблемы!

Он даже не пытается обидеться. Ещё бы: для Кэла я перешёл в категорию непререкаемых авторитетов, с которыми интересно и полезно играть, но у которых невозможно выиграть...

— Наверное, я должен представиться, — извиняющимся тоном сообщает эльф. — Мы знакомы уже несколько дней, но так и не...

— Думаю, моё имя ты уже слышал не раз.

— Да, и поэтому считаю необходимым назвать своё.

— Ну, так называй! — церемонность начинает меня бесить.

— Кэлаэ’хэль, Клан Стражей Сумерек, — он встал и коротко, но очень почтительно поклонился. Впрочем, в данном случае почтение адресовалось прозвучавшему имени, а не тому, для кого оно было произнесено. В другое время я бы обиделся, уловив подобные оттенки в голосе листоухого, но сейчас... Сейчас меня занимало совсем иное.

Кэлаэ’хэль. «Серебряное...» Нет, не подобрать точный перевод для этого слова из Старшего Языка!

Узор? Плетение? Вязь? И да, и нет. «Кэлаэ» — так называют то, что от начала и до конца создано разумом и усердным трудом. Искусственное от первого до последнего вздоха, но... Не менее прекрасное и удивительное, чем совершенные творения природы. Почему же тебя так назвали, lohassy? И кто — мать или отец? Скорее, отец: для женщины важнее ощущения, которым совершенно ни к чему давать имена...

— Ну и как? — ехидно осведомляюсь.

— Что? — вздрагивает Кэл.

— Твоё имя тебе подходит?

— Наверное... Я не думал об этом.

— Зря. Оно ко многому обязывает. Например, к постоянному самосовершенствованию.

— С тобой опасно вести спор, — очень серьёзно замечает эльф.

— Почему это? — невинно хлопаю ресницами.

— Ты меняешь уровни погружения так же естественно, как... как дышишь.

— М-да? Не замечал... — честно признаюсь я, а листоухий качает головой:

— Трудно представить, чем вызвана твоя обида на нас, если ты так легко избегаешь...

— И не представляй, — он заставляет меня смутиться. Немного, но неприятно. — Это было давно. Очень давно. В другой жизни. С другим... человеком. Я не хотел бы возвращаться туда.