На полпути к звездам

– Глупый ребенок! Господи, что с твоим лицом?! – Он коснулся ее, и она вздрогнула.

– Лицо еще ничего, – сказала она. – Меня будто переехал трактор.

Кэл вышел в холл. Шина последовала за ним, следом почти бежал Роб.

– Но зачем ты пошла туда одна?! – причитал Роб, будто до сих пор не мог в это поверить.

Кэл добавил в камин угля. Шина решила говорить только правду:

– Чтобы поговорить с Кэлом относительно Клер.

Кэл закончил с камином, и она спросила у него:

– Можно теперь смыть с себя эту ужасную мазь?

– Потерпи до утра.

– Хорошо, – вздохнула она. – Ты ведь уже не вернешься на гору, останешься до утра?

Он подтвердил ее предположение. Благодаря ей этим вечером он так много времени потратил на спуски и подъемы, что, по-видимому, на сегодня этого хватило даже ему.

Появилась миссис Морган, толкая впереди себя сервировочный столик, уставленный холодной ветчиной, сыром, пирожными и прочими разносолами.

Когда она ушла, Шина призналась:

– Не думаю, что после того омлета я способна еще что-то съесть.

Роб разлил чай по чашкам. Кэл пожелал всем спокойной ночи и ушел.

– Спокойной ночи, – эхом отозвались они.

Когда за Кэлом закрылась дверь, наступила тишина. Шина повернулась к Робу и увидела мольбу о прощении в его глазах.

– Он все знает.

– Я это подозревал. – Роб поставил чашку и, наклонившись вперед, сжал ладонями виски. – Внезапному разрыву с Клер должна была быть серьезная причина.

Роб казался ей чужим, и она понятия не имела, о чем с ним говорить.

– Кто-то сказал ему, разумеется. Друзья всегда бывают неплохими шпионами.

Каким же храбрым должен был быть этот «шпион», если пришел к Кэлу Хьюарду с подобным сообщением!

– Хотел бы я знать кто, – продолжал Роб, не меняя голоса. – Потому что, кем бы он ни был, он фактически разрушил жизнь Клер.

– Что? – От резкости ее голоса Роб даже вздрогнул. – Только не сваливай вину на информатора. Это Клер разрушила жизнь Кэлу. Если ищешь предателей, то подойдите с ней вместе к зеркалу.

– Предателей? – Роб улыбнулся, словно услышал неудачную шутку. Улыбка была снисходительной. – Это старомодное слово.

– Тебе известны синонимы? – Шина не собиралась скрывать ярость.

Роб очнулся от воспоминаний и вернулся к реальности:

– Это не было предательством, пойми. Все это ничего не значило.

– Ты хочешь оправдать ваш поступок?

– Я пытаюсь объяснить, как это случилось... почему...

– Да уж, попытайся еще, – согласилась она. – Пока тебе это не очень хорошо удается.

– Кэл уехал. Он всегда уезжал.

– Она сказала мне то же самое.

– Я был тем, кому она доверяла, с кем свободно говорила обо всем, что касалось Кэла. Мы друг другу нравились, симпатизировали, и все. А когда остались одни, то по глупости дали волю мимолетному плотскому влечению, и закончилось все прежде, чем успело начаться.

– Нелепая ситуация, – подсказала Шина, и он удивленно посмотрел на нее:

– Можно сказать и так.

– Это сказал Кэл, а не я. Для вас с Клер все это было шуткой?

Он встал и прошелся по комнате:

– Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно... Неделю нам казалось, что мы влюблены. – Он подошел к окну и встал уставившись на задернутые шторы. – Потом поняли, что ошиблись. Если бы Кэл не узнал, сейчас все было бы забыто и ничего бы не значило.

Шина устало вздохнула:

– Думаю, мне лучше подняться в спальню.

– Я люблю тебя, – произнес Роб. Он явно хотел подойти к ней, но не смел. – Мне еще никогда и ни с одной девушкой не было так хорошо, как с тобой.

– Очень хорошо, но если бы вы с Клер назвали мне истинную причину, лезла бы я из кожи вон, чтобы снова их помирить? Я сбилась с дороги и заблудилась в тумане на горном хребте, забрела туда, откуда озеро у хижины казалось мне маленькой лужей, сорвалась вниз и чудом не погибла под грудой камней, была на волосок от смерти и, если бы Кэл не услышал мой крик...

– Шина... – прохрипел Роб.

– Я устала, – отрезала она. – И не желаю больше говорить. Все, что мне сейчас нужно, – это сон.

Он не пытался коснуться ее, когда она проходила мимо, а лишь пожелал спокойной ночи.

– Если кошмары меня не замучают, – слабо улыбнулась девушка, – то буду спать как убитая.

Кошмарных снов она не видела, спала долго и крепко. Проснулась Шина, когда услышала звук открывающегося окна. Вошла Клер, и Шина замерла в ожидании.

– Я принесла тебе чай, – сказала Клер.

– Спасибо. – Поднос она поставила на ночной столик у кровати.

На Клер был надет сиреневый мохеровый свитер и рубашка того же цвета. Лицо ее казалось безжизненным.

– Роб сказал мне...

Шина откинулась назад. Тело до сих пор ныло, и она чувствовала себя постаревшей.

– Прости меня, – прошептала Клер.

Шина закрыла глаза – в окна струился слепящий дневной свет. Она ответила:

– Это было давно, и меня еще не было в жизни Роба, так за что ты извиняешься?

– Я обязана была сказать тебе.

– Что ты собираешься теперь делать? – спросила Шина.

– Я рада, что Кэл знает, – ответила Клер. Она подошла и наклонилась к зеркалу, разглядывая свое лицо. – Я не могла солгать ему, но теперь, раз он знает, возможно, мне удастся убедить его в том, что такое никогда больше не повторится.

У Клер было чистое, прекрасное лицо, которое не могло вызвать недоверие. Она смотрела в зеркало, будто обещая себе: «Этого никогда больше не будет, никогда».

Продолжая смотреть в зеркало, Клер спросила, глядя на отражение Шины, далекое от идеала:

– Как именно он рассказал тебе это?

Шина попыталась передать все слово в слово:

– Он сказал мне: «Клер не ждала меня. Дело не в моей гордости, а в инстинкте самосохранения. Восхождению на очередную вершину не очень способствует мысль о том, что твоя подружка развлекается с другим, особенно если этот другой – родной брат».