На пороге мира

— Сыграешь? — сдалась девушка. Уж очень убедительно говорил Леонид.

— Прямо сейчас? — удивился он, глянув на часы. Те показывали без двенадцати полночь. — Соседи, думаю, не оценят, — скептически хмыкнул юноша.

— Пожалуй, — сразу скисла Анна, представив возможную реакцию. — Но, признай — ты спортсмен! Пусть и скрипач, но кроме того все равно спортсмен!

— Ладно, — «тяжко» вздохнул юноша. — Фехтовальщик-саблист я. Чемпион училища.

— Вот! Вооот! — победно вскинула она палец. — Говорила же — скрипкой так не накачаешься!

— Пусть так, — улыбнулся, соглашаясь, Леонид. — Так что на счет театра? Составишь мне компанию?

— Мне, вообще-то готовиться к поступлению надо, — задумалась она.

— Готовься, — пожал плечами он. — Кто же мешает-то? День весь в твоем распоряжении. Могу даже помочь, если хочешь. Погоняю по материалу, поспрашиваю. А в театр идти все равно только вечером. Так, как?

— Ладно, — решилась Анна. — Идем. Но с мат. анализом ты мне завтра поможешь!

— Без проблем, — солнечно улыбнулся юноша. — Утром схожу на пару часиков на тренировку, и весь остальной день я в твоем распоряжении!

— Все! Я тогда пошла спать! Не то завтра буду как пожеванная тряпка! Пока-пока!

— Пока, — пожал плечами парень.

* * *

— Кто такой, этот «Ангелочек», — спрашивал немолодой уже, начинающий седеть, мужчина в дорогом костюме, с большой серебрянной печаткой на пальце, попивающий, по-пижонски отставив мизинчик, кофе из маленькой белой фарфоровой чашечки.

— Не знаю, — пожал плечами администратор подпольных боев без правил, стоящий перед столиком, за которым пил в плетеном кресле свой кофе первый мужчина. — Он как-то сам умудрился выйти на меня через Жоржика Липку. Как тот рассказывает: прижал его в подворотне на точке, где он наркоту толкал распространителям и вытянул из него место проведения боя. А там сразу подошел ко мне и напросился в клетку.

— И он на самом деле настолько хорош? — отхлебнув маленький глоточек из своей чашечки, поинтересовался первый мужчина.

— Более чем, — возбужденно начал администратор боев. — Злыдня уделал меньше, чем за три секунды. Гробовщика за две. А Скалу вовсе убил одним точным ударом, пробив голой рукой горло в районе сонной артерии.

— И сколько всего бойцов он убил?

— Шестерых за десять минут. Больше против него никто не решился выйти, — отчитался администратор боев. — И, насколько я слышал, на выходе его Коготь со своими людьми подкараулил — рассчитаться хотел, круглую сумму проиграл из-за него… Так вот, их утром мертвыми нашли. Всех шестерых. Полиция расследование ведет, но как мне шепнули: там ни следов, ни улик, ни видеозаписей не осталось.

— А фотографии этого Лео у кого-то остались?

— Нет, — пожал плечами администратор. — Бои были настолько быстрыми, что никто из зевак не успел камеру включить. Да и не принято это у нас как-то… Можно и по шее получить за съемку — не в бирюльки чай играем. Попадет такая запись к властям — проблем не оберешься.

— Что ж, — снова отпил маленький глоточек богато одетый мужчина. — «Ангелочек» этот точно не из легавых — те стараются не убивать, даже под глубоким прикрытием, тут же: двенадцать жмуров за один день. Даже СИБ так не работает. Так что и не из тихушников он… Думаю, с ним можно работать.

— Я тоже так подумал, — сказал администратор боев. — Поэтому и пригласил его приходить через месяц, когда шум немного подуляжется.

— И ты хочешь выставить его против Касселя? Я правильно тебя понял?

— Именно.

— И на кого советуешь поставить?

— На «Ангелочка», конечно!

— Так ведь Кассель тоже не пальцем деланый. Он в боях уже пятый год участвует. И еще ни одного поражения. Уверен ты в этом Лео? Ведь разговор, как я понимаю, идет о действительно крупных ставках. Сколько, кстати, планируешь?

— Я на пятьсот рассчитываю, минимум. О парне ведь практически никто не знает пока. Можно Лабертовского на слабо взять — он своим Касселем гордится, хвастается постоянно. При каждом удобном случае твердит, что тот непобедим.

— Ладно, поверю твоему чутью, Василий, — отставил чашечку мужчина в дорогом костюме. — Попробуем растрясти Лаба… Но что будет, если парень не появится через месяц?

— Думаю, что появится. Просто уверен в этом!

— Ну смотри, Василий. Репутацией своей ответишь. А то и головой!

Глава 21

— Я тебя убью, Лео! — тихо и вкрадчиво сказала идущему рядом Леониду Анна.

— Зачем? — ощутимо напрягся юноша, словно действительно ожидал, что девушка прямо сейчас достанет из сумочки пистолет и примется выполнять свою угрозу.

— Затем, что это ты мне все время твердил: «Не парься, не парься…»! А в результате оказалось, что под словом «театр» ты подразумевал не какой-нибудь дом культуры с самодеятельностью или учебный театр одного из институтов, а именно Новопитерский Большой Драматический Театр!!!

— И что? — не понял парень. — Не театр разве? Не вижу связи и причин для убийства. Зачем убивать?

— Затем, что мы тут словно белые вороны!!! Все вокруг в костюмах и вечерних платьях, а мы… — от возмущения девушка не нашла даже подходящего слова, чтобы выразить всю глубину владеющего ей чувства.

Юноша непонимающе осмотрел себя и свою спутницу: сам он был одет в легкие бежевые брюки со светло-коричневым ремнем, бежевую приталенную рубашку с коротким рукавом, расстегнутую на две верхних пуговицы и макасины под цвет остальной одежды, надетые поверх белых носков; спутница его была в белой блузке и светлых классических брюках, на плече несла светлую же дамскую сумочку на длинном тонком ремешке. Волосы у нее при этом были заплетены в простую косу до середины спины, прихваченную на конце зеленой резинкой.

Юноша пожал плечами.

— Ну и что? Слегка выделяемся, но ведь и задачи слиться с толпой, оставаясь максимально незаметными не было.

— Но мы выглядим глупо! — не решаясь, повысить голос, чтобы не привлечь еще больше внимания, угрюмо сказала девушка.

— Да? — задумался юноша. — Ты так считаешь? — оттянул пальцами отворот своей рубашки и посмотрел на него Леонид. — Нормальная же одежда? По фигуре и по сезону. Не рваная, не мятая, не грязная… Что не так-то? Зачем убивать?

— В том и дело, что она «нормальная»! — выдохнула Анна. — Обычная, повседневная… А должна была быть празднично-выходной! Дорогой и красивой!

— Между прочим, моя рубашка двести рублей стоит. Не назвал бы я ее дешевой, — заметил юноша, поправляя указанный предмет одежды. — А макасины сто восемьдесят.

— Двести рублей?! — уставилась девушка на своего спутника. — За рубашку?

— Она мне понравилась, — пожал плечами юноша. — Сегодня утром мимо магазина шел, в витрине увидел и она мне понравилась, как раз под брюки подходит. Макасины там же присмотрел, а то старые маловаты мне стали, как-никак год назад покупал, подрос немного.