На прорыв времени! Дилогия

– На разборе полетов узнаешь, Леня. Но по секрету могу сказать – гораздо лучше. – Хитро улыбающийся Антонов сделал приглашающий жест.

Присевший Леонид на секунду закрыл глаза. Откуда-то издалека доносились звуки продолжающихся тренировок.

– Как тебе боевая учеба Особой армии, а, Лень? – Владимир с усмешкой наблюдал блаженное выражение на лице нового друга.

– Тяжко, Вова. Я в пехтуре уже много лет, а с училищем считать – так и вообще, но таких нагрузок, как за последний месяц, у меня, пожалуй, и не было никогда. Не, в «зимнюю» бывало и похуже, да и в нынешнюю тоже, но там война все же, а не абы что.

Все еще улыбающийся Антонов внимательно слушал обычно не слишком разговорчивого майора.

Васильев с некоторым энтузиазмом жаловался, вспоминая, как начиналось переобучение.

В первый же день перед выстроенными на плацу личным составом выступил генерал-лейтенант мрачноватого вида, представленный как начальник специального учебно-тренировочного центра Веткач. Неторопливо вещающий генерал толкнул речь про нужность на фронте солдат нового типа, про верность Родине и Отчизне, в заключение пообещав, что тому, чему их всех здесь научат, их не научат более нигде и что практически любой вражеский солдат против них шансов иметь не будет. В ответ на это обещание послышались реплики о том, что и сейчас они любому немцу сто очков вперед дадут.

Слова генерала о трудностях учебы были большинством личного состава благополучно пропущены мимо ушей. Что, учитывая фронтовой опыт означенных товарищей, вполне можно было понять.

Но ожиданиям относительно «отдыха в тылу с некоторыми затруднениями», как высказался Шимазин по получении приказа, сбыться было не суждено. Солдаты, сержанты и офицеры выматывались на тренировках так, что сил на походы на танцы не оставалось никаких, даже в специально выделенные для оных мероприятий дни. Подавляющее большинство предпочитало отоспаться.

Спать вообще хотелось частенько – ночные тренировки, стрельбы и марафоны редкостью не были – за месяц таковых было более десятка.

– И я вроде ж как вижу, что все не просто так, а чтобы лучше стать, да не просто на чуть-чуть, а вот как ты, например. – Леонид ткнул Владимира в плечо.

– Хех, да до него тебе, как раком до Луны, – заметил проходящий мимо Шимазин, возвращающийся с теоретических занятий по тактике и потому выглядящий на порядок лучше своего измотанного тренировкой однополчанина.

Антонов, занимающий в центре должность старшего инструктора по действиям разведывательно-диверсионных групп, был объектом зависти довольно большого количества солдат и офицеров. А как же – те же самые марши с той же самой нагрузкой у него получались на порядок легче, плюс Звезда Героя, плюс отличная девчонка, влюбленная, судя по всему, в него по уши. И как бонус – слава известного поэта-фронтовика.

С другой стороны, зависть, очевидно, была белой – переобучающиеся хотели стать такими же, а потому на тренировки не жаловались и старались только лучше. Так что товарищ Сталин вновь оказался прав – если показать человеку эталон, которого он вполне может достигнуть, то для работы над собой появляется более чем отличный стимул.

Разговор друзей прервало появление Анастасии – она как раз закончила смену и теперь устало шагала в сторону скамейки с весело перешучивающимися офицерами.

– Привет, мальчики. – Девушка первой поприветствовала поднявшихся мужчин.

– С какими это тут мальчиками вы разговариваете, товарищ Лазина, а? Здесь таких нет, тут только мужчины. – Шимазин, как всегда, не смог удержаться от подколки.

– Ну, мне только про одного из присутствующих сие достоверно известно, товарищи офицеры. – И показала залившемуся краской майору язык.

– И откуда это такие познания? – все же поинтересовался Терентий.

– Отставить пошлости, товарищ майор. – Улыбающийся Антонов притянул Настю к себе на колени и, поцеловав ее в макушку, подмигнул комбату.

– Ну вот, чуть что, так сразу Шимазин виноват, – усмехнулся комбат. – А ведь это она первой начала. Ах, женщины, что вы делаете с нами, мужчинами. – И, сокрушенно покачав головой, Терентий отправился дальше. Пройдя пару метров, он приостановился и, полуобернувшись, позвал Васильева за собой:

– Лень, пошли поедим, что ли. Дадим нашим голубкам немного уединения. – И вскрикнул от попадания брошенного меткой рукой желудя.

– Ну вот, опять я виноват. А ведь хотел-то как лучше и…

– Ладно, ладно, иду, – прервал готового начать жаловаться друга Леонид. – Бывай, майор, увидимся еще. Товарищ Лазина! – И, откланявшись, Васильев отправился вслед удаляющемуся Шимазину.

«Учеба учебой, а обед по расписанию», – мелькнувшая в голове Антонова мысль заставила его улыбнуться…

3 июля 1942 года. Вашингтон, Белый дом.

– Поэтому, господин президент, подобный подход представляется нам необходимым. – В завершение этих слов одетый в генеральскую форму человек ткнул в одну из лежащих перед Рузвельтом бумаг.

– Генерал, мне представляется несколько сомнительным подобный «подход». – Глава США выделил голосом последнее слово. – Сталин слишком силен, а у нас действительно серьезные проблемы с японцами, и вы предлагаете мне буквально толкнуть русских в объятия империи? – Президент недовольно покачал головой.

– Нас поддержит Британия, а затем и Германия.

– То есть вопрос мирного сосуществования наших систем вами даже не рассматривался, Джордж?

– Я, комитет начальников штабов, а также множество сенаторов согласны с выводами аналитиков – в случае, если мы не сдержим Союз военными мерами, его экономика станет более чем достаточной для превосходства. И мы проиграем войну даже до ее начала. Сейчас мы можем победить, хотя это и будет стоить нам очень дорого. Через десять лет победа будет практически невозможна.

– Боюсь, я не могу с вами согласиться, генерал. Как вы предлагаете объяснять избирателям, что наш вчерашний друг резко превратился во врага?

– Это неважно. Важно то, что если мы не выступим против Советов, то наши дни сочтены, – ответил Маршалл, глядя в глаза командующего.

– Еще как важно. Но давайте все же о другом. Сейчас мы, очевидно, неспособны противостоять еще и русским. Наша экономика пока к этому не готова. И я даже боюсь представить суммы, которые потребуются для ведения подобной войны.