На пути 'Тайфуна'
Шрифт:
– - А ведь раненые два месяца назад уже начинают возвращаться в строй.
– заметил Сергей - Жаль, что нет приказа, требующего направлять военнослужащих после лечения в свои подразделения.
– - У соседей дела обстояли не лучше.
– продолжал капитан.
– В мехкорпусе не осталось ни одного исправного танка. Среди командиров потери тоже были очень большими. Так что не удивляйтесь, что ротой командует старшина, батальоном старлей, а полком капитан.
– Дивизия действительно героическая.
– Я с уважением посмотрел на своего командира.
– И старшина мой не обычный хозяйственник, который может только портянки подсчитывать, а самый настоящий боевой командир, фактически - заместитель командира роты.
Немного помолчав, Андрей Андреевич
Освободив часть стола, Козлов расстелил на нем карту.
– Теперь мы держим оборону вот на этом изгибе Западной Двины. Нашей обескровленной дивизии достался участок километров десять-двенадцать. Фашисты периодически пытаются форсировать реку в разных местах. Особенно туго нам пришлось восьмого числа, когда погиб наш второй комдив. Снова были большие потери, от 618-го артполка ничего не осталось. Закрепиться на нашем участке берега немцам не удалось, но вот южнее у них был плацдарм, откуда можно наступать вдоль железной дороги прямо на Ржев. Для ликвидации плацдарма мы с соседями направили по одному полку, так что здесь оборона еще сильнее ослабела. Вот германцы вчера этим и воспользовались. Если бы им удалось прорваться, они нанесли бы удар на юг - в спину 259-у полку нашей дивизии, который вчера вытеснял врага с восточного берега. Но, как мне доложили, к утру плацдарм освобожден полностью. Руководил операцией командующий 22-й армией генерал Масленников. Кстати, день наступления он выбрал очень удачно. 15 сентября немцы праздновали день национального флага, и по случаю красного дня начали большое наступление, как на нашем участке, так и на соседних. И, разумеется, понесли большие потери. Поэтому к обороне они не были готовы.
А это для меня было новостью. В наше время я очень часто читал о том, что советские командиры якобы бросали на убой войска по случаю красных дней, а вот о том, что немцы действительно так делали, наша демократическая пресса почему то никогда не упоминала. Интересно, почему в своих воспоминаниях маршал Конев не очень хорошо отзывался о Масленникове? Возможно, просто командующий фронтом плохо представлял себе ситуацию на местах, а командующий армией не понимал общего замысла фронтовой операции.
– - А кто наши оппоненты?
– - 102-я пехотная дивизия 23-го армейского корпуса, под командованием генерал-лейтенанта Яна Ансата. Они же защищали плацдарм. Но хотя по фронту нашей дивизии противостоит только один полк, по численности он превосходит нас раза в три. Впрочем, за последние сутки соотношение значительно улучшилось.
– - Да, немцы свои части сейчас активно пополняют, и укомплектованность доходит до 90%.
– Блеснул я своими познаниями.
– К тому же штатный состав у них тысяч шестнадцать-семнадцать человек, плюс полторы сотни орудий и почти столько же минометов.
– - Верно, насколько мне известно, в начале месяца в 102-й дивизии было более шестнадцати тысяч человек, но теперь они только за три дня потеряли на плацдарме две с половиной тысячи человек убитыми.
Очень даже неплохо для сорок первого года. Я вспомнил, что до начала октябрьского наступления немцев на Москву 22-я армия твердо удерживала свои позиции, и отошла только по приказу, когда бронированный клин 1-й танковой группы прорвал фронт южнее, и появилась угроза окружения. Задумчиво рассматривая карту, я заметил - Немцы напрасно пытаются закрепиться на этом берегу, только несут ненужные потери в бесплодных атаках. Так что по большому счету нам это выгодно.
– - Вот как? Потери на плацдарме у них действительно большие. Затрудненность в подвозе боеприпасов, окружение с трех
сторон и отсутствие места для маневра привели к тому, что они отступают, хотя обладают численным преимуществом по сравнению с нашей ударной группой. Но почему вы считаете, что германцам нет смысла лезть на левый берег?Я попросил достать карту центральной части России, и стал объяснять.
– - Танковых соединений у врагов здесь нет. Боевые порядки растянуты. Основной удар будет проходить южнее. Там немцы сосредоточивают свои танковые группы, а на каждую дивизию приходится участок всего три километра. Если танки прорвут фронт, и вклинятся далеко на восток, то нашей армии обязательно отдадут приказ отходить к новому рубежу обороны по линии Осташков-Селижарово-Олонино, имея задачу не дать немцам прорваться к нам в тыл. За этой оборонительной линией расположена следующая, прикрывающая Ржев. Мы уже научились вовремя отходить в случае охвата противником и угрозы окружения. Новые рубежи готовятся уже давно, правым флангом они упираются в озеро Селигер и верховья Волги, так что можно рассчитывать, что там мы немцев окончательно остановим.
– То, что на Ржевском рубеже наша армия не удержится, упоминать не стоило.
– - Судя по тому, - продолжал я - что дивизия до этого отходила на северо-восток, то наша следующая позиция будет где-то в районе Сычевки, на берегу Волги. В любом случае, для нашей дивизии этот рубеж будет последним. За Волгой для нас земли нет.
– Это такая привычная в наше время фраза произвела на всех сильнейшее впечатление.
– Но надеюсь, до этого дело не дойдет, и мы будем удерживать рубеж по Западной Двине. Жаль только, что от нас мало что зависит.
– - Сашка, ты огорчился, что попал на спокойный участок фронта?
– - Спокойным здесь обстановку назвать конечно нельзя, и сражений еще будет предостаточно. Но основные бои, от которых зависит исход войны, будут происходить в другом месте.
Капитан снова развернул карту с расположением нашей дивизии.
– - Да, еще хотелось бы рассказать, что мы узнали от ваших новых пленных. Начальника нашего особого отдела срочно вызвали в штаб армии, но переводчик допросил все троих, и они рассказали много интересного.
– - Троих, а четвертый где?
– - Умер от потери крови. Так вот, как вы знаете, бои за плацдарм были очень тяжелыми, и упорными. 102-я немецкая дивизия задействовала в них всю свою артиллерию. Поэтому командование германского корпуса распорядилось, что бы соседняя 251-я дивизия, атакующая Андреаполь, выделила дивизион гаубиц. Это было, по большому счету в их же интересах. Они понимают, что стоит советским войскам закрепиться на правом берегу, то они станут угрожать им с юга. А вот если с помощью огневой поддержки нас здесь потеснят, то тем самым облегчат немцам задачу по взятию города. Все делалось в спешке, командование дивизии успело направить только две батареи и лишь часть тыловых команд. К счастью, ко времени начала вечернего наступления они все равно не успели. К тому же, немцы пожадничали, и выделили мало автотранспорта.
– - И оказались правы.
– усмехнулся Сергей.
– Весь их транспорт они потеряли.
– - Кроме этого, командир дивизии еще вернул батарею полковой артиллерии, которую временно забирал у 232-го полка для обороны плацдарма. Туда еще входят две 150-мм гаубицы, которые вы тоже уничтожили.
– - Странно, в дивизионной артиллерии 105-мм гаубицы, а в полковой - 150-мм. Жаль, что у нас не было возможности захватить все орудия.
– - Да вы и так много сделали. Гаубицы со всем запасом снарядов мы отправили в распоряжение дивизии, а четыре пушки останутся в нашем полку. Я попробую поскорее найти для них наводчиков. Но это еще не все. Оказывается, что один из пленных офицеров лично ездил к командиру 102-й дивизии на согласования, и знает новое месторасположение штаба. Вчера, после того как немцев стали активно теснить, генерал Ансат перенес его, а заодно и штаб вашего любимого 232-го полка, в маленький хуторок недалеко от деревушки Фомино. Это примерно в четырех километрах к западу отсюда.