На пути 'Тайфуна'

В первом эшелоне шли два взвода, разбившись по отделениям. Наступление вели сразу по трем улицам. Бойцы шли вдоль домов, держа под прицелом противоположное здание, и таким образом группы прикрывали друг друга.

Вскоре забухали гранаты, которые солдаты кидали в окно или в дверь подъезда, прежде чем туда зайти. По моим подсчетам, гранат в роте имелось не меньше пятисот штук, и еще несколько сотен нам могут выделить, если понадобится.

Бойцы попробовали сунуться на крыши домов, но оттуда их быстро согнал вражеский пулеметчик, засевший на колокольни церкви в центре города. Видя такое безобразие, Авдеев взял свою снайперку, и полез на чердак. Вернулся он минут через десять довольный, несмотря на то, что лицо и руки у него были исцарапаны кирпичной крошкой, выбитой немецкими пулями из стены дома.

Мои резервы, которые я оставил на крайний случай, быстро таяли. По мере того, как группы бойцов продвигались все дальше, их боевые порядки растягивались. Каждый раз, когда им удавалось подавить вражеский огонь, они сразу пользовались этим для очередного броска вперед. Но занятые дома нужно было тщательно зачистить, проверив каждую комнату. Поэтому приходилось выделять все новых и новых бойцов. Соседи справа, которым предстояло совершить глубокий охват противника, также просили помочь им, чем можно. Появились и первые раненые, которых надо было перевязывать и отправлять дальше в тыл. Пулеметные расчеты один за другим также перемещались ближе к месту боя. Последним разобрал свою машинку и побежал за остальными расчет Максима. Телефон нам наконец-то провели, но оказалось, что пока тянули провод, его уже успело где-то перебить. Пока связисту перематывали раны, полученные от осколков шальной мины, он рассказал, что хотя у нас много трофейного телефонного кабеля, пришлось искать наш. Многие бойцы, видя в захваченном фашистами городе немецкий провод, спешат его перерезать, не разбираясь, откуда и куда он тянется. Телефонисту я тоже выделил автоматчика для охраны, и они побежали искать разрыв на линии.

Так и получилось, что не успел я оглянуться, как вскоре со мной осталось только три человека. Даже Авдеев заявил, что принесет мне больше пользы, отстреливая вражеских командиров и пулеметчиков, чем сидя на командном пункте. Он уже успел прославиться среди наших бойцов как отличный снайпер, сняв с двухсот метров фрица, прикрывавшегося двумя женщинами, которых эта мразь использовала как живой щит.

В общем, начало наступления было вполне обнадеживающим. Не ожидая с нашей стороны подвоха, немцы оставили с северной стороны города только небольшое прикрытие. Поэтому захват квартала прошел сравнительно легко, и без больших потерь. Примерно через час все кварталы к северу от улицы Калинина уже были зачищены от противника. Лишь кое-где фашисты еще продолжали прятаться в подвалах, не представляя для нас особой опасности. Но вот продвигаться дальше уже было трудно, так как на перекрестках появились немецкие танки. Планировка улиц в следующих кварталах была прямолинейной, и это позволяло фашистам простреливать их насквозь. В полосе наступления нашего батальона ближайшим таким перекрестком было пересечение улиц Богдановича и Ленинградской [13] , на котором стояли уже знакомая мне самоходка STUG-3, и немецкая полковая пушка, укрытая мешками с песком. Метрах в трехстах дальше, на улице Октябрьской, виднелся легкий Pz-2. Рядом с ним также была огневая точка, укрытая небольшой баррикадой.

13

В настоящее время называется улица им. Еременко.

Если бы танки пошли в наступление, то в городе они были бы обречены - наши бойцы легко забросали бы их гранатами из окон. Но немцы все сделали тактически грамотно. Ближайшие к ним дома занимала пехота, не давая противнику подойти на расстояние броска гранаты. Танки и орудия, в свою очередь, контролировали подступы к домам, препятствуя нашей артиллерии выдвинуться на прямую наводку, о чем свидетельствовали разбитые пушечки, лежащие на перекрестке. Со своего наблюдательного пункта я видел, как артиллеристы выкатывали свои сорокапятки под прикрытием дымовой завесы, которую устроили мои пехотинцы. Едва только клубы дыма немного рассеялись, как самоходка своими трехдюймовыми снарядами сразу расстреляла наши пушки, успевшие сделать только один выстрел, и похоже, безрезультатно.

Если бы у нас были средние или тяжелые танки, то было бы намного проще. Но те две тридцатьчетверки, которые участвовали в наступлении, сейчас находились на противоположном конце города, и ничем нам помочь не могли. Трехлинейные противотанковые ружья, которые у нас имелись, против брони Штуги были бесполезны, как и ротные минометы, а от огня полковой артиллерии ее закрывали стены домов.

Постаравшись успокоиться, я попробовал логично обдумать ситуацию. Сидя в захваченных домах, рота сможет продержаться достаточно долго. Оттянув на себя часть вражеских сил, мы тем самым отчасти поможем своим войскам, штурмующим город с другой стороны. Но все равно, наступление по узкому, насквозь простреливаемому открытому участку местности будет стоить им больших потерь. Если мы не захватим мосты через реку сегодня, то к немцам подойдут подкрепления, и они сами перейдут в наступление. Поэтому нужно продолжать продвижение вперед, и желательно, прямо сейчас. Вражеские солдаты уже начали перегораживать улицы баррикадами из бревен и камней. Если дать им время укрепиться, то нам придется очень туго.

Значит, мне нужно оставить свой КП, собрать вместе хотя бы половину бойцов, и выбрать направление главного удара, чтобы попробовать выйти к мосту. Если нельзя продолжать вести наступление широким фронтом, то пусть туда прорвется хотя бы небольшая группа бойцов. Заняв круговую оборону в каком-нибудь здании, она сможет держать под контролем Базарную площадь, пока не подойдут наши основные силы. План трудноосуществимый, но ничего другого не придумывается. К счастью, проверить, возможно ли его выполнение, мне не пришлось, так как примчался запыхавшийся посыльный.

– Товарищ командир, лейтенант Гусев просит прислать несколько бойцов, пушку передвинуть. Артиллеристы придумали, как танк подбить.

– - А они разве уцелели? Вон же обе сорокапятки на перекрестке лежат.

– - Так там только одна наша, а другая из второй роты.

Оставив одного солдата на телефоне, ждать пока починят провод, я взял последних бойцов и мы, пригнувшись, побежали к Гусеву. Я все равно собирался переносить свой командный пункт ближе к месту боя. Чтобы прикрывать друг друга, мы разбились на две группы. Впереди бежали трое бойцов, а метрах в тридцати сзади мы с артиллеристом. По дороге нам то и дело приходилось падать на землю, когда слышались выстрелы, поэтому триста метров пришлось преодолевать минут десять.

План, который предложил лейтенант, был простой. Надо только снять с сорокапятки все ненужное, затащить ее на второй этаж дома, и оттуда подбить самоходку. Вдвоем с оставшимся артиллеристом он откручивал гайки и отцеплял крепления. Снятый орудийный щит уже лежал в сторонке, но для дальнейшей разборки, а тем более для переноса пушки, требовалась помощь.

Подоткнув чурбачки под нижний станок и под ствол, артиллеристы стали снимать колеса. В скорости им могли позавидовать даже механики формулы-1. Ловкими движениями Гусев вынул проволочное кольцо, снял колпак ступицы, и вытащил шплинт. Еще несколько движений, и он потянув колесо на себя, аккуратно снял его с оси.

Как только отцепили первую станину, трое бойцов схватили ее и потащили к дому. Дверь подъезда была завалена, поэтому им пришлось сначала пропихнуть двухметровую трубу в окно, а уже затем искать проход внутрь дома. Когда троица вернулась, их уже ожидала вторая станина. Тем временем, мы с Гусевым подхватили колеса, второй артиллерист взял знакомые мне лотки со снарядами, и мы стали затаскивать все хозяйство в окно.

Закончив с мелочевкой, вшестером подхватили саму пушку, вернее то, что от нее осталось. Хотя артиллерист уверял нас, что она весит всего килограмм триста с гаком, но мне казалось, что этот гаг тянет еще килограмм на сто. Перевалив орудие через подоконник, мы перелезли туда сами и потащили дальше. Особо мучиться нам не пришлось. Длина ствола у сорокапятки только два метра. Без станин, со снятыми колесами и щитом ее можно было развернуть в самом узком коридоре.

Затащив разукомплектованную пушечку по лестнице на второй этаж, и не успев отдышаться, мы стали прикреплять все обратно, старательно пригибаясь, чтобы немцы не заметили нас через окно. Ствол маленькой сорокапятки располагался ниже уровня подоконника, поэтому под колеса подсунули доски и кирпичи, чтобы можно было стрелять. Размеры большой комнаты, из которой артиллеристы собирались стрелять, позволяли прикрепить станины, не высовывая ствол пушки в окно. Лучи солнца сюда еще не попадали, и у нас были хорошие шансы на то, что немцы не заметят наших приготовлений.

Надо сказать, позиция для стрельбы была отличной. Со второго этажа можно было простреливать всю улицу, причем танк на дальнем перекрестке был как на ладони, его ничего не загораживало. А если нам придется идти в атаку по этой улице, то пушка сможет стрелять по врагам поверх наших голов.

Приготовившись к стрельбе, Гусев прогнал из комнаты всю пехоту, резонно мотивировав свою просьбу тем, что скоро по этому окну немцы могут начать ураганный огонь.

Один из бойцов вызвался показать отличную позицию для наблюдения, и повел меня на чердак. В крыше зияло несколько отверстий, пробитых осколками, и под одним из них лежал мешок с песком. Это место недавно занимал командир первого взвода, который теперь ушел дальше, а теперь оно идеально подходило для меня в качестве наблюдательного пункта.