На пути в Халеб

Воцарение нового порядка, на который намекал капитан, происходило мягко, совсем не так, как полагал Исмар Леви. Ханан познакомился с девушкой, стал сторониться людей, опускался все больше и больше и наконец съехал с квартиры Исмара и поселился в убогой лачуге в вади Мусрара, где в прежние времена ночевали пастухи. Девушка, ее звали Шула, заглядывала туда нечасто.

После того как Ханан в течение недель не подавал признаков жизни, она решила его навестить. На полу лачуги валялись его пожитки — военная шинель, служившая одеялом, драный свитер и рюкзак. С глазами, полными слез, она собралась было уходить, как раздался стук в дверь и тут же, пригибаясь чересчур низко, в хижину вошел Исмар Леви. Он был одет в белую сорочку и свободные белые брюки. Вьющиеся волосы обрамляли безмятежно спокойное лицо.

— Где Ханан? — спросил он.

— Не знаю. Две недели назад он был тут.

— Где он может быть, как по-вашему?

— Понятия не имею. Я его едва знала.

— Не упоминал он какого-нибудь другого города, другой страны?

— Нет.

В комнате Шула сварила им кофе, а когда Исмар поднялся со стула, чтобы помочь ей снять с подноса чашки, она поразилась виду его тела, сильного, брутального, так не вязавшегося с безмятежным выражением его лица. Она внутренне словно отпрянула, но в то же время оценила, как мгновенно он разобрался в ее отношениях с Хананом и с какой деликатностью себя вел. Особенно расположил ее теплый тембр его голоса.

— Откуда такое имя — Исмар? — задала она вопрос, когда они уже стояли на пороге.

— Когда мать родила меня, ей было семнадцать. Это имя понравилось ей. Наверное, слышала от кого-нибудь.

Было 9 мая. Близился намеченный для выполнения задания день. Исмар искал двоюродного брата всюду. Тем временем пришло письмо от французского капитана: он завершает возложенную на него обязанность и возвращается учительствовать в свою школу в Ницце. Из того, что о ратуше в письме не было ни слова, Исмар понял, что строительство началось.

Он поехал к Хаимке Чернину. Самый невозмутимый из «Братьев Дины» сидел за столом между отцом и матерью. Он казался смущенным. Исмар выжидал, пока родители выйдут из комнаты или Хаимке выйдет с ним вместе. Но прошел час, а они все еще сидели за столом, и Хаимке тер и тер свои большие короткопалые руки.

— Мне надо с тобой поговорить.

— Конечно, Исмар, если ты того хочешь…

Он натянул вязаную шапку, хотя на улице было не особенно холодно.

— Пойдем лучше в сад, — предложил он.

Исмар рассказал об исчезновении Ханана и о полученном от капитана письме.

— Понимаешь, — начал Хаимке, — у меня сейчас полно работы в хозяйстве. И еще… я собираюсь жениться. Жить в деревне — это не то что в городе. — Шапка почти полностью скрывала его лицо.

— Ты уходишь от нас, Хаимке?

— Чего ты добиваешься, Исмар? Ведь если Ханан ушел…

— А как же Бретке?

— Ноам сказал, что полной уверенности на его счет нет.

— Он коллекционирует бабочек и старые карты…

— Этого я не говорил. Я только сказал, что полной уверенности нет. Мы точно не знаем, а англичане и вовсе с ним работают. Один ты всегда во всем уверен, Исмар.

— А я скажу тебе, что хуже предателя ничего быть не может. Достаточно предать один раз, и ты уже предаешь бессчетно. Где Ноам?

— Ноам в Иерусалиме, но он вот-вот уезжает в Америку… если еще не уехал. В мире есть и другие вещи — не только твои немецкие обломки.

— А как же твоя клятва? Не боишься, что у тебя рука отсохнет?

— Послушай, Исмар… — Исмар Леви нервно рассмеялся. — …будь благоразумен. Все изменилось.

— Всего лишь за год?

— Всего лишь за год. Почему бы и нет?

Исмар с силой сдернул шапку с головы Хаимке.

— Я хочу видеть твое лицо!

— Позволь мне хотя бы сказать тебе пару слов…

— Знаю я, что ты собираешься мне сказать.

Вечером Исмар позвонил Ноаму, но Хаимке оказался прав. Тот уже отбыл в Америку. Исмар написал письмо Лене, но Леня болел. Он предложил встретиться через две недели в гостинице против Шхемских ворот.

Приступить к подобной операции, не имея ни гроша?! Исмар ломал голову над тем, где раздобыть большие деньги. Одолеваемый сомнениями, он обратился к своим прежним приятелям в хайфском порту, и те предложили провезти контрабандой военное снаряжение, украденное с британских складов Палестины и французских складов Сирии, обещая солидный куш после благополучной доставки груза в Пирей.

По возвращении в Тель-Авив Исмар получил известие о том, что едет в Париж.

На следующий день он сел в такси на железнодорожной станции в Хайфе и сразу прикинулся спящим. Водитель затормозил у небольшой сосновой рощицы на горе Кармель.

— Приехали. Вот эти дома.

— Подождите меня здесь. Я только вручу посылку и вернусь.

Исмар вышел из машины и глубоко вдохнул запах сосен.

— Приятней, чем рыба? — усмехнулся водитель.

— Что верно, то верно, — согласился пассажир.

Он пересек рощицу и увидел человека, делающего гимнастику у открытого окна застекленной веранды. Человек, одетый в синюю домашнюю куртку, стоял нагнувшись и громко дышал. Он был почти лыс. Казалось, усы мешают дыханию. Лицо его выглядело болезненным и бледным. Завидев Исмара, он распрямился, приподнялся на цыпочках и уставился на черный морской китель незнакомца, брюки-клеш и походку враскачку. Отер лоб.

— Господин Бретке?

— Да.

— У меня для вас посылка из Порт-Саида.

— Из Порт-Саида?

— Да, господин.

— Зайдите с левого крыльца.

— Да, господин.

Ступени были рассохшиеся, узкие. Из-за двери послышалось звяканье ключей и скрип засовов.

— Ваша посылка, господин. — Исмар протянул к узкой щели.

Бретке растворил дверь, все еще держась за цепочку.

— Прошу прощения, но прежде чем вручить ее, мне необходимо удостовериться в вашей личности. Документ с фотографией, паспорт… Так мне было велено.

Бретке смотрел на посылку с недоверием и любопытством. Он снял цепочку и направился к письменному столу скользя тапочками по каменным плиткам пола.

— Такое удостоверение вас устроит?

— Да, господин, вполне.

— Посылку.

— Австралия, — пробормотал Исмар Леви.

— Кто вы?

— А вы как думаете?

— Давайте посылку и убирайтесь.

Исмар вынул пистолет и приблизил его к лицу Бретке. Он нажал на курок дважды: в лоб и в сердце. Несколько капель крови брызнули ему на ботинки. Дулом своего «уэмбли» он сгреб с полок какие-то вещи. На пол рядом с Бретке упал маленький узкий череп, вроде тех муляжей, что выставлены в витринах магазинов, продающих пособия для студентов-медиков. Низкий лоб, нелепые глазницы, выеденный нос. Исмар отфутболил череп, и тот разбил стекло небольшого комодика. Он быстро выдвинул ящики стола, разбросал по полу их содержимое, вспорол ножом диван и кресла, опрокинул лампы и этажерку, в спальне вывалил из гардероба одежду.