На пятьдесят оттенков светлее

— Я не могу с тобой не согласиться.

Он с нежностью смотрит на меня сверху вниз.

— Мне с трудом верится, что он уже два года с нами.

— Я знаю, — целую я его. На мгновение я переношусь мыслями к рождению Теда: экстренное кесарево, чрезмерная тревога Кристиана, деловитое спокойствие доктора Грин, когда мой маленький «Blip» был в опасном положении. Все внутри меня содрогается от этих воспоминаний…

***

— Миссис Грей, вы рожает уже пятнадцать часов. Ваши схватки замедлились, несмотря на «Питоцин». Нужно делать кесарево — ребенок в опасном положении.

Доктор Грин категорична.

— Пора бы уже! — рычит ей Кристиан. Доктор Грин игнорирует его.

— Кристиан, успокойся, — я сжимаю его руку. Мой голос тихий и слабый, и все, как в тумане — стены, аппаратура, одетые в зеленое люди… Я хочу лишь спать. Но прежде я должна сделать что-то важное… Ах, да. — Я хотела сама родить.

— Миссис Грей, пожалуйста. Кесарево сечение.

— Пожалуйста, Ана, — умоляет Кристиан.

— Смогу я потом поспать?

— Да, детка, да, — почти всхлипывает Кристиан и целует мой лоб.

— Я хочу увидеть маленького «Blip».

— Увидишь.

— Хорошо, — шепчу я.

— Итак, — командует доктор Грин, — сестра, позвоните анестезиологу. Доктор Миллер, готовьтесь к кесареву. Миссис Грей, мы собираемся перевезти вас в операционную.

— Перевезти? — спрашиваем мы с Кристианом одновременно.

— Да. Сейчас.

И вот мы уже едем — быстро, лампы на потолке сливаются в одну яркую линию, пока я мчусь по коридору.

— Мистер Грей, вам нужно переодеться в хирургический костюм.

— Что?

— Сейчас же, мистер Грей.

Он сжимает мою руку и отпускает меня.

— Кристиан, — зову я с нарастающей паникой.

Мы минуем еще одни двери, и в следующее мгновение медсестра ставит ширму поперек моей груди. Двери открываются и закрываются, в помещении так много людей.

Очень шумно… Я хочу домой.

— Кристиан? — оглядываюсь я в поисках мужа.

— Он будет с вами через минуту, миссис Грей.

Мгновением позже он уже рядом, в синем хирургическом костюме, и я беру его за руку.

— Мне страшно. — шепчу я.

— Нет, детка, нет. Я с тобой. Не бойся. Только не моя сильная Ана, — целует он мой лоб, и по тону его голоса мне кажется, что что-то не так.

— В чем дело?

— Что?

— Что случилось?

— Ничего не случилось. Все в порядке. Детка, ты просто устала, — его глаза полны страха.

— Миссис Грей, анестезиолог здесь. Он собирается применить эпидуральную анестезию, и затем мы сможем продолжить.

— У нее еще одна схватка.

Мой живот сжимается, как в стальных тисках. Дерьмо! Я с силой вцепляюсь в руку Кристиана, пока схватка не проходит. Именно это выматывает — терпеть такую боль. Я так устала. Я чувствую, как прохладная жидкость растекается… растекается по ногам. Я сосредотачиваюсь на лице Кристиана. На морщинки между его бровями. Он напряжен. Он обеспокоен. Почему он волнуется?

— Вы чувствуете это, миссис Грей? — раздается из-за ширмы голос доктора Грин.

— Чувствую что?

— Вы не чувствуете этого?

— Нет.

— Хорошо. Доктор Миллер, давайте начнем.

— У тебя все получится, Ана.

Кристиан бледен. Его лоб весь в поту. Он боится. Не бойся, Кристиан. Не бойся.

— Я люблю тебя, — шепчу я.

— Ах, Ана, — рыдает он. — Я тоже тебя очень люблю.

Я чувствую странные толчки глубоко внутри меня, не похожие ни на что, что я чувствовала раньше. Кристиан смотрит за ширму и бледнеет, но продолжает пялиться, как зачарованный.

— Что происходит?

— Тяни. Хорошо…

Вдруг раздается резкий, сердитый плач.

— У вас мальчик миссис Грей. Проверьте его по шкале Апгара. [23]

— Апгар на девять.

— Могу я увидеть его? — задыхаюсь я.

Кристиан исчезает и через секунду появляется, держа моего сына, завернуто в синее. Его личико розовое и покрыто белой слизью и кровью. Мой малыш. Мой «Blip»… Теодор Рэймонд Грей.

Я бросаю взгляд на Кристиана — у него слезы на глазах.

23

Шкала Апгар — система быстрой оценки состояния новорожденного.

— Ваш сын, миссис Грей, — шепчет он, его голос напряженный и хриплый.

— Наш сын, — шепчу я. — Он прекрасен.

— Прекрасен, — вторит Кристиан и запечатлевает поцелуй на лобике нашего прекрасного мальчика чуть ниже копны темных волос. Теодор Рэймонд Грей — безразличен ко всему. Глазки закрыты, его первый крик забыт, он спит. Он — самое прекрасное, что я когда либо видела. Он так прекрасен, что я начинаю плакать.

— Спасибо, Ана, — шепчет Кристиан тоже со слезами на глазах…

***

— Что с тобой? — Кристиан приподнимает мой подбородок.

— Я просто вспомнила рождение Теда.

Кристиан бледнеет и кладет руки мне на живот.

— Я не переживу это снова. На этот раз плановое кесарево.

— Кристиан, я…

— Нет, Ана. Ты чуть было не умерла в последний раз. Нет.

— Я вовсе не была при смерти.

— Нет, — он настойчив и непререкаем, но его взгляд смягчается, когда он смотрит на меня. — Мне нравится имя Фиби, — шепчет он и трется своим носом о мой.

— Фиби Грей? Фиби… Да. Мне тоже нравится, — ухмыляюсь я ему.

— Отлично. Я хочу подготовить подарок Теда. — Он берет меня за руку, и мы идем вниз. Он излучает нетерпение, он ждал этой минуты целый день.

— Как думаешь, ему понравится? — бросает он на меня тревожный взгляд.

— Он будет в восторге. По крайней мере пару минут. Кристиан, ему только два годика.

Кристиан закончил собирать деревянную железную дорогу, которую он купил Тедди на день рождения. Он попросил Барни с работы, чтобы тот добавил два самых маленьких двигателя на солярке, как у вертолета, который я подарила Кристиану несколько лет назад. Кажется Кристиан с нетерпением ждет восхода солнца. Полагаю это потому, что он сам хочет поиграть в железную дорогу. Рельсы покрывают большую часть каменного пола в нашем внутреннем дворике.

Завтра у нас будет семейный праздник для Теда. Придут Рэй и Хосе, и все Греи, включая новую кузину Теда — Аву, двухмесячную дочку Кейт и Элиота.

Я с нетерпением жду встречи с Кейт, хочу посмотреть, как материнство изменило ее.

Я наблюдаю, как солнце садится за полуостров Олимпик. Все так, как обещал Кристиан. Этот вид вызывает сейчас такое же радостное волнение, как впервые. Он просто ошеломляющий — закат над проливом. Кристиан заключает меня в объятия.

— Это и правда стоящий вид.