На Рио-де-Ла-Плате

— Да, негодяй, это мы! — ответил йербатеро. — Этот сеньор нас освободил, и теперь вам пора садиться в седло. Пора вам в ад. Нож я уже точу.

— Ну что, продолжаете игру? — спросил я.

— Да, так точно! — проскрежетал он.

— Но ведь у вас не осталось ни одной карты!

— В этом виновен только этот мерзавец, этот предатель!

С этими словами майор, прежде чем мы успели ему помешать, сделал пару шагов в сторону Педро Уйнаса и ногой изо всей силы заехал ему в живот. Индеец рухнул наземь. Он попытался подняться, чтобы отплатить обидчику, но снова упал. Похоже, он был серьезно ранен.

— Безумец! — набросился я на майора. — Вы у нас в руках, безоружны и обязаны полностью полагаться на нашу милость. Если вы не возьмете себе это в толк, то скоро раскаетесь!

— Я всажу этому негодяю нож в живот! — добавил Маурисио Монтесо. Тут же он выхватил у брата нож из-за пояса и направился к майору.

Теперь тот повернулся ко мне и сказал:

— Ну, ну, короче! Что вы собираетесь со мной сделать?

— Я, собственно, хотел передать вас правосудию, но теперь передумал. Я считаю, что…

— Нет! — прервал меня хозяин эстансии. — Мы арестуем его и отдадим под суд.

— Лучше вышвырнуть его, пусть катится на все четыре стороны! Он, конечно, уже не вернется. Что вы на это скажете, брат Иларио?

— Я думаю точно так же, как и вы, сеньор, — ответил монах.

— Хорошо! — повернулся я к майору. — Тогда послушайте, что я потребую от вас! Мы готовы вас выпустить, но ставим свои условия. Во-первых, отдайте краденых лошадей.

— Так и быть. Довольно с этим!

— Обещайте, что с рассветом переправитесь на плоту на другой берег реки.

— С превеликим удовольствием. Я готов сделать это сию минуту, чтобы только больше не видеть вас!

— Сделайте милость. Далее. Вы дадите расписку, в которой подтвердите, что с огромной радостью предоставили деньги хозяину алькерии в качестве компенсации за причиненный ущерб.

— Спешу и падаю! Да можно ли такое представить! А если я не соглашусь?

— Тогда поедете с нами.

— Caracho! Пишите! Я поставлю подпись. Еще что-нибудь вам нужно?

— Разумеется. Видите лежащего Педро Уйнаса. Вероятно, вы ранили его, и я потребую за это денежной компенсации.

— Вы в своем уме?

— Тогда оставайтесь в плену!

— Сеньор, если бы сейчас разверзлось небо и вас поразила молния, я бы немало этому обрадовался!

— В этом я совершенно уверен. К счастью, молнией вы не властны распоряжаться. Итак, хотите или не хотите?

— Сколько вы потребуете?

— Пятьсот бумажных талеров.

Майор хотел поторговаться, но я не уступал. Наконец он согласился, а я дополнил условие:

— Вы черкнете несколько строк, где сообщите, что сами передали ему эти деньги. Согласны на все эти условия?

— Да.

— Когда мы получим лошадей?

— Когда захотите, хоть сейчас.

— Я возражаю против этого. Чтобы забрать лошадей, нам волей-неволей придется приблизиться к вашим вероломным людям. Поэтому мы хотим получше подготовиться к встрече с ними.

— Стало быть, до тех пор вы намерены оставаться здесь?

— Да. Вероятно, брат Иларио еще раз отправится на полуостров Каймана, чтобы привести одного из ваших людей, которому вы сообщите, что между нами заключен мир. А сейчас вы сядете на мое место и напишете несколько строк под диктовку.

— Со связанными руками?

— Поскольку сидеть вы можете и со связанными ногами, — ответил я, — то вам их снова скрутят. Ну а руки мы вам завяжем повыше, только ослабим ремень на кистях, чтобы можно было писать.

Ему пришлось подсесть ко мне; его связали, как было сказано, и безо всяких возражений он написал все, что я ему продиктовал. Я взял у него из кармана деньги и передал их индейцу, который очень обрадовался этому. Радость его еще более возросла, она даже превратилась в подлинный восторг, когда хозяин эстансии вытащил двадцать золотых и протянул обещанную плату. Бедняга чувствовал сильную боль. Чтобы смягчить ее, добродушный хозяин пообещал предоставить индейцу место на эстансии.

Брат Иларио опять отправился на полуостров Каймана и привел с собой того самого человека, который уже побывал у нас. На этот раз мы не скрывали от него ничего, кроме местонахождения нашего убежища. Он смог переговорить с майором и узнал, каким образом нам удалось схватить офицера и освободить пленников. Через этого посредника майор приказал своим солдатам спокойно отдыхать, а наутро выполнить все распоряжения насчет лошадей, которые передаст им монах.

Когда визитер ушел, мы занялись приготовлениями ко сну. Майора снова связали. Мы могли теперь отдохнуть; Педро Уйнас с женой собирались нас охранять. Правда, сомкнуть глаза нам довелось довольно поздно. Ведь о стольких вещах надо было расспросить, разузнать…

Что касается молодого Хосе Монтесо, то он произвел на меня прекрасное впечатление. Героем, по-видимому, он не был, да и сам откровенно признавал, что, будучи пленником, испытывал немалый страх.

Тернерстик и я были последними, кто отправился спать: никак не могли наговориться.

Когда индеец разбудил нас, уже забрезжил рассвет. Майор спокойно лежал возле дерева и притворялся спящим. Но, очевидно, он не находил покоя. Надо было подумать, куда отвести лошадей. Ведь до того, как люди с болас уберутся отсюда, лошадей следовало спрятать. Майор, получив свободу, мог снова попробовать отобрать их у нас. Мы не боялись его людей, но никакие меры предосторожности не будут лишними.

Уйнас знал подходящее место и хотел нам его показать. Оно располагалось среди зарослей кустарника, там, откуда мы прибыли. Мы миновали хижину индейца и прошли еще немного. Шли друг за другом в полном молчании, и тут впереди послышалось фырканье лошадей.

Мы отступили за кусты и затаились. Появились йербатеро, посланные с деньгами на алькерию. С ними ехало еще восемь или девять человек. Оба гонца обрадовались встрече, поскольку не запомнили как следует дорогу через болото и не знали, как обстоят у нас дела. Быстрое их возвращение было легко объяснимо. На ближайшей асиенде они увидели свет и на несколько минут завернули туда. Там они встретили чужаков, которые приехали около часа назад и утром собирались отправиться дальше. К своей радости, они узнали, кто эти люди.