На роду написано

Он встал с кресла и пошёл из комнаты. Но у самой двери остановился, лицом повернувшись к женщине – её глаза с отчаянной мольбой смотрели на него. Максим увидел в этих глазах не только мольбу, но и слёзы.

– Эмуля, прости, мне сейчас никакой врач не поможет, потому что нервы на пределе. И я думаю, что меня в любой день могут посадить…

В преддверии октябрьских праздников уголовное дело вновь закрыли, причём с той же формулировкой: «за отсутствием в действиях Муханова состава преступления». Но Максим считал, что жалобщики на этом не успокоятся. Они поняли, что в уголовном деле есть слабое звено – это показания Зенина, который якобы не видел, что удары ему наносил Соколов.

Незаметно подошёл Новый 1982 год, который отметили с друзьями. Так же незаметно пролетели ещё два месяца. Сразу после 8 Марта Муханову позвонила пом. прокурора Чувырдина Зинаида Михайловна и попросила в два часа дня прийти к ней с паспортом. Максим подумал: «Значит, посадить хотят». Но решил проверить свою догадку.

– Сажать будете?

– Ну что вы так грубо: сажать. У меня к вам несколько вопросов.

– А паспорт для чего?

– На всякий случай.

«Вот сволочь! – Максим мысленно обругал Чувырдину. – Сказала бы правду, зачем темнить?»

Поскольку паспорт у него всегда был при себе, он позвонил Эмме и сказал, что его сегодня посадят. Она испуганно вскрикнула:

– Как!

Максим передал ей разговор с помощником прокурора.

– В общем, если в шесть вечера меня не будет дома, значит, я в КПЗ.

В два часа дня в куртке, полуботинках и спортивном костюме Максим был в кабинете у Чувырдиной. Она беглым взглядом окинула его.

– Максим Аркадьевич, паспорт у вас с собой?

Он подошёл к столу и оставил на нём свой паспорт. Чувырдина взяла его и, сказав: «Подождите, я скоро приду», – вышла из кабинета. Не прошло и минуты, как она вернулась.

– Максим Аркадьевич, зайдите к прокурору.

Ничего не сказав, Максим направился к городскому прокурору.

При виде Муханова тот встал из-за стола и, нахмурив рыжие брови, произнёс с металлом в голосе:

– Ну что, гражданин Муханов, погуляли? Теперь пора нести ответственность за своё преступление.

Услышав слово «гражданин», Максим понял: его арестовывают. Откуда ни возьмись, у двери появился милиционер с кобурой на правом боку.

– Уведите! – кивнув на Муханова, приказным тоном бросил прокурор.

Через шесть-семь минут Максим был в камере, а спустя ещё минут сорок его повели в комнату при КПЗ, где ждала Чувырдина Зинаида Михайловна.

– Садитесь, Муханов.

Он только пристроился на пластиковый табурет, как Чувырдина скороговоркой проговорила, что гражданин Муханов привлекается к уголовной ответственности по 102-й статье – умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (от 8 до 15 лет или «вышка» – самая тяжкая статья уголовного кодекса в РСФСР). Максим даже бровью не повёл, услышав, по какой статье его привлекают, поскольку готов был ко всему. С досадой подумал: «Напугать хотят. А может, команду своего начальства выполняют». Вспомнил слова военного прокурора, генерала: «…И если вас всё же осудят за умышленное убийство, то мой вам совет: пишите кассационные жалобы вплоть до Верховного суда СССР. А если надо, то и до Пленума Верховного суда, там вопрос обязательно решится в вашу пользу».

Когда Чувырдина попросила Муханова расписаться, что признаёт эту статью, он отказался.

– Муханов, вы человека убили.

Он парировал:

– Не я убивал, а Соколов.

– Но он не убил, а вы убили.

– Зинаида Михайловна, – желчно усмехнувшись, произнёс Максим, – всё это называется «сказка про белого бычка».

– В таком случае, Муханов, напишите, что частично признаёте.

– А какая разница, полностью или частично? Если я подпишу «частично», значит, признаю 102-ю статью. Нет, этого не будет.

Чувырдина и так и сяк пыталась убедить Муханова, чтобы частично признал, но всё было напрасно.

В конце концов, она раздражённо бросила:

– Тогда напишите, что от подписи отказываетесь.

– Это другой вопрос.

Наклонившись над столом, Максим подумал: «Нет, господа обвинители, меня голыми руками не возьмёте, я буду драться с вами не на жизнь, а на смерть. Если уж умирать, как говаривал мой отец, то не просто так, а с особым смыслом».

После того, как Муханов написал «от подписи отказываюсь», начался допрос. Немного погодя Максим попросил ознакомиться со своими же показаниями. И сразу предупредил:

– Если хоть одна моя мысль будет искажена, то в показаниях я расписываться не буду.

Прокурорша дала подследственному несколько исписанных листочков, где он быстро нашёл то, чего не говорил.

– Почему вы написали, – твёрдым голосом произнёс он, – что я взял доску с целью защиты Зенина, а Соколову умышленно нанёс удар по голове. Я разве говорил такое? Эти показания я не буду подписывать.

Прокурорша недовольно качнула головой:

– Строптивый вы человек, Муханов. В таком случае так сделаем: я вам письменно буду задавать вопросы, а вы под каждым моим вопросом будете писать ответ.

– Этот вариант годится.

Чувырдина стала писать вопросы, Муханов письменно отвечал.

Вдруг она остановилась, обратившись к Максиму:

– У вас, Муханов, почерк неразборчивый, поэтому предлагаю: я пишу вопросы и я же пишу ответы.

– В таком случае я буду внимательно читать каждый вопрос и ответ.

– Это ваше право.

С этой минуты прокурорша писала, а Муханов вчитывался в каждый свой ответ, в каждое слово. Он уже знал, как правоохранители могут исказить смысл сказанного. Например, следователь милиции Охотенко написал, что он, Муханов, взял доску с целью защиты Зенина, а Соколова якобы умышленно ударил по голове. И Чувырдина поначалу эти же слова внесла в протокол, возможно, рассчитывая, что Муханов будет в шоке от 102-й статьи, поэтому растеряется, проглядит…

На следующий день Чувырдина пришла в допросную комнату в девять утра, где снова началось «развлечение»: вопросы – ответы. В конце рабочего дня между подследственным и помощником прокурора произошёл, можно сказать, дружеский диалог.

Чувырдина только собралась уходить, сложив исписанные листочки в папку, как Максим с интересом спросил:

– Зинаида Михайловна, почему вы взялись за это дело? Если его дважды закрывали за отсутствием в моих действиях состава преступления. Или как: закон что дышло, куда повернул, так и вышло?

– В моей практике, Муханов, а я, слава богу, работаю не один десяток лет, не закрывали ни одного уголовного дела за умышленное убийство.

– Значит, что: ваши коллеги непрофессионально сработали?

– Все ошибаются… А за убийство надо нести уголовную ответственность. Какую? Это другой вопрос. Но пусть это суд решает, как вы поступили: в состоянии необходимой обороны или нет. Наша же задача, Муханов, довести уголовное дело до суда.

Спустя две недели Муханова отправили в следственный изолятор – в народе это учреждение именуется ненавистным словом «тюрьма».