На руинах Мальрока
Шрифт:
— Интересные у инквизиции способы заработка.
— Свою выгоду никто не упустит, а уж эти стервятники и подавно. Не так ли, Цавус? Молчишь? Дан — вы, кажется, о чем-то хотели побеседовать с нашим другом?
— Я человек ранимый — еще не оправился от разговора с его слугой. Цавус: знаете, что я сделал с этим стариком? Для начала выколол ему глаза и насыпал в них соли. Потом нарисовал у него на груди крест — раскаленной кочергой. Потом...
— Дан, умоляю — не портите своими неаппетитными рассказами красоту момента. Вино здесь недурственное — не надо мешать прочувствовать букет.
— Ладно — не буду. Цавус — ваш слуга до сих пор жив. Я ведь не убийца. Я спросил его всего лишь один раз — один маленький вопрос задал. И что он мне ответил? Он ответил: "Не знаю".
Вытащив из пасти гада импровизированный кляп, злобно прошипел в лицо:
— Где Зеленый?!
Завидев в глазах инквизитора явное непонимание, уточнил:
— Где мой попугай?
— Птица? — без особого страха, но с долей растерянности уточнил Цавус. — Птицу вашу герцог Шабен забрал.
— Надо же — сам герцог забрал! И что же мой попугай там делает?! У герцога?!
— Сэр страж — я не могу знать, чем он сейчас занимается. Последний раз, когда я его видел, он сидел в клетке, в карете герцога — тот направлялся к себе во дворец. Нам птица ни к чему, поэтому я не возражал против того, что он ее забрал.
— Сэр страж?! Так я больше не изменник рода человеческого?! В подвале вы ко мне несколько по-другому обращались.
Инквизитор хмыкнул, не проявляя ни малейшего страха. А ведь тон мой предельно угрожающий. Невозмутимость мерзавца начала раздражать — может и в самом деле кочергу достать, и начать говорить всерьез? Идея отличная — руки чешутся: я и без того зол до точки кипения, а он еще и провоцирует.
— Сэр страж — ну зачем вспоминать тот подвал. Вы неглупый человек, я тоже не дурак — оба понимаем, что ситуация сейчас несколько другая. Обстановка изменилась.
— При чем здесь обстановка? Вы ведь оплот веры — на вас не должны влиять внешние обстоятельства. В том подвале я был исчадием ада, а здесь вы со мной беседуете, будто с наследным принцем. И ни малейших следов религиозного фанатизма в ваших глазах не замечаю: меня это поражает больше всего. Такое впечатление, что пытал меня ваш близнец — совершенно разные люди.
И впрямь другой человек — даже болезненная желтизна почти сошла. Бодрячком инквизитор держится, несмотря на сложность ситуации. На фанатика вообще не похож: предельно прагматичный человек. И не боится меня ни капельки... вот ведь скотина.
Надо было сразу убивать — как только увидел. А теперь чуть ли не стесняюсь, безоружного и беспомощного резать. Не маньяк я — если не считать Йены и тех перерожденных, которых у брода убил, на человека руку не поднимал никогда. Но их трудно причислить к роду человеческому.
Убил бы, и что дальше? Кто кроме него может рассказать, где искать Зеленого?!
А резать все равно придется — в живых такого врага оставлять нельзя...
— Сэр страж — у меня нет брата-близнеца. Понимаете, там, в подвале — это была просто работа. Живой страж в такой пикантной ситуации удача для нашего ордена неслыханная — я не мог не использовать это. Думаете, мне приятно было? Да расскажи вы секреты полуденных, я бы немедленно все прекратил. Лучшая еда, лучший врач города — все для вас сделать готов был. Я же не виноват, что вы решили запираться до конца! Здесь позиции нашего ордена не слишком сильны, так что время работало против меня, вот и пришлось идти на крайние меры. Прошу прощения, что так с ногами вашими обошлись, но все не настолько страшно как кажется. Винты до конца не закручивали — через пару месяцев все бы зажило. С годик похромать, и все — можно забыть. А вам и года не понадобилось — скачете, будто жеребец молодой. Знаете — там, в подвале, я подумал было, что вы и впрямь тайну стражей не знаете, и вообще...
Но нет — не прав был! Только страж, причем далеко не последний страж, может за день переломы излечить и не выдать тайну под такими пытками. Восхищен вами и горжусь знакомством — вы очень непростой человек, и, подозреваю, не последний страж в вашей иерархии. Совсем юны, а столько достигли. Мне право жаль, что вам пришлось столько выстрадать. Не стоило запираться и молчать — вы ведь нам попросту выбора не оставили.Ну и фрукт этот Цавус — меня выставляет виноватым в том, что меня же пришлось пытать! Э нет — надо срочно его заткнуть, а то епископ уже на массивную вазу поглядывает, явно намереваясь разбить ее об инквизиторскую голову. Рано убивать — он еще ничего не рассказал толком.
— Не уклоняйтесь от темы — мы говорили о Зеленом.
— Но я же ответил: он у герцога Шабена. Не знаю, зачем ему понадобилась птица — об этом меня спрашивать бесполезно. Оружие ваше, кстати, здесь: сохранил — будто догадывался, что пожалуете за вещами. Меч, которым вы наследника Мальрока убили, вон за той портьерой, рядом с вашей кольчугой подвешен. Кольчугу, кстати, мы заштопали у местного кузнеца; меч наточили там же — вы его о сталь немного иззубрили. А вон в том шкафу ваш самострел — его даже чинить не потребовалось. Сами убедитесь: все в полном порядке — можете забирать.
— Самострел? Вы же его называли нечистым оружием, а теперь забрать предлагаете?
Инквизитор досадливо скривился, изображая из себя помесь оскорбленной добродетели и разоблаченного жулика:
— Сэр страж — ну что вы право! Все время только и норовите старое помянуть, причем исключительно нехорошее. Заметьте — я вам во всем помогаю, все рассказываю, даже ничего не требуя взамен. Стоит ли помнить плохое? Я вот уже простил вам неаккуратную работу с кандалами и лицо разбитое — умный человек от таких мелочей в ярость не впадает. А вы тоже неглупы — прекратите, пожалуйста, все это. Мы может и не друзья, но кто знает... Уж уважаю я вас с первого мгновения нашего знакомства.
— Вы не в той ситуации, чтобы требовать. А насчет нашего знакомства... я тоже помню первое мгновение. С того самого мгновения мечтал о том, что с вами сделаю, когда поймаю. Список получился длинный, и ничего приятного в нем нет.
— Дан — ну зачем вы диспут устроили? Прикончить его надо, и все — про птицу он уже рассказал.
— Господин епископ — и вы туда же. Нехорошо...
— Господин? — хмыкнул Конфидус. — Обычно вы меня по-другому называли. "Безбожная тварь" — самое мягкое, что вспоминается. Даже не пытайтесь действовать на меня такой простенькой лестью — не подействует. Я и мои братья по вере натерпелись от вас столько, что всеми сокровищами мира этот счет не оплатить. Вы живы только потому, что я еще не придумал, что с вами сделаю.
— Вам не надоело угрожать? И вы, и сэр страж делаете одну большую ошибку: угрожать надо уметь — ведь это целое искусство. А вы пошло пугаете унылыми сказочками про выколотые глаза, считая, что я как дурак поверю, будто вы способны покалечить старого слугу. Обижаете такими мыслями. Я-то прекрасно понимаю — жив и не искалечен только из-за того, что вы опасаетесь не получить ответы на свои вопросы. Понимаю, что в живых оставлять меня вы, мягко говоря, не стремитесь, и вопрос здесь даже не в мести, но это можно обсудить и, в результате, получить взаимную выгоду. Так что давайте поговорим как нормальные люди — без всего этого.
— Ты нам условия не ставь... Хорек, — берясь за другую книгу, буркнул епископ.
— А я и не ставлю — сама жизнь ставит. Сейчас да — вы в выигрышном положении. Я в вашей власти. Допустим, убьете меня. И что дальше? В городе переполох — вы должно быть знаете, что там почему-то тюрьма горит и беглые разбойники носятся по улицам. Стражники и солдаты на каждом углу. Вы уверены, что сумеете избежать встречи с ними? Отсидеться в нашей башне не получится — к утру вернутся мои братья. Их дюжина, и все при оружии. Я не сомневаюсь, что вы оба отличные воины, но братья мои тоже не девчонки с виноградников, и в любом случае шума не избежать. А на шум много кто примчится. Зачем вам это надо?