На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927

После этого он захватил цитадель, откуда Али-паша удалился на остров, который был местом летнего отдыха горожан. Али-паша получил от Хуршида Ахмед-паши обещание, что его жизнь будет сохранена, но преемник Хуршида Махмуд Драмали-паша нарушил это обещание, которое, как он утверждал, связывало его по рукам и ногам. 5 февраля 1822 года он посетил Али-пашу в небольшом женском монастыре на острове и убил его ударом кинжала в сердце. Однако автору этой книги показали следы пуль, которые, согласно местному преданию, остались от выстрелов солдат, убивших «старого льва», стреляя через деревянную дверь. Так в центре прекрасного озера в возрасте 72 лет погиб талантливый, но беспринципный тиран, который видел смерть многих своих жертв. Романтическая поэма связывает его кончину с тем, что в водах этого озера утонула прекрасная девушка Евфросинья.

Голову старого паши вместе с головами трех его сыновей и внука привезли в Стамбул и выставили на всеобщее обозрение, а потом похоронили за воротами Селимбрия. Гробница на утесе, который высится над озером в Янине, и греческая надпись за затвором шлюза сохраняют в его резиденции память об одном из тех албанцев, слава которых разнеслась далеко за горами их дикой родины.

Если смерть Али-паши продемонстрировала европейским государственным мужам усиление власти султана в Эпире, то после другого события греки обрели симпатии всего цивилизованного мира. Из всех островов архипелага в Эгейском море самым богатым и наиболее спокойным был Хиос, знаменитые мастиковые деревья которого находились во владении султанских жен. Жители Хиоса были богаты и миролюбивы. Они вовсе не собирались рисковать своими жизнями и владениями ради сомнительного дела революции. Из-за этого они сильно упали в глазах других греков, не приобретя взамен симпатии турок. Не обращая внимания на явно выраженное желание жителей Хиоса воздержаться от действий, направленных против султана, ибо они вовсе не желали быть спасенными от тирании, которая им совсем не мешала, хиосец по имени Бурниас, когда-то служивший во французской армии, и авантюрист с остроса Самос Ликургос Логофетес, который на своем острове сделался чем-то вроде диктатора, в марте 1822 года высадили свои войска на Хиосе и оккупировали его столицу. После этого капудан-паша Кара-Али [23] отправил на этот остров большую армию; турки захватили город и вырезали в нем всех греков, которые попались им под руку. Только желание сохранить сады с мастиковыми деревьями заставило капудан-пашу предложить помилование тем, кто сумел уцелеть.

23

Кара-Али – командующий военно-морским флотом Османской империи.

Два негодяя, поднявшие неудачное восстание, бежали с острова, где дымящиеся развалины сорока шести деревень, разрушенный город и горы трупов свидетельствовали о провале их авантюры. Тысячи жителей Хиоса были увезены с острова в качестве рабов; тысячи других бежали и превратились в нищих, умолявших подать им милостыню, ибо они не могли купить себе хлеба. Страдания хиосцев вызвали у их соотечественников желание отомстить, и к опустошенному острову направился флот, которым командовал Андрей Мяулис, храбрый моряк с острова Идра (Гидра), который прервал свой заслуженный в тяжелых боях отдых, чтобы помочь соотечественникам. Ночью 18 июня, когда капудан-паша праздновал Ураза-байрам, молодой моряк с острова Псара по имени Константин Канарис направил к судну турецкого адмирала свой горящий брандер. Флагман турецкого флота загорелся и взорвался; погибла почти вся его команда. Увидев это, капитаны других кораблей обрубили в панике якорные канаты и бежали. Зато их соотечественники на острове отомстили за смерть адмирала, которого привезли на берег, где он и умер. Они разграбили все уцелевшие в прежних боях деревни и вырубили мастиковые деревья.

Этот акт возмездия завершил разгром самых богатых греческих островов; было подсчитано, что из 115 тысяч христиан, населявших Хиос еще в апреле, до августа дожили лишь 1800 человек! 23 тысячи было убито, 47 тысяч продано в рабство, а другие рассеялись по разным частям эллинского мира.

Уничтожение Хиоса стало благом для острова Сирос, ибо беглецы с Хиоса основали на этом острове новый православный город и создали производство восточных сладостей, на которые Сирос имел монополию. В 1825 году новый город получил название Гермополис (Эрмуполис) в честь бога торговли Гермеса. Главным делом трудолюбивых переселенцев была торговля.

Весной 1822 года султан, овладевший к тому времени Фессалией и Яниной, приказал начать покорение Греции одновременно с востока и запада. Но еще до того, как Махмуд-паша Драмали, которому было поручено командовать западной армией, начал боевые действия, турки, державшие до этого в своих руках Акрополь в Афинах, сдались. 21 июня была подписана капитуляция; вторая статья этого договора гарантировала сохранение жизни гарнизону, однако слухи о наступлении Махмуда Драмали вызвали в Афинах панику. Многие, как и в старину, бежали на остров Саламин, а солдаты напали на афинских турок и вырезали несколько сотен; другим удалось спастись благодаря тому, что консулы проявили храбрость, а в порту появились два французских военных корабля.

Анархию, царившую в городе, удалось победить лишь после того, как Одиссеос занял Акрополь. Здесь до 1888 года еще сохранялся бастион, который он построил, чтобы защитить древнюю клепсидру и обеспечить своих воинов водой. Имя этого революционного лидера с тех пор ассоциировалось с этой священной горой.

А тем временем Махмуд Драмали с большой помпой вошел в Морею. Это было сделано при таких обстоятельствах, что все вспомнили о турецком походе столетней давности, целью которого было отбить это венецианское владение. Акрокоринф (акрополь Коринфа) был оставлен гарнизоном, и турецкий командующий сумел дойти до самого Аргоса, но болезни и отсутствие фуража заставили его вернуться на перешеек.

Греками командовал прославленный вождь иррегулярных войск Теодор Колокотронис, которому в начале революции уже исполнилось 51 год. Воспитанный в спартанском духе в Майне (Мани) на юге Пелопоннеса, куда его отец бежал от турок из Каритены в центральной части Пелопоннеса, где он родился, Теодор служил партизаном, пока земля в Морее не стала гореть у него под ногами. Во времена Республики Семи Островов он бежал на остров Закинф и принял участие в последней Русско-турецкой войне в качестве пирата. Когда англичане отбили у французов Закинф, он поступил на службу английскому правительству и помогал англичанам захватить остров Айия-Мавра (Лефкас). После этого он занимался торговлей скотом, но тут до него дошли слухи о революции; вернувшись с острова Закинф на Майну (Мани), он стал свидетелем падения Каламаты. Опыт Колокотрониса, который он приобрел в предыдущих войнах, в сочетании с природным здравым смыслом помог ему занять первое место среди военных лидеров. Он носил шлем с плюмажем, который знали все, кто путешествовал по Греции; этот шлем придавал ему живописный вид. Из всех вождей войны за независимость он по-прежнему был самым популярным, а его статуи в Афинах и в Науфлионе напоминают нам о том восхищении, которое вызывают у греческого народа приключения и служба на благо родной страны.

Но на этот раз слава великой победы досталась его племяннику Никите. На перевале Дервенакия, по которому теперь проходит железная дорога из Коринфа в Аргос, Никита наткнулся на турецкий авангард, и его личная доблесть завоевала ему славу «пожирателя турок». Сам Махмуд-паша Драмали с остатком своего войска тоже потерпел поражение и умер в Коринфе еще до конца года. Так позорно провалилось большое турецкое вторжение в Морею 1822 года.

Однако на западе, где командовал Маврокордатос, греки достигли меньшего успеха. 16 июля греки и корпус филэллинов, сформированный двумя месяцами ранее, были разгромлены при Петре, в 3 км выше знаменитого моста в Арте. Причиной тому стала измена местного вождя. Филэллины, многие из которых были закаленными в боях бойцами, после героического сопротивления были изрублены в куски. В тот же самый день неподалеку от гавани Фанари в Эпире, желая помочь сулиотам, погиб брат бея Майны (Манн) Кирьякулис Мавромихалис. Оба этих поражения заставили фил эллинов капитулировать, и они вернулись на Ионические острова, где охваченные ужасом крестьяне Акарнании пытались найти убежище под британским протекторатом.

Однако самый знаменитый из сулиотов Марко Боцарис продолжал сражаться и погиб за греческое дело на континенте. Так, избавившись от опасности нападения со стороны сулиотов, Омер Врионес (Омер-паша Вриони, Омер-Врионе, Омер-бей), ставший пашой Янины после Али-паши, смог наконец двинуться на юг и осадить Месолонгион. Но первая осада этого города не принесла успеха, а на другой стороне Греции в конце года капитулировал турецкий гарнизон Нафплиона, который спасло вмешательство британского филэллина капитана Гамильтона. На Крите, однако, второй год восстания сложился для христиан неудачно. Ипсиланти по просьбе жителей Крита в конце 1821 года послал туда русского грека, который называл себя Михаилом Комнином Афентульефом и хвастался своим происхождением от византийских императоров. Он называл себя лидером и представителем греков, живущих на Крите. Однако дипломат, не умеющий воевать, – это не тот человек, который мог бы справиться с неуправляемым населением острова. Рослые воины Крита с презрением смотрели на этого невысокого прихрамывающего человека, называвшего себя «генералиссимусом и управителем Крита».

Еще больше ослабило дело христиан убийство Антония Мелидониса, одного из самых успешных его лидеров. Он погиб от руки сфакиотского вождя, который жестоко ему завидовал. Греческое правительство отправило на Крит нового организатора, но, пока он осваивался, в залив Суда вошел флот египтян. Сфакиоты, начавшие восстание, были полны решимости руководить им, и потомку дома Комнинов, «оказавшемуся между тигром и пантерой», пришлось бежать на Мальту. Вместо него приехал Манолис Томбазис, представитель хорошо известной семьи с острова Идра. Его называли гармостесом (или комиссионером); так стали именовать губернатора большого греческого острова, это слово было уже хорошо знакомо жителям Ионических островов.

К тому времени первый срок Национальной ассамблеи закончился, и новая ассамблея собралась в Астросе, расположенном на берегу залива Арголикос, в начале 1823 года. Введя несколько поправок в конституцию Эпидавра, депутаты выбрали новый исполнительный совет из пяти депутатов. Президентом его стал Петро-бей, а Маврокордатос – государственным секретарем. Ипсиланти вообще не получил никакого поста.

К сожалению, дискуссии в Астросе только усилили разногласия между партией примасов, лидером которой был Петро-бей, и военной партией, возглавляемой Колокотронисом, а местные и личные раздоры в рядах обеих партий продемонстрировали, что человеческая натура со времен Древней Греции изменилась столь же мало, как и рельеф местности. Всем становилось ясно, что единственным подходящим кандидатом на пост главы греческого государства может быть лишь иностранный принц, ибо ни один грек не согласится признать своим сувереном кого-нибудь из соотечественников. Взоры людей уже начали обращаться к Саксен-Кобургскому дому, специальностью которого было снабжать королями любую страну с любой религией. Более того, стало очевидным, что общественное мнение Западной Европы в конце концов заставит правительства своих стран обратить внимание на требования греков. Греческий комитет был создан в Лондоне, а его филиалы – в Германии и Швейцарии. Веронский конгресс мог, конечно, отказаться принять греческих депутатов, но Джордж Каннинг, которому Кастельро передал свой пост министра иностранных дел Англии, был известен своими симпатиями к филэллинам. Он признавал, что Греция находится в состоянии войны, и отдал остров Каламос, один из Ионических островов, в распоряжение беженцев. Строгие меры Томаса Мейтленда не помешали жителям Ионических островов проявлять сочувствие к своим соотечественникам на континенте; но нарушение нейтралитета островов Сериго (Китира), Занте (Закинф) и Итаки подверглось суровому наказанию, а последовавшая за этим казнь нескольких жителей Ионических островов привела к тому, что британский протекторат перестал быть популярным.