На ржевских берегах
Шрифт:
Стас забрался во чрево «тридцатьчетверки», где было ужасно тесно, воняло железом, потом и гарью. Парень, согнувшись в три погибели, с трудом разместился на каких-то ящиках.
Для него происходящее начинало казаться каким-то бредовым кошмаром, дурным сном, от которого он вот-вот проснётся, и на деле окажется, что он просто перебрал пива или получил солнечный удар. Но спасительного «возрождения к жизни» не происходило: покачивающийся на дорожных ямах танк, тяжелый запах, холод – все эти ощущения мертвой хваткой вцепились в Стаса и никак не желали отпускать. Обитатели боевой машины будто сошли с экранов старых кинохроник: потертые гимнастерки, сосредоточенные лица, чумазые от порохового дыма, дизельной копоти и машинного масла. Это были самые настоящие солдаты Красной Армии. Что вместе с остальными вполне очевидными фактами
многое объясняло. По всему выходило, что они – Стас, Лёха и Вика – каким-то непостижимым образом заблудились во времени. Но если это так… Дальнейшие размышления Стаса прервал какой-то звук, похожий на вой. Потом раздался мощный взрыв – где-то совсем рядом! Потом ещё один и ещё. Стас вжался в ящики, стараясь глубже зарыться в накинутую на него плащ-палатку, будто это могло как-то его спасти.«Бомбит нас, сволочь! – зло крикнул Михалыч невидимому противнику. – Принесло ж тебя нелегкая! – Потом повернулся к Стасу и весело подмигнул. – Ничего, прорвемся! Он один всего…»
Внезапный удар прервал его на полуслове, тяжеленный танк тряхнуло и подкинуло, словно спичечный коробок. Раздался чей-то ужасный, душераздирающий крик. Стас запутался в плаще, его швырнуло в сторону… Всё тело пронзила резкая боль, в голове зашумело, а в нос ударила смесь запахов солярки и паленого мяса. Ещё несколько секунд Стас цеплялся за право испытывать хотя бы эти ощущения, пусть неприятные, но всё-таки связывающие его тонкой ниточкой с новой реальностью. Через мгновение эта ниточка оборвалась.
Конец ознакомительного фрагмента.