На серебряной планете (Лунная трилогия - 1)

Те трое все еще не вернулись и, видимо, уже никогда не вернутся. Поэтому больше ждать я не стану. Впрочем, все так подавлены моим отъездом, что о них даже не думают. Только Ян вспомнил сегодня на восходе солнца их имена и добавил:

– Их ждала беда, потому что они отправились не спросив совета у Старого Человека.

В ответ ему послышался плач собравшихся вокруг него людей

– Теперь уже некого будет спрашивать!
– слышались прерываемые рыданиями слова...

По-моему, эти люди меня любят. Удивительное открытие - в эту прощальную минуту... Но все равно! Время в дорогу!

В пути, на Равнине Озер.

Я облегченно вздыхаю в эту минуту при мысли, что моя лунная жизнь уже лежит позади, а впереди меня ждет краткое пребывание в Полярной Стране, первом нашем пристанище на Луне, а потом смерть перед лицом Земли, моей любимой планеты.

Теперь мне все кажется сном - моя прошедшая жизнь и эти люди, оставшиеся там, над морем - все исчезает в серебристой сонной мгле, сквозь которую виден только сияющий диск Земли.

Я потерял всякое терпение и так стремлюсь скорее увидеть Землю, что не могу унять свою тоску. Уже ночь, а сон бежит от меня. Я пытаюсь скоротать долгие часы, делая эти записи.

Мы остановились на ночь там, где когда-то Петр нашел первую нефтяную скважину. Сколько лет прошло с того времени! И снова мои мысли невольно обращаются в прошлое, которое осталось далеко позади. Перед моими глазами встают мои товарищи и Марта, их дети, которые тоже мертвы...

Ах, надо гнать прочь эти воспоминания, которые только расстраивают меня, когда мне нужно собрать все свои силы, чтобы добраться туда, где я смогу увидеть Землю!

Я так рвался отправиться в это путешествие, но должен признаться, что последние минуты прощания были мне тяжелы. Удивительная вещь все-таки человеческое сердце и крепка сила привычки. Видимо, можно привыкнуть и к тюремной решетке.

В последнее утро, едва я закончил предыдущую запись в дневнике, заметил собравшийся перед моим домом весь здешний народ. Они стояли молча, мрачные и печальные, и ждали. Я пересчитал их из окна; были все, за исключением тех трех. Автомобиль стоял наготове...

Я оглянулся назад, на те стены, в которых провел более пятидесяти лет, и, не желая, чтобы этот дом когда-нибудь послужил предметом идолопоклонства как "место пребывания Старого Человека", я собственноручно поджег его вместе со всем, что в нем еще оставалось, чем я некогда пользовался, и вышел к толпе... Яркое пламя выплеснулось за мной через двери и окна.

Это был мой погребальный костер.

Приглушенные крики вырвались из уст собравшихся, когда я встал перед ними. Они смотрели на горящий дом и на меня, но никто не двинулся с места, чтобы потушить пожар: они чувствовали, что я этого не хочу... Все стояли молча.

– Сегодня я в последний раз нахожусь среди вас,- начал я, чтобы что-то сказать, потому что в этой тишине, нарушаемой только треском огня, меня охватила грусть.

– Я ухожу от вас,- продолжил я,- в страну, в которую уже давно собирался уйти. Сомневаюсь, что когда-нибудь еще вернусь сюда, но вы, если захотите, сможете там меня навещать, пока я не умру...

Карлики молча смотрели на пылающий дом и на меня, у некоторых в глазах были слезы.

Я глубоко вздохнул, потому что на сердце у меня легла какая-то тяжесть.

– Вы все выросли на моих глазах,- начал я снова, с трудом подыскивая слова,- были со мной до этой минуты, но с этих пор вы будете жить одни и со всем справляться сами. Помните, что вы люди, помните об этом!

Голос у меня сломался.

– Я дал вам знания, не забывайте о них! Оставляю вам книгу, Священную книгу, привезенную с Земли, где говорится о сотворении мира, о предназначении человека, читайте ее почаще и живите, как положено.

Я снова замолчал, понимая, что говорю вещи банальные и бесполезные.

Тогда одна молодая женщина выступила из толпы и обратилась ко мне:

– Старый Человек, прежде чем ты уйдешь, скажи, разве это хорошо, что муж бьет жену?

Эти слова как будто прервали какую-то преграду. В одну минуту меня обступил рой женщин, которые жалобно спрашивали:

– Старый Человек, скажи, разве хорошо, что старший брат заставляет младшего трудиться из последних сил, если тот слабее?

– Скажи, разве дети имеют право выгонять родителей из дома, который они сами построили?

– Скажи, разве правильно, что кто-то один говорит: это мои поля - и не позволяет другим собирать с них урожай'

– Разве правильно, когда один у другого отнимает жену'

– Или портит инструменты?

– Или мстит за причиненный вред?

– Или обманывает для собственной выгоды?

– Скажи, разве это правильно'

– Скажи, прежде чем ты уйдешь, потому что и ты, и книги учат не делать этого, а между тем все это ежедневно происходит вокруг нас!

Страшная боль сжала мне сердце. Покидая этот народец, я уже ясно видел, какими путями пойдет его дальнейшее развитие Много доброты человеческой потеряли мы по дороге на Луну, но зло пришло сюда с Земли вместе с нами!

– Это плохо!
– сказал я наконец.- Если у меня под носом происходят такие вещи, что же будет, когда я уйду?

– Так зачем же ты уходишь?
– прозвучало в ответ.

Это был такой простой и одновременно страшный вопрос, что я опустил голову, как виноватый, не зная, что сказать в ответ Почему я ухожу?

В тишине был слышен только треск огня и приглушенный далекий гул вулкана.

Люди снова стояли молча. Видимо, они поняли то, что и я ощущал в эти минуты: отъезд мой неизбежен и неотвратим, так назначено судьбой и сопротивляться ей бессмысленно.

– Может быть, я еще когда-нибудь вернусь к вам. Живите в мире и согласии,- сказал я, зная, что обманываю их и себя.

– Не вернешься!
– отозвалась молчащая до сих пор Ада. Потом она повернулась лицом к собравшимся и добавила взволнованным голосом:

– Старый Человек нас покидает!

Было что-то страшное в этом крике, который заставил задрожать всех собравшихся.

– Так должно быть!
– глухо сказал я.

Часом позже я уже находился в автомобиле вместе с Адой и ее племянниками, мы взяли курс на север...

Четвертый лунный день мы уже в пути. Солнце, взошедшее сегодня утром, уже не пошло вверх, а остановилось на горизонте, почти скользя по нему, едва поднявшись над линией гор на юго-востоке. Это знак того, что мы приближаемся к цели нашего путешествия. На севере передо мной вздымалась горная цепь, я уже различал невооруженным глазом вечно залитые солнцем вершины и ущелье между ними, как бы ворота в котловину, находящуюся на полюсе.

Сердце у меня бьется...

У сегодняшнего дня не будет конца, потому что в ту минуту, когда солнце должно будет зайти, мы будем уже на полюсе, в стране вечного света, где каждый час одновременно происходит и восход, и заход, и полдень, и полночь для разных меридианов, которые сходятся там под нашими ногами.