На шаг сзади

– Можно сказать и так, – буркнул Валландер. – Позвольте вернуться к этому разговору позже. И пусть Сёренсен сразу позвонит в Истадскую полицию, когда вернется.

– Я передам. Как вы сказали, ваша фамилия – Валландер?

– Курт Валландер.

Он положил телефон на стол. Значит, Лена Норман была в Копенгагене. Одна или с кем-то?

Вернулся Мартинссон.

– Бернсё находится в Эстергётланде, – сказал он. – Еще точнее – в Грютских шхерах. А еще один остров с таким же названием есть у берега Норрланда. Но это скорее не остров, а отмель.

Валландер рассказал о разговоре с прокатной фирмой.

– Значит, надо поговорить с родителями Лены Норман.

– Лучше бы выждать несколько дней, – задумчиво сказал Валландер, – но, боюсь, мы не можем себе это позволить.

Они замолчали. Оба понимали, насколько жестоко тревожить убитых горем родителей.

Снизу послышался звук открываемой двери. Они переглянулись – не Иса ли? – и бросились к лестнице. Но это был Лундгрен, он стоял у дверей в своем комбинезоне. Увидев их, он сбросил сапоги и стал подниматься по лестнице.

– Иса? – спросил Валландер. – Она позвонила?

– Нет, – сказал Лундберг, – не позвонила. Я вообще-то не хотел вам мешать. Только вы говорили там что-то… там, у дома. Насчет того, что я звонил и спрашивал, как Иса себя чувствует.

Валландер решил, что Лундберг почему-то стесняется своего звонка в больницу. Или возможно, считает, что он не должен был этого делать.

– Да нет, это совершенно естественно, что вы позвонили.

Лундберг глядел на него с видимым беспокойством:

– Но я никуда не звонил! Ни я, ни жена. Ни в какую больницу мы не звонили и ничего не спрашивали. Хотя, конечно, следовало бы позвонить.

Валландер и Мартинссон уставились друг на друга.

– Не звонили?

– Нет.

– И жена не звонила?

– Нет. Ни я, ни она.

– Может быть, есть еще какой-нибудь Лундберг?

– Кто бы это мог быть?

Валландер внимательно смотрел на стоявшего перед ним крестьянина. Зачем ему врать? Значит, был кто-то еще, кто знает, что Иса поддерживает связь с Лундбергами. Знает, что она в больнице. И что этот неведомый персонаж хотел выяснить? Выздоравливает ли Иса? Или может быть, уже умерла?

– Ничего не понимаю, – сказал Лундберг. – Кто мог позвонить и сказать, что он – это я?

– А вы, наверное, смогли бы сами ответить на этот вопрос, – сказал Валландер. – Кто знал, что Иса к вам заходит, когда у нее трения с родителями?

– Считайте, все в поселке знали, – сказал Лундберг. – Но вот кто мог воспользоваться моим именем… ума не приложу.

– Наверное, многие видели «скорую помощь», – заметил Мартинссон. – Вам никто не звонил и не спрашивал, что случилось?

– Карин Перссон, – вспомнил Лундберг, – вот кто звонил – Карин Перссон. У нее хутор подальше, в логу у шоссе. Любопытная, как муха. Всюду нос сунет. Но позвонить в больницу, словно это я… да у нее и голос тонкий. За мужика не сойдет.

– Кто еще?

– Оке Нильссон заехал после работы. Котлеты привез. Ну, мы ему рассказали. Но он Ису-то даже и не знал, чего ему звонить в больницу.

– Больше никто?

– Почтальон приходил, принес перевод. Оказалось, мы выиграли три сотни в Бинго. Спросил, где Эденгрены. Ну, мы сказали, что Иса в больнице. Но зачем ему туда звонить?

– И все? Может быть, кто-то еще?

– Нет. Больше никто.

– Хорошо, что мы это выяснили, – сказал Валландер, намекая, что разговор окончен. Лундберг спустился по лестнице, сунул ноги в сапоги и ушел.

– Я сегодня ездил туда, в лес, – сказал Валландер, – и мне показалось, что за мной кто-то следит. В темноте, незаметно. Скорее всего, просто воображение разыгралось, но полной уверенности нет. Во всяком случае, я вызвал Эдмундссона с его собакой. Что, если за нами кто-то следит?

– Я точно знаю, что сказал бы Сведберг по этому поводу.

Валландер ошарашенно поглядел на него:

– Сведберг?

– Сведберг иногда рассказывал про своих индейцев. Помню, мы как-то с ним наблюдали за паромным терминалом… это было, по-моему, в восемьдесят восьмом году, ранней весной. Была какая-то афера с контрабандой, если ты помнишь. Сидим мы в машине, и, чтобы не заснуть, Сведберг травил всякие истории про индейцев. Мне запомнилось, как индейцы проверяют, не следит ли кто за ними. Надо остановиться. Надо знать, когда остановиться, спрятаться и подождать того, кто идет по твоему следу.

– И что сказал Сведберг?

– Что нам тоже иногда полезно остановиться и оглянуться.

– И кого мы увидим?

– Того, кто там есть, а быть не должно.

Валландер задумался.

– То есть в нашем случае это означает, что надо организовать наблюдение за домом. На тот предмет, если кому-то взбредет в голову сделать то же, что и мы – порыться в Исиных вещах. Это ты имел в виду?

– Примерно.

– Давай без «примерно». Это или не это?

– Я говорил только о том, что сказал бы Сведберг, – обиделся Мартинссон.

Валландер понял, насколько он устал. Все раздражает. Надо бы извиниться перед Мартинссоном… и там, на тропе, надо было бы поговорить с Анн-Бритт Хёглунд. Но он опять-таки промолчал. Они вернулись в комнату Исы. Парик по-прежнему лежал на письменном столе, рядом с телефоном Валландера. Валландер опустился на колени и заглянул под кровать. Там было пусто. Он встал, и вдруг у него сильно закружилась голова. Он покачнулся и схватился за рукав Мартинссона.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Когда-то я мог не спать несколько ночей подряд – и ничего. А теперь… Сам поймешь в свое время…

– Надо сказать Лизе, что нам не хватает людей.

– Она сама говорила мне об этом. Я сказал, что мы вернемся к этому вопросу. Мы что-то еще должны здесь посмотреть?

– Не думаю. В шкафу нет ничего такого, чего там быть не должно.

– Чего-то не хватает? Ну, чего-то такого, что обычно есть в шкафу у каждой женщины?