На службе государства

Нам недавно на занятиях рассказывали про Павла Беркутова повелителя огня, он в одиночку всю Москву после Прилива зачистил от миазмов и эманаций! А еще он такой красавчик! Высокий, мускулистый, с огненно рыжей шевелюрой, до плеч, и такой белоснежной и чарующей улыбкой! За разрешение повесить его портрет в казарме целое побоище, то есть соревнование между ротами было, пришлось даже немного уменьшать свои ограничения на характеристики, чтоб выиграть!

Так о чем я? Ах, да, кроме повелителей с эманациями хаоса отлично справляется функция поиска союзников, а еще недавно ученые нашли еще какой-то способ защищать людей от энергии Хаоса и проводят массовую вакцинацию, но в первые недели удержали ситуацию именно повелители.

За такими размышлениями я чуть не прозевала завершение присяги и команду:

— Смирно!

Я замерла заученно глядя перед собой, к выполнению команд тут относились особенно строго не позволяя ни малейшей расхлябанности, и тем более пренебрежения. Этот урок нам пришлось выучить самым первым и приятного в этом мало. Глядя в пустоту на меня неожиданно нахлынули воспоминания о первых неделях в кадетах…

Восторга от своего нового положения я не испытывала, но прекрасно понимала что могло быть гораздо хуже, так что никаких глупостей не устраивала, и сразу же попыталась встроиться в новую жизнь, принимая все как неизбежный факт, с которым ничего не могу сделать. Как уже говорила, первые дни были настолько забиты физическими нагрузками, что больше ни до чего не было дела, но потом режим чуть ослабили, правда только в плане нагрузок, а вот дисциплина стала только строже, а вместе с ней и чудовищное, затягивающее однообразие похожих как под копирку дней.

Дней наполненный бесконечной и бесполезной муштрой и глупыми выматывающими заданиями. Даже физические тренировки были практически бессмысленные, поскольку не дополнялись энергетической подпиткой для развития характеристик и не были достаточно интенсивными для этого, но все равно были выматывающими. Но физические нагрузки не самое страшное, для меня они вполне привычны, хуже именно отсутствие смысла и хоть какой-то логики и смысла наших действий.

Все почему-то жалуются на женскую логику, но, наверное, они просто не знакомы с военными. Вот скажите зачем, к примеру, для похода в столовую, которая рядом с плацем сначала идти в свою казарму, которая на другом конце школы, и, не задерживаясь там развернуться и идти в столовую, и еще орать, что мы опоздали, потому что медленно плетемся!

А потом еще начались дурацкие тревоги и построения по ночам. Построится, форма одежды номер два, номер три и прочее. Даже одежда одинаковая и мы все одинаковые, ни минуты свободного времени, прогулки только в строю. Возможности уединится никакой, в туалете кабинки и те отсутствуют. При этом даже познакомится толком не получается из-за постоянных занятий. Вся эта обстановка очень сильно давила прежде всего морально. Дополнительные трудности доставляло сходство казармы с воспоминаниями о детском доме, тем не менее, хоть и со скрипом, но у меня получалось привыкать к новым порядкам.

Другие девчонки тоже постепенно втягивались, подстраиваясь под новые условия, но были и те, кто пытался вырваться из этой круговерти, устраивая бунт или истерику. Впервые такое случилось уже на второй день, и весь взвод выгнали на утреннюю тренировку только в трусах и майке. Вроде ничего страшного, зарядка проходила в помещении, не холодно, да и не голыми же, но вот стоило оказаться в одном строю с почти сотней нормально одетых девочек, выделяясь на их фоне, как от стыда хотелось провалиться сквозь землю. За нарушение дисциплины были и другие наказания, подобранные с фантазией и выдумкой, что очень сильно ускоряло привыкание к новым реалиям, тем более что и поощрения за успеваемость в строевой подготовке тоже были…

Первым признаком того, что я, наконец, понемногу привыкаю к новым условиям, стало желание общения. Поначалу я сторонилась других девочек, но в какой-то момент осознала, что мне скучно, присоединяться к большим компаниям не хотелось, все же, как бы я не убеждала себя, что это не детдом…

В числе одиночек я была не одна, но если я сама старалась дистанцироваться, то у Ли Джи особого выбора не было. Джи была китаянкой, основная проблема которой состояла в практически полном незнании русского языка, а в дополнение к этому она была столь же миниатюрной, как и я. То есть отличная цель для вымещения раздражения всех остальных не способная ответить ни словом, ни делом. Конечно, воспитатели быстро пресекали любые, как тут говорят неуставные отношения, но от мелких придирок это не спасало. С Джи мы сошлись на почве языка, я оказалась единственной с кем она могла нормально общаться, и когда китаянка поняла, что я неплохо знаю китайский, стала держаться рядом. Отверженная китаянка у меня с угрозой никак не ассоциировалась, как и с призраком детдома, так что ничто не мешало нашему знакомству, и мы как-то быстро сдружились.

Стоило нам начать общаться, как выяснилось, что у нас куда больше общего, чем казалось на первый взгляд. Джи жила в какой-то дыре, куда почти не дошла цивилизация, работала в поле, выращивала рис и даже замуж успела выйти. Вот с мужем она и выбралась из своей глубинки, оказавшись на границе с Россией. Она и сама не знала, зачем ее туда привезли, так что и объяснить толком не смогла, но кажется, ее муж был то ли браконьером то ли черным старателем. В любом случае приключился Прилив, Джи получила систему, а затем на нее довольно быстро вышли пограничники, в числе которых был игрок.

Мужа в тюрьму, а девушку после непродолжительных походов по инстанциям сюда. Ее возраст легко читался по системе и было там аж семнадцать, но ввиду того что в своей деревне в школу она не ходила и читать и писать вообще не умеет, направили в самый младший класс, тем более внешне она соответствует. Возможно, будь у нее способность поопаснее и так просто бы не отделалась, но с усилением просто пристроили в подходящее место и забыли.

Узнав историю Джи, мне стало ее жалко, но сама девушка не сильно переживала из-за перемен в своей судьбе, пояснив, что замуж ее семья выдала, и она не сильно рада такому решению, но тогда просто выбора не было, а сейчас у нее появилась возможность начать новую жизнь. Джи искренне радовалась каждому дню, заражая своим энтузиазмом и меня, чем помогала справляться с раздражающим однообразием дней.

Правда в нашей дружбе нашелся и отрицательный момент, ведь теперь все кто вымещал свое раздражение на Джи, включили в список издевок и меня. Но как я уже сказала, воспитатели следили за дисциплиной, и все подколки были мелкими, вполне терпимыми…

Так время и полетело. Я считала, что уже вполне свыклась с новой обстановкой, проведя в школе более двух недель, даже отсутствие логики и отсутствие возможности уединиться перестали беспокоить. Но как оказалось, я себя слегка переоценила. День был самый обыкновенный, как и десяток таких же до него, однако отличие все же нашлось. После привычного комплекса физических упражнений инструктор вместо десяти минут отдыха посадил нас заниматься медитацией. Вроде ничего особого, и дальнейший день прошел точно так-же как все предыдущие, но я зацепилась за эту медитацию, сама не понимая, что на меня накатило. Уже улегшись спать, и проматывая в голове прошедший день, не могла отделаться от этой медитации вызывающей совсем другие образы. Я вспомнила, как познакомилась с сестрами, и мы вместе сидели на берегу озера. Вместе медитировали, и тогда было все так хорошо и понятно…От этих воспоминаний накатила такая тоска по дому, и все раздражение и подавляемые эмоции вырвались разом.

Что я вообще тут делаю? Почему меня силой засунули в эту кадетскую школу, не дают видеться с сестрами и вообще никуда не выпускают? Я не хочу быть в армии, не хочу маршировать, и выполнять глупые команды! Я хочу домой к сестрам! Почему, почему все так происходит?

Тоска и грусть больше не помещались во мне, и слезы потекли сами собой, я уселась на кровати, поджав к груди колени, и горько заплакала из-за несправедливости мира. Я была уверена, что покажись сейчас воспитатель и я все ему выскажу и потребую отпустить меня домой.

— Домой, уиии… — в голос заплакала я.

Некоторое время спустя я почувствовала как меня обняли, это оказалась Джи, прошептавшая что-то утешительное, но я, почувствовав рядом кого-то кому можно излить горе только сильнее разревелась уткнувшись в грудь подруге. Я полностью сосредоточилась на переживаниях, отдавшись им без ограничений, и потому болезненный подзатыльник, опрокинувший меня вместе с Джи с кровати, стал полной неожиданностью.

— Что сопли развесила как малолетка? — Недовольно спросила нависшая над нами девушка, соседка по койке. — Хочешь реветь иди в туалет и не мешай остальным спать!